Я шмыгнула носом.
– Если хочешь, можешь сесть рядом и тоже всплакнуть. Я же тебе плакать не запрещаю.
Даже в слезах я могла пошутить, а это что-то да значило, верно?
– Ну какой смысл плакать? Стоит лить слезы, только когда совсем плохо. Я думаю, нужно расправить плечи и сказать себе, что пусть они сегодня плюют на тебя, зато завтра ты будешь всеми командовать.
Интересно, до какой должности мог дослужиться мальчик на побегушках? Стать дворецким? Думая о старом, ворчливом и сутулом мистере Тренте, едва ли можно пожелать Алану такое будущее. Он был веселым парнем, волосы опять растрепались – или он их вообще не расчесывал? – глаза блестели, и мне нравился его взгляд.
– Значит, хочешь всеми командовать? – спросила я.
– Нет, мне это не нужно.
Я вздохнула с облегчением.
– Но я хочу, чтобы меня уважали, – добавил Алан. – Если бы меня не было, им пришлось бы самим чистить свои ночные горшки, и эта мысль дарит какое-то утешение, согласна?
Я кивнула, пытаясь применить его слова к своей ситуации. Алан хотя бы занимался важной работой, без которой жизнь в Холлихоке была бы куда менее приятной. А без моей работы вполне можно обойтись. Обитателям этого дома все равно, здесь я или нет. И если Алан мог гордиться своим трудом, мне оставалось лишь хранить тайну, которая и без того едва ли показалась бы кому-то интересной.
– Да, это вызывает уважение. Правда. Наверное, твоя семья тобой очень гордится?
Улыбнувшись, Алан покачал головой:
– У меня нет семьи. Ты ведь тоже сирота, верно? Я слышал разговоры слуг о том, что мистер Молинье привез девочку из сиротского приюта. Так что мне ли говорить тебе, каково это.
– Но тебе хотя бы не приходится отправлять все деньги домой.
Алан ухмыльнулся:
– Да, нет дома – и деньги некуда отправлять.
Мы заулыбались. Удивительно, как мало нужно, чтобы два едва знакомых человека почувствовали близость. В приюте Св. Маргариты каждая девочка была сиротой, и это обстоятельство не могло стать основой дружбы, но тут, где мы были единственными, у кого нет родителей, этого оказалось достаточно.
– Ты не знаешь случайно, где бы раздобыть поесть? – спросила я.
Алан покачал головой:
– Миссис Арден всегда запирает кладовку, чтобы никому из слуг не вздумалось утащить, скажем, яблоко или кусок сала. До утра продержишься? Ты когда в последний раз ела?
– Я завтракала. – Мне вдруг стало стыдно за то, что мне можно есть в комнате хозяев. – И завтра утром я смогу поесть. До утра продержусь.
После дня тяжелого физического труда я бы не смогла так ответить, но сегодня я просто немного прогулялась и почитала, поэтому жаловаться мне, собственно, не на что.
– Ну, ты хотя бы опять улыбаешься, – заметил Алан. – Вот видишь, в этом доме тебе не стоит плакать, все на самом деле не так уж плохо. А если что-то случится, приходи ко мне или к Дженет, мы тебя выслушаем.
– Кто такая Дженет? – Я почувствовала себя очень глупо, хотя едва ли кто-то мог попрекнуть меня тем, что за два дня пребывания здесь я не выучила имена всех слуг.
– Дженет? Посудомойка. Ты с ней уже знакома, по-моему, она от тебя просто в восторге, все говорила, как ей понравилось твое платье.
– Люси? – осторожно переспросила я.
– Точно, Люси. Но я называю ее Дженет, когда никто из посторонних не слышит. Это ее настоящее имя, в конце концов.
– Дженет… – повторила я.
Не знаю, почему Руфус и Вайолет решили сменить ей имя. Может быть, им казалось, что Люси звучит красивее.
– А меня тут назвали Флоранс. Звучит не хуже, чем мое прежнее имя, но и оно не было настоящим, его просто выдумала наша директриса.
– Да, Флоранс – красивое имя, – согласился Алан.
Только сейчас я заметила, что его рука все еще лежит на моем колене, хотя я уже не плачу и меня не нужно утешать.
– Со мной все проще, я как был Аланом, так Аланом и остался. У меня даже фамилии нет, но пока я не стану дворецким, фамилия мне не понадобится, а до того времени я успею что-нибудь придумать. – Он сжал ладонь на моем колене. – А теперь… все в порядке?
– Да, все в порядке. – Я не лгала. – Главное, чтобы я не наткнулась на мистера Молинье и он не увидел, что я плакала…
– Не наткнешься. – Алан выпрямился. Его худощавое тело двигалось рывками, точно раскладывалась линейка. – Он сегодня уехал в Лондон, я помогал запрягать лошадей в карету. До завтрашнего дня ты его не увидишь, бояться нечего.
– Ага.
Ну, это объясняло, почему Вайолет освободила меня из библиотеки, а не Руфус. И может быть, он не хотел выпускать меня из дома, пока сам в отъезде и не может проследить, чем я занимаюсь в саду.
