– Юлия Владиславовна, вы меня не уважаете!
Я хотела сказать, что так оно и есть, но вместо этого сообщила: я за рулем не пью ни капли. Слишком много раз мне доводилось выезжать на места происшествий на дорогах Питера и области и видеть, что случилось с людьми и их машинами после принятия водителями внутрь горячительных напитков.
Но певец меня не дослушал и стал фактически «ломать». Терпеть не могу, когда меня «ломают», все равно на что, хотя чаще всего случается – на выпивку.
– Закрыли тему! – резко сказала я. – Это ты нас сюда пригласил. Не нравится мое общество – я уйду.
– Юль! – примирительно подал голос Димон Петроградский и налил себе и Пашке по новой. Я понимала: это Димкина работа, а раз Небосклонов пользуется такой популярностью, интервью с ним тоже имеют высокий рейтинг. Но я-то тут при чем? Ведь Небосклонов говорил, что ему нужна наша помощь. А если ты выступаешь просителем…
И в это мгновение я увидела, что бокал самого Небосклонова тоже полон! Они были из темного стекла, поэтому я сразу и не обратила на это внимание, включившись в перепалку, да и сидели мы по разные стороны стола. А тут, когда Димка стал разливать вино и понял, что Небосклонову-то подливать не надо…
– Так, а ты, значит, не уважаешь журналистов? Или нас троих? – прошипела я.
– Юля! – опять предупредительно сказал Димон. Мы с ним знакомы не первый день, и он догадывался, что я могу и к насилию перейти. В лучшем случае отхлестаю Небосклонова словесно.
Пашка, не дожидаясь результата баталии (видимо, он верил в мою победу), выпил второй бокал вина и закусил печеньем, выставленным на столе, потом взял целую горсть и принялся его поедать. Он всегда пользуется не только халявной выпивкой, но и халявной едой. Димон вздохнул и осушил свой бокал, решив все-таки не участвовать в нашей с Небосклоновым перепалке.
– У меня проблемы… – вдруг выдал Небосклонов. Его лоб, как я заметила, покрылся испариной.
– Артур, ты лечишься от неприличного заболевания? – подал голос Димон Петроградский, знакомый с неприличными заболеваниями не понаслышке. – Юль, во время приема антибиотиков алкоголь употреблять нельзя.
Небосклонов схватился за Димкину подсказку, как утопающий за соломинку.
– Да-да! – закивал он. – Столько поклонниц! И… я же не могу у каждой просить справку!
– Так ты же, кажется, мужчин предпочитаешь? – с ехидным видом спросила я.
Димон поперхнулся третьим бокалом. Небосклонов открыл рот, попытался что-то сказать, но не смог. В этот момент он страшно напоминал выброшенную на берег рыбу.
– Ю-ю-юлия В-В-Владиславовна! – наконец родила звезда. – В-в-вы можете спросить у девушек, которые…
– Я как-то больше привыкла доверять представителям органов, – невозмутимо заметила я, закидывая ногу на ногу, что, признаться, в этих креслах было неудобно делать.
При слове «органы» Небосклонов дернулся, словно его ужалила пчела. А оператор Пашка в это время вместо того, чтобы давно включить камеру, зевал во весь рот и тер глаза. Потом зевнул Димон. Мне это совсем не понравилось. И в душу закрались нехорошие предчувствия.
Я сама подготовила камеру к работе. Пашка только посмотрел на меня слегка затуманенным взором, причем не взором напившегося оператора (с которым я была хорошо знакома, да и что Пашке три бокала вина? Детская норма), а взглядом готового отключиться человека… Я направила объектив в лицо Пашке, потом Димону, пребывавшему в точно таком же состоянии, потом сняла все, что стояло на столе, плюс физиономию Небосклонова. Того в сон не клонило, по-моему, он был готов помереть от страха, то и дело доставал из кармана носовой платок и вытирал вспотевший лоб. Потом он стал вытирать ладони. На меня смотрел с ужасом. А я ждала момента отключения Димона и Пашки. Сие событие не заставило себя долго ждать.
Я зафиксировала их отключение на пленке, после чего поставила телекамеру рядом с собой, чтобы видеть лицо Небосклонова не через объектив, но чтобы камера продолжала его снимать. Черт с ним – какая съемка получится, такая и получится. Это все равно не для эфира, а для органов или для Ивана Захаровича. Или еще для каких-то заинтересованных лиц. В сумке я нашарила и включила диктофон. Надо продублировать съемку.
– А теперь колись, педик недоделанный! – прошипела я. – Зачем тебе нужно было нас отключать?
Он даже не подумал убежать, перевернуть стол, запустить в меня бокалом. Он – трус. У него не получилось запланированное – и он был готов сдаться, тем более после того, как побывал в гостях у органов в принудительном порядке. А я с органами связана, как ему известно. И вот я сижу – жива-здорова и готова к решительным действиям. И не боюсь его, и не поклоняюсь его «таланту». Что он может предпринять против меня?
