Дмитрий всегда заботился обо мне и всегда был рядом, когда я нуждалась в нем. Это, как правило, совпадало. Сам он не так часто попадал в лазарет, как я. Такая уж моя удача. Даже получив ранение, он обычно просто игнорировал это, и в своих снах мне иногда являлись образы того, как я ухаживаю за ним.
Незадолго до нападения стригоев на школу Дмитрий принимал участие в проверочных испытаниях, которым подвергались новички с целью выявить их реакцию на неожиданную атаку. Дмитрий был настолько сильным и умелым, что его было почти невозможно одолеть, хотя и он нередко ходил в синяках. Как-то во время этих проверочных испытаний я наткнулась на него в гимнастическом зале и с удивлением заметила порез у него на щеке. Ничего страшного, конечно, но крови натекло изрядно.
— Ты ведь можешь так до смерти истечь кровью, разве непонятно? — Воскликнула я.
Небольшое преувеличение, но тем не менее. Он рассеянно коснулся щеки и, казалось, впервые заметил рану.
— Вряд ли. Пустяки.
— Да, пустяки — пока туда не попадет инфекция!
— Ты не хуже меня знаешь, что это маловероятно, — упрямо сказал он.
Так оно и было. Морои — если случайно не подцепляли какое-нибудь редкое заболевание, как это произошло с Виктором Дашковым, — вообще практически не болели. Мы, дампиры, унаследовали от них это свойство, татуировка Сидни обеспечивала ее аналогичной защитой. Тем не менее я не хотела, чтобы Дмитрий истекал кровью.
— Иди туда! — Жестко приказала я и кивнула на маленькую ванную комнату при гимнастическом зале.
К моему удивлению, он повиновался.
Я намочила мочалку и осторожно очистила его лицо. Поначалу он протестовал, но потом успокоился. Ванная была маленькая, и нас разделяли всего несколько дюймов. Я ощущала его чистый, возбуждающий запах, изучала все детали лица и сильного тела. Сердце колотилось как бешеное, но предполагалось, что мы будем вести себя хорошо, поэтому я старалась выглядеть спокойной и собранной. Он тоже был неестественно спокоен, но когда я убирала его волосы за уши, чтобы они не мешали очищать лицо, он вздрогнул. Когда я касалась его кожи, все тело как будто прошивали электрические разряды, и он тоже чувствовал их. Схватив меня за руку, он отодвинул ее от себя.
— Хватит! — Хрипло сказал он. — Я в порядке.
— Уверен?
Он не отпускал мою руку. Мы были так близко друг к другу! Казалось, маленькая ванная комната вот-вот взорвется от мечущегося между нами электричества. Я понимала, что так не может продолжаться вечно, но мне ненавистна была мысль покинуть его. Господи, как это трудно временами — быть ответственной!
— Да, — ответил он.
Его голос звучал мягко, и я поняла, что он не сердится на меня. Он опасался, опасался того, как мало нужно, чтобы между нами воспламенился огонь. Меня охватывал жар от одного прикосновения его руки, и лишь в эти моменты я чувствовала себя по-настоящему цельной, такой, какой всегда хотела быть.
— Спасибо, Роза.
Он отпустил мою руку, и мы разошлись по своим делам. Однако ощущение его кожи и волос оставалось со мной еще на протяжении многих часов…
Не знаю, почему мне приснилась именно эта сцена после нападения в сарае. Казалось странным — видеть во сне, как я ухаживаю за Дмитрием в тот момент, когда я сама нуждалась в уходе. Думаю, неважно, что именно мне приснилось; главное, что там присутствовал Дмитрий. Его появление даже во сне всегда заставляло меня чувствовать себя лучше, придавало сил и решимости.
Но пока я лежала в бредовом состоянии, то приходя в сознание, то снова теряя его, время от времени на его лице проступали эти ужасные красные глаза и клыки. Я жалобно поскуливала, стараясь отогнать этот образ. Иногда он вообще не напоминал Дмитрия, превращался в мужчину, которого я не знала, пожилого мороя с темными волосами и хитрыми глазами, с золотыми украшениями на шее и в ушах. Я снова взывала к Дмитрию, и его прекрасное лицо возвращалось, неся покой и безопасность.
