Сид потер переносицу.
— Простите, важный разговор, — Принц вернулся, не дав мне обдумать послание, — а сейчас будьте моими гостями, хотя одного из вас я и не приглашал…
— Интересно, что за важные разговоры у тебя с работорговцами? — Страж проигнорировал выпад в свою сторону, и сам перешел в наступление.
— Те же, что и у многих. О купле, продаже… Наверняка ты можешь себе представить, если знаешь их в лицо.
— Знать крупных торговцев бойцами для поединков — часть моих обязанностей.
— И что? Доложишь Карающему? Давай, тем более в этом нет никакого секрета. В честь свадьбы во дворце будут устроены состязания, и я хочу выдвинуть своего кандидата. Разве это запрещено?
Я постаралась не показывать интереса. Значит, тот мужчина был работорговцем? По виду и не скажешь, хотя чего я ожидала? Что он будет выглядеть как двухметровый лысый бугай с кожаной плетью на поясе?
Лис самолично проводил нас на третий этаж гостиницы, и сделав позолоченным ключом три оборота в замочной скважине, как радушный хозяин распахнул дверь. Сид быстро осмотрелся, и только удостоверившись, что под круглым столиком в центре комнаты не прячется пара убийц, пропустил внутрь меня.
— Мнительный, недоверчивый, осторожный… — Принц усмехнулся, — ты и таким бываешь, Сид? Можешь не отвечать, не хочу пропустить самое интересное, разговаривая с тобой. Бесман, прошу!
Главным достоинством апартаментов, выбранных высочеством, и правда оказался широкий балкон. Следуя за Лисом на ватных ногах, я практически не обращала внимания на прочую обстановку. Лишь бы не заметил, лишь бы он не заметил, как я нервничаю. Пальцами вцепившись в каменные перила, я глянула вниз, оглушенная криками людей. Мы успели вовремя.
Обычно на площадях стоят фонтаны или возводят статуи, но эта была создана для публичных расправ. В конце широкой улицы, до краев переполненной горожанами, копошащимися как насекомые, запертые в стеклянную банку, находился высокий помост и трибуны для важных гостей.
Дисмаля я узнала сразу. Издали. Его фигура, облаченная в парадное платье, среди охранников и жрецов, выделялась подобно самоцвету, брошенному в гору угля. Помимо прочих он не скрывал своё лицо за маской обычного посланника Бога, нет, он являлся его воплощением на земле, или, по крайней мере, прочно уверовал в это.
Мерзость. Толпе наследник нравился. Люди тянули вверх руки, приветствовали его, славили, и это заставляло “звезду” гореть ещё ярче.
Лис встал рядом, меланхолично накручивая на палец прядь смоляных волос. О да, перепутать их можно лишь издали. Один самодовольный, жесткий, с вечным выражением легкого презрения к окружающим на лице, а второй — непосредственный настолько, что в это даже не верилось. Казалось, дай младшему принцу в руки лист бумаги, и он сделает из него самолетик, чтобы с детским восторгом отправить его в полет.
Насколько я знала, кандидатуру Лиса даже не рассматривали как претендента на престол, и от чего-то думала, что это сделает из него нечто ещё более озлобленное чем Дисмаль.
Принц перекатился с пятки на носок и, тяжело вздохнув, облокотился на перила.
— Смотрите, охрана Её высочества Эллиаль здесь. — Он махнул рукой, указывая на мужскую фигуру, обособленно стоящую на краю площади, — Сама выбраться не смогла, но прислала своего шпиона.
И как он узнал островитянина с такого расстояния? Тот и правда выделялся в толпе благодаря богатырскому телосложению, но я бы все равно не обратила на него внимания, если бы не чужая подсказка. Впрочем, я искала другого человека.
Где Кайрин? Он же надел маску, и вычислить его среди присутствующих теперь достаточно сложно. Я глянула на Сида, но он потерял к происходящему всякий интерес. Проклятье! Кажется, страж что-то заподозрил, но не спешил поведать мне о своих догадках. Да и как, учитывая присутствие высочества?
Пока все клонилось к предполагаемому сценарию. Не прошло и минуты, как на площадь вывели пленников. Один из измученных мужчин чуть не упал, взбираясь на помост по крутым ступенькам, и его грубо толкнули, приказывая двигаться дальше. Люди одобрительно взревели.
Едва загнав вглубь памяти изуродованного, растянутого на дыбе Иршада, я самолично ткнула себя носом в ещё более зловонную лужу и не могла понять ради чего.
— Вы обещали мне что-то интересное, Ваше высочество. Так вот, я его не наблюдаю. — Я стрельнула в сторону принца недовольным взглядом, но он был расслаблен.
— Немного терпения вам не повредит. Сейчас.
— Жители Дарнаса, сегодня вы собрались здесь, чтобы засвидетельствовать священный суд! — Голос Дисмаля, торжественный до противного першения в горле, разнесся над поднятыми головами, — Эти люди, нарушили не только спокойствие в городе, но и посягнули на кровь императора, чья власть неоспорима на этой земле! От имени Его Величества Амирхана ан Саида, они признаются виновными в совершении ряда тяжких преступлений, среди которых убийство граждан, покушение на будущую супругу императора, и похищение его признанного сына, что, в свою очередь, приравнивается к оскорблению рода.
Какого черта? Я ожидала, что на заговорщиков повесят все грехи, которые только можно, но… Император же ещё не сделал официального заявления о моем признании! Так почему последний пункт включен в обвинение? Или у Его величества есть ещё один сын, о похищении которого я не знала? Нет, похоже наследник решил сделать заявление за отца.
— Бесман Эллер, к сожалению, не смог присутствовать на казни! Он пострадал от рук заговорщиков, иначе как достойный представитель семьи, самолично взял бы с них плату!
Какую плату? Лис усмехнулся, глядя на моё посеревшее лицо. В его озорных глазах на тот момент так и читалось: “А вы, друг мой, тот ещё симулянт!”
— Кровь, — продолжил Дисмаль, — будет смыта кровью. Служителями Рахшара была одобрена не просто казнь. Рахнамар! Сегодня мы принесем дань нашему Богу!
Гомон и визги заглушил грохот барабанов. Главный жрец вышел вперед, и скрипучим, едва слышным с большого расстояния голосом, зачитал строки из местного писания. Я почти не разбиралась в каких-либо верованиях, не говоря уж о здешних, но зрители ликовали. Жертвоприношение?
— И восстал Рахшар из глубин, пылая яростью, дабы воздать врагам своим по заслугам. — Почти скучно прокаркал служитель, — И лишил их глаз, ибо недостойны они видеть свет дневной, и отнял языки их, ложь несущие, и ноги сломил, дабы не смели больше ступать по земле его. Как змеи ползали они по песку, и проявил Рахшар милость свою, и вырвал сердца их недрогнувшею рукой, даровав избавление! Да будет так!
— Да будет так! — Вторила толпа, — Рахнамар!
Наследник взмахнул рукой, и в каменных чашах, стоявших по краям платформы, вспыхнул ярко-красный огонь. Пот выступил на висках, будто это не в сотне метров, а лишь в паре шагов
