лет. Так, про шалости в клубах мы знаем, а это что? Двухнедельной давности запись гласила: «…отмечены неоднократные контакты с Аристархом Лизуновым, подозреваемым в организации сети распространения запрещённых препаратов».
Инспектор зарычал от злости.
– Кто отметил эти, Тьма тебя побери, контакты? Где? Сазонов, год работаешь и всё никак не научишься справку по фигуранту составлять!
Он отыскал в здании Сашу Сазонова, на свою беду не успевшего уйти на встречи по списку, и долго возил его носом по недостаточно информативной справке. Узнал, что «контакты» наблюдались в клубе «Емелинский», и только головой покачал.
– Саш, они члены одного клуба. Они там все встречаются чуть не каждый день.
– Нет, – упрямо мотнул чубом Сазонов. – Я выяснил: Лизунов в «Емелинском» бывает не чаще, чем пару раз в месяц, и всегда очень коротко. Поговорит с одним-другим-третьим и снова сваливает. Значит, у Майера была возможность достать лотос.
– Может, ты и прав, – остывая, признал Глеб. – Проверю.
– Может, я проверю, а? А к дамам кто другой сходит? – сделал молящие глаза младший инспектор.
– Вот! – хлопнул его по плечу Никонов. – Вот, зафиксируй это выражение лица, и на встречи по своему списку именно его и носи. Можешь зайти в бухгалтерию, у них зеркало висит на стенке, и потренируйся.
Глава 13
В тот же день
Колокол в ближайшем храме бил ровно одиннадцать, когда Глеб поднялся по лестнице на третий этаж и постучал в дверь. Подождал минуту и постучал ещё раз. Наконец дверь распахнулась: на пороге стояла молодая симпатичная женщина в белом халате и шапочке и с улыбкой смотрела на гостя. От улыбки на её правой щеке получалась ямочка. «А сиделку-то мы поменяли, – подумал инспектор, улыбаясь в ответ. – Видимо, даже ради избавления от внимания стражи терпеть ту гренадёршу Майер не захотел».
– Добрый день, – поздоровался он, также лучась улыбкой. – Разрешите представиться, старший инспектор Никонов.
– Здравствуйте, – пропело неземное создание.
– Хотелось бы видеть господина Майера.
– А Антон Генрихович ещё спит…
– Ну, может быть, ему уже пора проснуться?
– Ну что вы! Доктор категорически запретил его беспокоить!
Глеб аккуратно взял сиделку за пухлые локотки и переставил внутрь квартиры, потом вошёл сам и затворил за собой дверь.
– Милая… Как вас зовут?
– Катя.
– Милая Катя, вы в курсе, что у господина Майера случилось несчастье?
– Да! – чистейшие голубые глаза, словно по команде, наполнились хрустальными слезами. – У него погибла супруга, такая беда!
– Так вот, я тут сегодня, можно сказать, с двойной функцией, милая Катя! Во-первых, я веду расследование этого происшествия, во-вторых, привёз Антону Генриховичу разрешение на похороны усопшей. Вы же понимаете, Катя, как это важно?
Неся всю эту пургу, Никонов потихоньку теснил девушку в глубь квартиры, одновременно думая: «Интересно, какую роль она выберет? Вроде бы, поначалу была сладкая идиотка, но тогда по роли очаровательная Катя должна приложить все усилия, чтобы мне помочь. Может пойти дальше и превратиться в прелесть какую дурочку, тогда будет таращить глаза и не понимать…»
Приметив в коридоре странное металлическое сооружение, помесь подсвечника с фрагментами рыцарского доспеха, он изловчился и толкнул эту штуку ногой. Штука не подвела: упала с грохотом и вдобавок покатилась.
Откуда-то из глубины квартиры раздался сонный голос Майера:
– Что? Кто там? Как тебя, Маша, Варя, Люба, что происходит?