– Ю-Ю-Юлия В-В-Владиславовна! Не губите! Только не органы! Я… Я не выдержу!
И Небосклонов выскочил из кресла с поразившей меня резвостью, судорожно отодвинул столик, расплескав остатки вина и рассыпав печенье, и плюхнулся передо мной на колени. Обхватил мои ноги руками, стал лобызать мне руки, потом ноги…
Хотелось плюнуть, но пришлось сдержаться: я должна была выяснить, зачем Небосклонов это сделал. Пашка с Димоном мирно посапывали по обе стороны от меня. Слава Богу, их не отравили, просто усыпили. Клофелинчиком или чем-то еще? Неважно. Камера снимала унижение певца.
– Встань! – рявкнула я. – Хватит поливать меня соплями!
– Ю-юлия!
– Сядь напротив меня на пол!
Небосклонов подчинился. Рукавом он утирал глаза.
– Я жду объяснений. Быстро!
Я это мгновение в кармане у певца зазвонила трубка. Его аж перекосило. От страха.
– Это они! – прошептал он.
– Отвечай, – сказала я и взяла камеру в руки.
– Да-да! – проблеял Небосклонов в трубку.
– Скажи: все в порядке, – приказала я.
– В-в-все в порядке. Да. Да. В-в-все в порядке.
На другом конце дали отбой.
– О-о-они сейчас приедут. В-в-вам лучше…
И тут мне в голову ударила шальная мысль.
– Ну-ка, пошли со мной! – сказала я и схватила Небосклонова за шиворот.
– Нет!!!
– Ты сейчас проведешь всех девушек, дежурящих у подъезда, в свою квартиру.
Глаза Небосклонова стали, как плошки.
– Вперед! – я подтолкнула его ногой.
Сама я пригласить девушек не могла: внизу сидел консьерж. И зачем подключать к делу консьержа? А девушки за возможность побывать в квартире звезды, получить его автограф и что-то из вещей на память пойдут на многое.
В общем, мы спустились вниз, я сказала девушкам, что Артур Небосклонов хочет их всех пригласить к себе на чашку чая (мои слова были встречены восторженным воплем, наверное, услышанным в разных частях города, подобно пушке, стреляющей с Петропавловки), но поскольку Артур – человек стеснительный, он попросил меня выступить в качестве посредницы и также просил выполнять все мои указания. Я незаметно ущипнула Небосклонова в бок.
– Да-да, – кивнул он. – Вы должны делать все, что скажет Юлия Владиславовна.
– Тогда Артур всем вам подарит что-то на память и подпишет фотографии.
– Подарю. Подпишу, – кивнул Артур.
Девушки снова завизжали, и мы всей толпой двинулись в подъезд. Консьерж встретил нас стоя. Видимо, ему в душу закралось беспокойство. Артур, как я поняла, поклонниц в квартиру никогда не приглашал.
– Будем снимать встречу с поклонницами дома, – сказала я консьержу.
– Да-да, – кивнул Артур. – Для имиджа.
Консьерж явно привык к разным штучкам проживающих в этом доме для богатеев, тем более что мое лицо и лицо Димона Петроградского он вполне мог узнать, да и Пашка проходил с телекамерой…
Всей толпой мы двинулись в квартиру. При виде дрыхнувших Пашки и Димона поклонницы несколько прибалдели и вопросительно посмотрели на меня. Они вообще смотрели на меня как на гуру, указывающего им путь к великой цели, каковой являлся Небосклонов. За впервые в жизни реально замаячившее достижение цели они были готовы в точности выполнять мои указания.
– Где у тебя выпивка? – спросила я у Артура.
Он вяло махнул рукой.
– Так, девочки, ты и ты, – я указала на двоих. – Выставляйте на стол бутылки, бокалы. На ваше усмотрение. На ваш вкус. Эти не трогать! На этом столе ничего не трогать! Все поняли? Ты, ты и ты – перенесите другой стол в эту комнату. Чтобы все поместились за одним. Закуску сами отыщете. Давайте, все остальные – за закуской. Вперед!
Небосклонов грохнулся в кресло. Я отодвинула столик с остатками вина и нашими бокалами в угол, чтобы он никому не мешал, и уселась напротив Небосклонова. Девушки сновали туда-сюда, накрывая на стол, перенесенный в гостиную. Запасов певца они не жалели. Возможно, некоторые вообще впервые в жизни видели такую еду и выпивку.
– Быстро! Что от тебя требовали? – спросила я тихо, разворачивая телекамеру.
– Усыпить вас троих, – проблеял Небосклонов. – Отослать прислугу. Дали бутылку вина… Две бутылки. Вторая стоит в кухне. А, нет. Вон она, – он указал пальцем.
