Рассуждая по-другому, можно было допустить, что ходоки не придут. Подумаешь, волк зарезал овцу. В первый раз, что ли? Посчитать, сколько пропало скота, со счета собьешься. А что поделаешь? Волков всех не перебьешь, они, как мыши, плодятся.
Однако в такой поворот Егор мало верил. Люди не дураки. Если б не знали про волка, развели бы руками: ну пропала овца и пропала, стадо большое, а пастух один, за всем не углядит. Но теперь цепочка вела прямо к Егору, и он с нетерпением дожидался вечера, чтобы во всем удостовериться.
Но стадо пригнали, а никакого шума не было. Ни у кого ничего не пропало, колхозных коров и овец угнали на скотный двор, а своих хозяева разобрали по домам.
Стало быть, у соседей поживился, подумал Егор про волка. До них всего ничего, пять километров, для волка это но крюк.
Но даже то, что волк придерживался «золотого» правила: не воруй, где живешь, никаким оправданием ему не служило. Не было разницы в том, где он резал скот, главное, что резал. И остановить его мог только Егор. Волчицу надо было отпускать, и как можно скорее.
До воскресенья, когда бы можно было сделать все без спешки, оставалось два дня, и Егор решил: семь бед — один ответ, подождет до воскресенья. А там и волчицу отпустит, и волчат в лес отнесет. Логово небось цело, вот и пусть устраиваются в нем хотя бы на первое время. Волк их быстро разыщет, станут снова жить вместе, и все образуется.
Два дня — это два дня, за такой срок волк мог и еще кого-нибудь зарезать, но этот грех Егор брал на себя. В случае чего, он даже был готов заплатить за ущерб, но решать с волчицей на скорую руку не хотел. Волчица — не волчата. Близкое расставание с ними Егора не затрагивало. Волчата были забавны и смешны, и он любил смотреть не их возню, но они были для него все равно как игрушки — позабавился и забыл. С волчицей же было связано столько, что могло уложиться и в целую жизнь, и Егор не мог одним махом отрубить все. Получалось, что он выпроваживает волчицу, и даже хуже — избавляется от нее. Чуть не год жила, и ничего, а запахло жареным — и катись, милая, подобру-поздорову? Нет, сказал Егор, хоть два дня, но доживем по-человечески. Нечего пороть горячку, все успеется.
Но обернулось по-другому.
Пятница выдалась жаркой и душной, в кузнице было как в пекле, и Егор еле дождался обеда. А придя домой, не стал даже есть, выпил кринку холодного молока и, бросив на пол полушубок, растянулся на нем. Жены дома не было, она еще с вечера сказала, что к ним приезжает ветеринар делать осмотр, дочку, как всегда, забрала бабушка, и Егора никто не тревожил. Можно было спокойно полежать весь час и отойти от кузничной жарищи. Тянуло в сон, но Егор не давал ему воли, знал: закроешь глаза, и провалишься, все проспишь, а Гошка по своей доброте будет до конца дня один уродоваться.
Но и просто полежать не удалось. Хлопнула калитка, и за окном послышались мужские голоса. Егор поднялся и выглянул в окно. По дорожке к дому шли председатель и какой-то незнакомый мужик. У Егора екнуло сердце. Он сразу подумал, что идут неспроста. Наверное, волк опять набедокурил, и опять, наверное, у соседей — мужик-то оттуда, не иначе. Видать, и про волка пронюхал, и про волчицу.
В дверь постучали, потом начали шарить по ней, отыскивая скобу — со света на мосту было темно.
— Свои все дома, — сказал Егор, открывая дверь.
— Так и мы не чужие, — ответил председатель. — Можно к тебе?
— А чего ж нельзя, проходите,
Егор усадил пришедших на лавку, а сам устроился на табуретке.
— А мы к тебе по делу, Егор, — сказал председатель. — Вот товарищ из района приехал, он тебе сейчас все обскажет.
Никакой, оказывается, не сосед, а из района! Не утерпели все-таки, притащились!
Егор посмотрел на гостя. Он был невысок, плотен, в рубашке с расстегнутым воротом, в сапогах. Сев, он положил на колени полевую офицерскую сумку, какие до сих пор имелись у многих, хотя с войны прошло почти десять лет. Должно быть, жара сильно донимала приезжего: лицо его было все в каплях пота, даже подбородок, на котором выделялась неглубокая ямка. Она почему-то не понравилась Егору и вызвала неприязнь к человеку, которого он видел впервые. Видать, дотошный, подумал Егор.
А приезжий, не подозревая, как о нем думают, перешел к делу.
— В райсовет, товарищ Бирюков, поступило заявление, в котором сообщается, что у вас в доме уже полгода содержится волчица. И не только она. — Представитель власти сделал паузу, давая понять, что ему известно, кого еще, кроме волчицы, пригрел Егор. — И я специально приехал, чтобы выяснить все на месте. Как мне сказали, сигнал соответствует действительности, но я должен сам проверить факт.
