– Алинка, – друг резко повернулся к ней и растерянно на неё уставился, – я ж даже не знаю, с сахаром ты пьёшь чай или без!
– Без сахара, некрепкий.
– Понял, – кивнул Пашка и продолжил хозяйничать. – Конфеты? Печенье? Шоколад?
– Спасибо, ничего не нужно, – покачала головой девушка. У неё руки чесались сделать всё само́й, но она сдержалась. С её верным рыцарем что-то было не в порядке, и нужно поскорее выяснить, в чём же дело.
– Пойдём в мою комнату, – предложил парень, взял обе чашки и, не дожидаясь ответа, двинулся к закрытой двери.
– Я тебе открою! – Алина поторопилась его обогнать и едва не толкнула, но он вовремя отшатнулся. И всё же несколько горячих капель упало ему на ладонь. Однако он такую мелочь даже не заметил. А вот его подруга расстроилась не на шутку. – Паш, извини!
– Всё нормально. Дверь открой.
Девушка так и сделала, и пропустила его вперёд. Поставив чашки с дымящимся чаем на компьютерный стол, Пашка уселся на диван и уставился в пустоту. Алина устроилась рядышком и взяла ладонь друга в свою, чтобы проверить, нет ли ожога. Кожа немного покраснела, но ничего страшного не произошло. Поднеся Пашкину руку к губам, Алина нежно на неё подула. И только тогда парень вновь обратил на девушку внимание.
– Алинка…
– Расскажи, что случилось.
Пашка смотрел в обеспокоенные глаза той, что всегда так хорошо его понимала, и не знал, с чего начать. Говорить об отце совершенно не хотелось. И всё же он себя заставил. И сам удивился, когда услышал собственный голос – в нём не было ни гнева, ни печали, а лишь безмерная усталость. Алина выслушала молча, ни разу не перебив. А в конце рассказа просто обняла друга и принялась гладить по голове. Слёзы подступили к Пашкиным глазам, но он их сдержал. Как бы то ни было, а плакать перед Алиной ему не хотелось.
Как всегда, девушка уловила перемену в настроении друга. Отстранившись, она похлопала себя по коленям и велела:
– Ложись!
Сопротивляться Пашка даже не подумал, и удобно устроил свою голову на мягких бёдрах лучшей подруги. Лучшей девушки на всём белом свете. А та гладила его по волосам, по щеке, проводила ладонью по широким плечам… И в какое-то мгновение он уснул.
Алина, повинуясь внезапному, невесть откуда взявшемуся желанию, прижала пальцы к своим губам, а потом дотронулась до Пашкиных губ. Испугавшись собственных действий, она тут же отдёрнула руку, но, к счастью, парень не проснулся. Алина какое-то время смотрела на свою ладонь, но так и не поняла, почему это сделала. Неужели из-за сочувствия? Наверное… Нет! Наверняка. Ведь не могла же она… Нет, нет, нет. Это всё эмоции. И многолетнюю дружбу нельзя рушить из-за сиюминутных желаний! Не хватало ещё, чтобы Пашка подумал, что она вдруг воспылала к нему любовью. Да он же её засмеёт!
Тряхнув головой, Алина взяла свой новый мобильный – мама заказала для неё и даже сама оплатила, наотрез отказавшись брать деньги у дочери, – и принялась набирать сообщение:
«У нас ЧП. От тёти Али ушёл дядя Костя. Она сейчас спит, а я с Пашкой. Он тоже уснул».
Ответ пришёл незамедлительно:
«Буду через пять минут».
«Одеться не забудь!»
«Обижаешь!»
«Не обижаюсь, а забочусь!» И немного подумав, добавила: «Об окружающих».
Представив себе возмущённое лицо матери, Алина улыбнулась. Всё же лишний раз побеспокоиться о чувствах посторонних людей не помешает – Вера Георгиевна уже несколько раз выходила из дома в полуголом виде.
Пашка тихонько простонал во сне, и Алина положила ладонь ему на голову. Парень тут же затих, обхватил её колени рукой, затем зарылся в них лицом и, не осознавая, что делает, поцеловал их сквозь неплотную ткань платья. Странное чувство разлилось по всему телу девушки. И вроде бы нужно от него бежать, но желание было совершенно противоположное.