В какой-то момент, однако, его образ опять сменился другим, на этот раз женским. Конечно, это был не Дмитрий, но что-то в ее карих глазах напоминало о нем. Дампирка, лет за сорок. Она положила на мой лоб прохладную влажную ткань, и я осознала, что больше не сплю. Все тело болело, я лежала в незнакомой постели, в незнакомой комнате. Никаких признаков стригоев. Может, они мне тоже приснились?
— Не шевелись, — сказала женщина с еле заметным русским акцентом. — Ты сильно пострадала.
Воспоминания вернулись — и о том, что произошло в сарае, и о сонме призраков, которых я вызвала. Это был не сон.
— Где Сидни? С ней все хорошо?
— Прекрасно. Не волнуйся.
Что-то в голосе женщины подсказывало, что ей можно верить.
— Где я?
— В Бийске.
Бийск, Бийск… Где-то в глубине сознания шевелилось воспоминание о том, что я уже слышала это название. И внезапно все стало ясно. Давным-давно Дмитрий произносил название своего родного города, всего лишь раз, и сколько я потом ни пыталась, не могла вспомнить его. Сидни тоже не говорила, как он называется, однако теперь мы были здесь. На родине Дмитрия.
— Кто вы? — Спросила я.
— Алена. Алена Беликова, — ответила она.
СЕМЬ
Это было как рождественский подарок.
Я не очень-то верю в Бога или судьбу, однако теперь всерьез задумалась, не стоит ли пересмотреть свою позицию. Когда я потеряла сознание, Сидни, по-видимому, сделала несколько настойчивых звонков, и какой-то ее знакомый приехал из Бийска и отвез нас, рискуя в темноте, туда, где меня могли подлечить. Вот почему иногда в бреду мне казалось, что я еду в машине, — это был вовсе не сон.
И потом из всех дампиров Бийска я попала именно к матери Дмитрия. Поневоле задумаешься, что, может, во Вселенной действуют силы более могущественные, чем человеческие и, в частности, мои. Никто не объяснил мне точно, как это произошло, но вскоре выяснилось, что Алена Беликова имела репутацию целительницы — и не какой-нибудь там магической. Она обучалась медицине, и другие дампиры — и даже некоторые морои — приезжали к ней, когда не хотели привлекать внимание людей. Тем не менее совпадение было фантастическое, и меня не покидало чувство, будто происходит что-то, чего я не понимаю.
Сейчас, однако, все эти «как» и «почему» отступили на второй план под напором текущих обстоятельств. Широко распахнутыми глазами я внимательно приглядывалась к своему окружению и здешним жителям. Вместе с Аленой жили все три сестры Дмитрия со своими детьми. Семейное сходство поражало. Никто не был точной копией Дмитрия, но в каждом лице я видела его. Глаза. Улыбка. Даже чувство юмора. Видеть их — это отчасти заполняло пустоту, которую я ощущала после его исчезновения, и одновременно делало ситуацию еще хуже. Если кто-нибудь из них попадал в поле моего периферийного зрения, казалось, что я вижу Дмитрия. Словно дом, полный кривых зеркал, с искаженными отражениями Дмитрия в каждом из них. Даже сам дом вызывал у меня трепет. Не было никаких очевидных признаков того, что Дмитрий когда-то жил здесь, но в голове все время билось: «Здесь он вырос, ходил по этим полам, прикасался к этим стенам…» Переходя из комнаты в комнату, я тоже дотрагивалась до стен, стремясь напитаться из них его энергией. Представляла себе, как после школы он лежит на диване. Интересно, он съезжал по перилам, когда был маленьким? Эти образы были так реальны, что приходилось то и дело напоминать себе — он не был тут уже давным-давно.