Щёки девицы полыхнули румянцем, она вырвала из рук инспектора свой локоть и быстро пошла в сторону спальни. Разумеется, Глеб отправился за ней…
Антон Генрихович в шёлковой пижаме в сиреневую и бледно-зелёную полоску и сеточке на волосах сидел на краю кровати и хмурил брови.
– Что происходит? Маша…
– Я Катя, – прошептало неземное создание.
– Не имеет значения! Вы должны следить, чтобы меня не тревожили, а сами там какое-то побоище устроили!
Инспектор шагнул вперёд, выходя из тени.
– Боюсь, мне придётся всё-таки вас побеспокоить.
– О, Великая Матерь! – Майер спрыгнул с кровати и раздражённо сдёрнул с волос сеточку. – Опять вы! Я же сказал, обращайтесь к моему адвокату. Вы что, не понимаете?..
– Боюсь, это вы не понимаете, господин Майер, – резко оборвал его Никонов, которому до смерти надоел этот непрофессиональный театр. – Я веду следствие по факту смерти вашей жены. И вы первый, кто должен был беспокоиться о том, чтобы мы получили все нужные сведения. Вы должны были ходить за мной следом и говорить: «Старший инспектор, я написал список её знакомых!» А поскольку вы этого не делаете, я могу лишь предположить, что в выявлении виновных вы не слишком заинтересованы. Я понятно выражаюсь?
Майер молча кивнул, и Глеб добавил сурово:
– Одевайтесь, через десять минут я жду вас в гостиной. Надеюсь, вы сумеете отыскать штаны без помощи сиделки.
Взяв Катю за многострадальный локоток, он увёл её в гостиную, усадил и спросил:
– Вас кто нанимал?
– Доктор Касатонов, Ерофей Фомич.
– Маг-медик или терапевт?
– Терапевт.
– А почему мага-медика не пригласили?
– Антон Генрихович не захотел. Я предлагала…
«Ясное дело, не захотел, – подумал Глеб. – Маг твои фокусы мигом бы разоблачил, его на фу-фу не проведёшь!»
– Что с господином Майером?
– Одышка, – стала перечислять девушка, – учащённое сердцебиение, мигрень. Вообще странно, я дала ему… – тут она назвала чрезвычайно эффективный препарат от мигрени, совсем недавно разработанный и помогающий в ста процентах случаев, – но почему-то не помогло.
– Давление нормальное?
– Да.
– Говорить может?
– Да.
– Ну и хорошо, может – значит, будет. Понадобится – соловьём запоёт.
Тут Катя хихикнула:
– Знаете, по-моему, он такой же больной, как я. Или вы, – кокетливо добавила она, окидывая ладную фигуру инспектора оценивающим взглядом.
«Да, милая, да, я всё вижу: глазки, зубки, ямочку на щеке и поясок на тонкой талии, – думал Глеб, глядя на часы. – Но мне не до тебя».
Он встал и сказал:
– Вы, Катя, переоденьтесь и идите домой. Вам кто платить должен, доктор или Майер?
– Господин Майер… Но только когда смена закончится, в восемь вечера.
– Будем считать, что она у вас закончилась преждевременно. Сейчас Антон Генрихович придёт, отдаст деньги, и вы отправитесь по своим делам. А мы побеседуем, – добавил он, увидев входящего в гостиную хозяина дома.
Антон без звука расплатился с сиделкой, хотя и поморщился недовольно, когда инспектор велел ей уйти.
– Ну зачем вы так, – упрекнул он вяло, когда за девушкой захлопнулась дверь. – Я и в самом деле плохо себя чувствую.
– Ваша жена чувствует себя ещё хуже, – отрезал Никонов, – так что давайте-ка, ответьте на мои вопросы и займитесь похоронами.
– Похоронами? – удивился вдовец. – А что, уже можно?
– Я даже привёз вам разрешение. И отдам его, как только вы мне расскажете всё, меня