— А чего проверять, — сказал Егор. — Живет волчица. И волчата живут. Ну и что?
— Как это что? — удивленно спросил приезжий. — Вы как будто не знаете, что с волками у нас повсеместно ведется борьба, что государство платит большие деньги за каждого убитого волка! А вы держите целую стаю дома! Хорошенькое дельце! Вы же охотник, товарищ Бирюков, неужели вам не известно, сколько мяса поедает в год один волк? Полторы тонны! И это мясо не только диких животных, но и домашних. Вот вы, чем вы кормите своих волков?
— Да каких волков! — сердясь, сказал Егор. — Волчата еще молочники, а волчица все ест.
— Что значит все? А мясо?
— И мясо.
— А где вы его берете?
— Да где придется, где дадут. Скотина, что ли, не дохнет?
— Вы хотите сказать, что кормите волчицу только отходами, а сами ничего не стреляете?
— Не стреляю.
— Хорошо, допустим. Ну а дальше-то что? Не собираетесь же вы растить волчат?
— Ясное дело, не собираюсь.
— Стало быть, сдадите в заготконтору?
Здесь бы Егору и сказать: конечно, сдам, а как же иначе, и, смотришь, все сошло бы на тормозах, но какой-то черт подзуживал Егора к противоречию, и он сказал другое:
— Никуда сдавать не буду. Отпущу, да и все.
Тут приезжий посмотрел на Егора не то что удивленно, а с пристальным интересом, как будто не верил, что человек в своем уме может заявить такое.
— Вот теперь все понятно, — сказал он наконец. — Нет, товарищ Бирюков, отпускать волчью стаю вам никто не позволит. Вы что, не понимаете, что делаете? Тут за каждый килограмм мяса бьемся, а вы — отпустить! Волки должны быть уничтожены, и причем немедленно. Пока вы этого не сделаете, я of вас не уеду.
— Да и не уезжайте, мне-то что, — сказал Егор, потихоньку накаляясь. — А убивать волков не буду и никому не дам.
— Зря вы так ставите вопрос. Убить все равно придется. Не хотите сами, другие сделают.
— Это как же, силой, что ли?
— Можно сказать, что так. Но по закону.
Кто знает, чем бы закончился этот разговор, но тут председатель, взглянув на ходики, словно бы спохватился:
— Ба, время-то! А мне еще на скотный надо, там сегодня комиссия. Вот что, Егор, иди давай работай, но учти, разговор не закончен. Вечером зайди в правление, договорим.
Сказано было строго, так председатель никогда не говорил с Егором, и он понял, что все делается для приезжего, а на самом деле председатель выручает его, а то хоть гони этого толстого из дома. Грозить начал: убить все равно придется! Я тебе так убью, что ты у меня побежишь без оглядки!..
После работы, не заходя домой, Егор пошел в правление. Он ожидал, что приезжий будет там и опять начнет свою тягомотину, но того, к радости Егора, в правлении не оказалось. Председатель один сидел за столом, смотрел какие-то бумаги и щелкал на счетах.
— Садись, — сказал он Егору.
— А где ж этот-то? — спросил Егор.
— А тебе что, скучно без него?
— Век бы не видать! Иду, а сам думаю: начнет снова давить, ей-богу, пошлю подальше. Надо же, сказанул: волк полторы тонны мяса ест! Он-то откуда знает? Вычитал в книжке и шпарит. А сам-то он что, жрет картошку? С картошки такую будку не наешь.
Председатель грустно засмеялся.
— Ах, Егор, Егор! Гляжу на тебя: на фронте бы самое твое место в штрафбате. Ну что ты, как танк, прешь? Я уж тебе давеча мигал, а ты знай свое. Ты думаешь, он тебя пугал насчет волчицы? И не думал. Приедут и застрелят, и ничего ты не сделаешь. Он же тебе сказал: по закону. А по закону он прав, и нечего тебе хорохориться.
— Ну и пусть прав, а убивать не дам.
— Да ну тебя к ляду! Чего ты, как бык, уперся? Ты вот спрашиваешь: а где же этот? Да уехал. Я же видел: сойдетесь еще раз, добром не кончится. Вот я ему и сказал: езжай домой, и ни о чем не беспокойся, волчицу мы и без тебя ликвидируем. Обломаю, мол, Егора, он парень ничего, только подъехать к нему надо. Понял, как дела делаются? А теперь слушай, Чтобы завтра же ни волчицы, ни волчат в деревне не было. Веди их куда хочешь, только подальше.
— Веди! Да Петька теперь спать не станет, караулить будет. Это же он бумагу настрочил, что я, не знаю. Разнюхает, что обманули, тебе же хуже будет.