Глава 26
Вера Георгиевна прокралась в квартиру Романовских так тихо, как только могла. Ключи предательски звякнули, стукнувшись друг о друга, и женщина замерла. Из комнаты Алевтины Анатольевны не донеслось ни звука, и её подруга заметно успокоилась. Не хватало ещё перебудить весь дом! К счастью, соседи, вечно живущие в ремонте, именно сегодня решили сделать перерыв.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
О том, что Алевтину Романовскую бросил муж, уже потихоньку начали ползти слухи. И откуда только народ всё так быстро разнюхивает! Неужто сам Костик постарался?! Если так, то придётся гадёныша приструнить.
Бонифаций выглянул на секунду из своего убежища, убедился, что посторонних нет, и снова скрылся, чтобы досмотреть прерванный сон о наивкуснейшей колбасе. Вера Георгиевна тревожить его не стала и мышкой прошмыгнула на кухню. Но вовсе не для того, чтобы смыть несчастные микробы в водосточную трубу. Нет, сперва нужно было утолить нестерпимую жажду, а всё остальное подождёт.
О мыле женщина так и не вспомнила. Сперва она заглянула в комнату подруги: Алевтина лежала, свернувшись калачиком и трогательно положив ладошку под щёку. Здесь пока всё было в порядке, поэтому Вера Георгиевна отправилась проверить молодёжь. Алина сидела на диване, а Паша лежал у неё на коленях. Заметив румянец на щеках дочери, женщина мысленно скрестила пальцы на удачи. А вдруг, нет, ну а вдруг!
Алина приветственно помахала матери и приложила палец к губам, чтобы та ни в коем случае не шумела. Вера Георгиевна кивнула, прижала сложенные ладони к щеке и склонила голову, а затем пальцем указала в сторону комнаты, где забылась сном Алевтина Анатольевна. Мол, ночевать буду там. После этого Вера Георгиевна обвела взглядом «детишек» и вопросительно выгнул бровь. Алина сначала посмотрела на Пашку, а потом на мать, пожала плечами и кивнула. Конечно же, Вера Георгиевна поняла всё правильно: её дочурка тоже не собиралась оставлять друга в беде.
Притворив за собой дверь, а потом и вовсе заперев на замок – а нечего всяким наглым котам шастать туда-сюда среди ночи! – женщина бесшумно вошла в комнату подруги, вздохнула, сняла с себя наскоро накинутое на голое тело платье и нырнула под одеяло. Алевтине к такому не привыкать, главное, чтобы Пашке в голову не пришло входить без стука.
В квартире Романовских сонный час наступил намного раньше, чем это происходило обычно. На удивление, никому не звонили и не писали, словно кто-то охранял дом от ненужного беспокойства. Вскоре Алина задремала и, наверное, так и проспала бы в неудобном положении, если бы в девять часов вечера не проснулся Пашка. Он хотел было разбудить девушку, но передумал, ведь тогда она уйдёт домой, а этого парню хотелось меньше всего. И пусть это было крайне эгоистично, но он жаждал, чтобы она сегодня осталась на ночь. Такое и раньше случалось, но тогда они были детьми. Сейчас же всё было по-другому. По крайней мере, для него.
Осторожно, чтобы не потревожить Алину, Пашка поднялся, бережно уложил её на диван и укрыл тонким покрывалом. Затем вышел из комнаты, чтобы проверить, как там мама. Однако на пути его ждал сюрприз в виде полосатого кота.
– Ты чего тут расселся? – спросил Пашка, собираясь подвинуть Бонифация, чтобы войти в спальню матери, но в ответ получил сердитое шипение. Словно поняв, что хотел сказать питомец, парень отступил и подошёл к входной двери, чтобы проверить свою догадку. Так и есть: в прихожей абы как валялись балетки Алининой мамы. Значит, она решила у них переночевать. Пашка вернулся к коту и потрепал его по голове. – Спасибо, дружище.
О любви, а точнее, о нелюбви Веры Георгиевны к одежде он знал хорошо. Слишком хорошо. Как-то довелось увидеть мамину подругу почти голой. Пашке тогда было не больше четырёх, но он всё прекрасно запомнил, хотя никому и никогда не рассказывал о том, что довелось наблюдать собственными глазами. Но даже в то время он смог оценить, насколько Вера Георгиевна хороша собой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Бонифаций, удостоверившись, что больше никто нарушать спокойствие не собирается, прогулялся до миски с едой, доел последние кусочки корма и с чистой кошачьей совестью уединился в ванной.