– Спасибо, Алан, ты мне очень помог.
– Ну вот видишь, я же говорил. И в следующий раз не позволяй им доводить тебя до слез.
Он протянул руку и помог мне подняться на ноги. Колени и спина у меня болели, так долго я просидела под лестницей. Я потянулась, пожелала Алану спокойной ночи и отправилась спать. Голода я практически не чувствовала. Устроившись под одеялом, я вдруг поняла, что прошлой ночью почти не спала, а потом весь день провела на ногах. Теперь усталость давала о себе знать. Мне снились куклы. Они смеялись от радости, увидев меня, и во сне я знала, что мне больше не нужно их бояться.
Глава 6
Я и не думала, что быстро привыкну к жизни в роскошном имении, но именно так и случилось. На следующий день я встала с постели без гнетущего ощущения неопределенности. Я точно знала, что меня ждет, и пусть даже я не могла предвидеть всякие мелкие неожиданности, но хотя бы было ясно, в каком направлении движется моя жизнь: так перестает дрожать стрелка компаса, и ты точно понимаешь, в какой стороне север.
Завтрак с Вайолет утратил свое очарование. В желудке у меня урчало от голода, и мне хотелось съесть что-то сытное, а не сладкие маленькие бутербродики, которые так любила миледи. Мне эти бутербродики были на один зуб. Сегодня нам подали мягкую французскую булку с миндальной присыпкой, а к ней – сироп, мед и апельсиновое варенье. Я бы в этот момент отдала левую руку за большую тарелку каши, нормальный хлеб и порцию жареных бобов. Я ничего не знала о своем происхождении, но, видимо, я все же родом не с континента, иначе такой завтрак наверняка бы меня порадовал. Неужели во Франции всегда так едят?
– Мой брат уехал в Лондон, – невзначай бросила Вайолет. – Поэтому сегодня он не придет на завтрак.
Словно Лондон так близко, что туда можно дойти пешком. Мне пришло в голову, что я до сих пор понятия не имею, где же находится имение Холлихок: название мне мало что говорило, едва ли оно отмечено на картах в атласе. Нужно будет спросить у Алана при следующем разговоре.
– По работе? – Мне хотелось сказать, что Руфус все равно ничего не ест за завтраком, поэтому какая разница, но я сдержалась.
Я не рассчитывала на какие-то откровенности, но, поскольку брат уехал, возможно, Вайолет хотелось с кем-то поговорить, и я решила хотя бы попытаться составить ей компанию, пользуясь отсутствием Руфуса.
Вайолет, точно прочитав мои мысли, улыбнулась.
– Пусть работа месье Молинье тебя не беспокоит. Лучше расскажи, как ты вчера справилась. Ты должна была составить описание первой куклы. Возникли какие-нибудь… сложности?
Вайолет с нажимом произнесла это слово, будто намекая: она в точности знает, что с куклами что-то не так и рядом с ними может происходить что-то странное. Но раз Вайолет не хотела доверять мне, я ей тоже не доверюсь.
– Если хотите, я покажу вам свои записи. Вы могли бы взглянуть, правильно ли я все делаю, действительно ли это то, что нужно.
Но Вайолет покачала головой:
– Просто продолжай работу. Когда мой брат вернется из города, покажешь записи ему, и он решит, соответствуют ли они нашим требованиям. Меня больше интересует, не заметила ли ты что-то еще. Ты малышка внимательная и сообразительная, вдруг что-то бросилось тебе в глаза.
Я поджала губы. Мне не очень-то понравилось, что меня назвали «малышкой», это прозвучало обидно, учитывая, что мне уже четырнадцать лет и я лишь немного ниже дворецкого. Только потому, что Вайолет такая высокая, еще не значит, что я маленькая. И опять я не знала, что она хочет от меня услышать. Может, она имела в виду, не сплетничают ли о ней слуги? Тут мне нашлось бы что рассказать, особенно о кухарке. На всякий случай я уточнила:
– Что вы имеете в виду?
Вайолет склонила голову к плечу.
– Ты правда не понимаешь? Разве ты не заметила, что в доме… происходит всякое?
Она, похоже, пыталась воспользоваться отсутствием Руфуса, чтобы поговорить со мной об этом, – может, он не одобрял столь прозрачные намеки на то, что здесь творится что-то неладное? Но я не проглотила наживку.
– Если я замечу что-то подозрительное, то сразу же сообщу вам, обещаю, – вежливо откликнулась я.
– Замечательно. Тогда завтра мы проверим, как твои успехи. А теперь иди и принимайся за работу.
Но после неприятных впечатлений вчерашнего дня я не хотела рисковать – я могла с головой уйти в работу и опять пропустить ужин, вернее, обед. С куклами можно разобраться и вечером, они никуда не убегут. Может, сейчас стоит выбрать куклу, которой я буду заниматься сегодня. Тогда никто не упрекнет меня в том, что я ленилась до самого ужина. Но я только гляну одним глазком – и все.
