придется орать на весь лестничный пролет, и быстро набрал СМС-сообщение хозяину квартиры.
Где-то в глубине защелкал замок, мягко провернулась на петлях дверь, больше подходящая для сейфа Алмазного фонда, нежели для жилища пенсионера. Сам Ярченков — усталый и как никогда похожий сейчас на старого барбоса, встретил гостя выжидательным молчанием. Светлые до прозрачности глаза из-под седых бровей смотрели куда-то насквозь, в тусклый свет лестничной площадки.
— Я один, — поспешил успокоить его Сергей Алексеевич. — Я могу войти?
— А, да-да! — отрывисто, словно собачий лай, прозвучала речь отмершего хозяина. — Проходи. Тань!
Из кухни выглянула мадам Ярченкова.
— Чего? Ой… Здрасьте… — Татьяна Ивановна переводила встревоженный взгляд с мужа на гостя. Знакомы они были и раньше, но пересекались до сегодняшнего вечера исключительно случайно. Ну и еще на корпоративах в училище.
— Это свои, — успокоил супругу хозяин.
— Александр Владимирович, понимаю, что не самое подходящее начало разговора, но мне нужно знать: что именно произошло полгода назад. Прямо перед вашим уходом на пенсию. Понимаете? Прямо. Перед.
Бывший заместитель директора по учебной работе выдержал особистский взгляд собеседника пару секунд. Потом моргнул и отвел глаза.
— Что-что… — буркнул пенсионер в седые усы. — Покушение, ёпт!
— Это я тоже знаю, — мягко заметил Чернобурцев. — И даже знаю, в чем оно заключалось: мы с вами пользуемся услугами одного автосервиса, и у мастера память хорошая оказалась. И он предположил, что нам с вами кто-то порезал маслошланг…
— Кто-то! — передразнил Ярченков гостя. — Не кто-то, а конкретный человек! Он же как тут прописался, сначала перед всеми стелился, в рот смотрел. Потом как-то раз про оборотней прошелся — мол, не должны такие товарищи работать и учиться в летном училище. Что он сам против ничего не имеет, но здесь их быть не должно. Много чего говорил, все с улыбочкой застенчивой своей, епт!
Сергей Алексеевич обратился в слух.
— А потом ко мне пришел и потребовал заняться чисткой рядов. Поотчислять курсантов, которые… Ну, из наших. В летный отряд ходил он со своими предложениями или нет — не знаю… Может, послали его там. А может, вообще не совался даже в чужую епархию. А преподавателей тоже, говорит, давай как-то убирай, пусть по собственному желанию заявление напишут. Ну, я отказался, епт! Какой-то пацан мне указывать будет тут еще!
— «Пацан» это Димончик, что ли? — быстро уточнил Чернобурцев, хотя сделал это, скорее, исключительно из любви к конкретным формулировкам и само собой — для поддержания разговора. Уже с первых слов исповеди старого оборотня он понял, о ком речь. Нынешний замдиректора по УР, в прошлом — скромный преподаватель ПиЭРТО. Человек, достаточно интеллигентный, чтобы знать зарубежную прозу, при этом — умеющий работать руками и знающий слабые места техники. Ну, и еще достаточно коварный, чтобы убирать неугодных исподтишка, продолжая застенчиво улыбаться им в лицо на планерках по понедельникам… По-детски жестокий… Но ведь именно что человек!!!
— Александр Владимирович, а откуда он знает, кто оборотень, а кто — нет?
— Ну, вот этого я не знаю, Сереж, — и старый пёс, впервые с начала их разговора, посмотрел лису в глаза. — Да, а может и он сам не знает? А?
Сергей Алексеевич задумчиво свел к переносице густые брови.
— Ну, разом отравить серебром всех бродячих собак в городке — это, конечно, не показатель охоты на оборотней. Тут все просто и логично. Он выбрал яд, который наверняка убьет и оборотня, и обычное животное, дождался полнолуния и подсыпал. Кто там под раздачу попал, кто не попал, главное, что большинство погибло, а оборотни тут так, по остаточному принципу… Вот если бы он, к примеру, именно оборотней выслеживал и отстреливал серебряными пулями — можно было бы говорить о какой-то адресной агрессии против тех, кто проживает одну жизнь в двух телах. А так парень, кажется, просто ненавидит живность. Может, собачка в детстве за попку цапнула или кошечка пальчик поцарапала… А, может, просто привык измываться над теми, кто не может дать сдачи.
— Нет, ну, ты же говоришь, тебе этот щенок тоже аварию подстроил? — возразил Ярченков, подаваясь вперед — Не сходится тогда, епт.
— Ну, а меня и вас он знает лично! — нашелся Сергей Алексеевич. — И мы ему в человеческом облике помешали… Вы-то — понятно, чем, а я… Ну, не знаю, подумать нужно.
С каждым словом Чернобурцев чувствовал, как его предположение постепенно теряет стройность, и к концу понял, что сам не верит в действующего наобум врага. Ведь записка-то на мертвых курах явно намекала на то, что автор ее в курсе видовой принадлежности своего обидчика. «Конечно! Почерк!!!» — Сергей Алексеевич нехорошо улыбнулся, едва удержавшись от того, чтобы мстительно потереть ладошки. Кажется, Димончик оставил-таки одну улику! А образцов почерка заместителя директора по УР в канцелярии штаба хоть отбавляй, есть с чем сверить. И этим он непременно займется завтра, но все же вопрос продолжает оставаться открытым. Как все-таки этот самопровозглашенный «борец за чистоту рядов» различает оборотней и людей? До сего дня потомок чернобурых лисиц был уверен, что существует лишь один способ почуять «своих», и то он работает только среди самих оборотней. Есть, видимо, какой-то другой вариант…
Ярченков другого варианта не знал тоже. И тоже согласился с тем, что у Димончика должен быть специально прикормленный для подобной слежки оборотень.
— Я ведь это… на вас сначала думал, — нехотя признался он.
— На меня? — округлил глаза Чернобурцев. — Александр Владимирович, вы серьезно считаете меня таким муд… мерзавцем? — в последний момент он смягчил формулировку, но гадкое ощущение никуда не делось. Вот все-таки пес и есть пес…
— Ну, лисы — они лисы и есть, епт, — словно бы прочитав мысли преподавателя воздушного права, неопределенно покрутил пальцами в воздухе его бывший начальник. — Себе на уме такие… Мало ли что…
Ярость, перешедшая было в глухую оборону, снова сверкнула огненными глазками в душе Чернобурцева.
— Себе на уме, значит? — прищурился вечерний гость, изучая хозяйское лицо и испытывая непреодолимое желание сказать тому какую-нибудь гадость. — Ну-ну. Зато мы хотя бы не удираем, поджав хвост после первой же плюхи! — острый нос лиса-оборотня презрительно сморщился.
— Ты… ты думай, что говоришь-то! — начал медленно закипать почетный пенсионер училища. — Хвост он не поджал! Смотри какой герой, епт…
— Не герой, — покачал головой Сергей Алексеевич. — Даже не рвусь в герои. И не знаю, что у меня выйдет, но я попробую остановить этого охотника, потому что мне пока есть что терять. И таким как я, есть что терять. Кто-то, как ваша недавняя гостья, уже потерял все. А вы же даже и не пытались это прекратить.
Секунд
