Насильник с графиней Алисой Антоновной на плече задумался, осторожно - чтобы груди не сломала хрустальные - опустил девушку на пол.
- Воительница, мужика у неё нет, поэтому приключения ищет, тушит страсть дракой, пожарница, мать её так и разэдак! - из-за спины хулиган достал дубину трехпудовую с шипами (из пенисов моржей), с тоской размахивал над головой, понял, что обречен - не совладать с девушкой, если девушка без трусов затеяла драку кабацкую чертям на страх. - Побьёт меня, убежал бы, но не умею бегать, догонит - в ягодицы мои распростёртые пнёт - каблуки ОГОГО! - копчик отобьёт, никакой кафтан с ватой мне не поможет в гробу!
- ИИИЫЫЫХХХ! Я - Ксена! - воительница увидела дубину, всполошилась, кровь хлынула в единственную грудь, надула её мешком для дирижабля.
Девушка подпрыгнула, и в немыслимом, нарушающем законы гравитации, прыжке три раза перевернулась в полёте, осветила мрачные разбитые лица блеском ягодиц и удивила небритой промежностью с щедрыми волосами.
УУУУХХХ!
ЫЫЫЫХХМА!
ХУУУРМА!
Удар двумя ногами в грудь насильника, грохот, мат, и самый главный злодей, зачинатель драки отлетел с со сломанной грудной клеткой - лешему на радость.
Через три минуты воительница стояла на груде стонущих и затихших, ублажала золотым гребешком роскошь волос.
Поза - ничто не добавить, ничто не выкинуть, выверенная, эффектная (В театр имени Якова Свердлова надо бы пригласить Ксену!).
- Моряк, адмирал флота в наш Институт Благородных Девиц приезжал, нарядился филином!
Мы лбы расшибли в излишнем усердии на него посмотреть в замочную скважину, словно из нас скромность вытащили зубодробильными щипцами! - графиня Алиса Антоновна подошла к воительнице, обняла её - грудью в грудь - две розы на поле смирения. - Скупой моряк, вызывал у нас ужас и отвращение усами, усы у него живые, из лапы осьминога.
Вы - не моряк, я ощущаю в вас потребность, Ксена; обучу вас манерам, придам лоск, возможно, облагородитесь, отличите картину Малевича от серого волка.
Не упущу случая, предлагаю вам сопровождать и охранять меня и мою Наставницу; рыцарь в охранники не годится, потому что рыцарь - мужского пола, а нам, девицам, стыдно и непозволительно с другим мужчиной, не с женихом прогуливаться, вкушать, рассуждать о строении Вселенной - смешная Вселенная, много в ней трюков, как в цирке Шапито.
Вы мне напомнили воспитанницу того адмирала, у которого усы из осьминога.
Княгиня Ерохина Анна Александровна - высочайшая утончённая особа, затейница, нас веревками свяжет, мы бурлаков изображаем простонародных, да, в играх опускаемся до простоты, потому что сложное состоит из маленьких квадратиков.
Мы тянем княгиню Анну Александровну на буксире - потеха, смеемся умеренно, ладошками блинчиковыми ротики алебастровые прикрываем - затейницы со взглядом в Светлое Будущее. - Графиня Алиса Антоновна, словно получила согласие воительницы, обернулась к фон Карле, потрепала лоскутки её платья, задержала взгляд на порванных панталонах, шириной в Красное Море. - Наставница, моя мудрая фон Карла, вас бы за скромность произвела в бурундучки полосатенькие, они миленькие - СЮ-СЮ-СЮ!
В наших трудах и поиска Истины - облагородить всех девушек этого Мира - нужны ещё помощники - ведьма; и гном бородатый, с широкими плечами, незатейливым мужицким юмором, топорными чертами лица...
ОХ! Обмишурилась я, опростоволосилась, не проложу дорогу к Счастью, если мужчину гнома в спутники задумала, словно у меня мысли выдуло, нехорошая я, согрешила мыслями! - графиня Алиса Антоновна присела на труп (Не думала об оживающих мёртвых, а представляла под ягодицами белый кожаный диванчик из Версаля - похвальные мысли для морально устойчивой барышни!). - Гном - мужчина, непотребство, приводит душу в смятение, словно меня на уроке эстетики Наставник князь Егор Алексеевич побранил!
- У гномов жены бородатые, не следят за лицом - опричницы, вам в спутницы гномиха - гнОма пойдет, Алиса Длинные Ноги! - фон Карла обращалась к графине Алисе Антоновне, но смотрела в глаза помрачневшей (воительница уже наложила стрелу на тетиву, искала мишень - глаз вурдалака!) Ксены. Молчаливый взор фон Карлы говорил, передавал тюки информации на зависть Магрибским купцам: "Соглашайся, Ксена, сопровождай графиню Алису Антоновну; она - свет в окошке нашей безнравственности, сильнейшая духом личность!
У тебя нет мужчины, ты делаешь вид, что не интересуешься Принцами, но они тобой не интересуются, потому что забавы ради и стрельбы из лука, для удобства, ты отрезала себе правую сиську - птицам Фениксам на смех!
Одна бродишь, окаянная, а при Алисии - при деле, в историю войдешь, в Храм Судьбы под руку с легендарным Индианой орком войдешь!"
Ксена закусила губку - тонкая дорожка, берега белоснежной реки зубов, подумала миг, кивнула согласно, покорилась простоте и чистоте графини Алисы Антоновны.
- Превосходненько, умилительно, я чувствую себя на ярмарке жуков скарабеев! - фон Карла подмигнула Ксене, сдула пылинку с левого алебастрового плеча графини Алисы Антоновны. - Ведьму? Ведьм возле дорог и по лесам - тьма, драку устроят за право прислуживать вам в течение трёх лет, графиня Алиса Антоновна!
Мне ведьма в служанки набивалась, умоляла принять банщицей, обещала, что каждую пятницу в бане будет мне угождать березовым веником и квасом из белых грибов, чтобы я почувствовала костёр Райский, из белого бездымного не горячего огня.
Отказала я ведьме, потому что в баню одна хожу, стыжусь наготы, без одежды чувствую себя куропаткой на вертеле! - фон Карла сдернула с ближайшего трупа вицмундир с галунами, аксельбантами и коралловой звездой, накинула на плечи, будто тьмой накрылась. - Появится возможность добрая, - взгляд на графиню Алису Антоновну - так казначей любуется золотом, - приобрету себе платье - лучше прежнего, с черной - в знак скорби по неграмотным - лентой через плечо!
- Завоюем одежду, окропим вулканической кровью врагов! - Ксена надула грудь - одна, но ОГОГО! Горы скрипят зубами в восторге от груди Ксены!
- Подайте мне нескромную карету! Без кареты моя добродетель покроется пылью дорог, а моральная устойчивость пропадёт под насмешками придорожных разбойников! - графиня Алиса Антоновна надула губки, капризничала, но взглядом ластилась котёнком к фон Карле и воительнице, показывала, что романтизм выше грубой силы и мудрости!
- Трактирщик - любитель браги и поганок, карету из чистого золота! - воительница, наконец, нашла цель, направила стрелу взрывному трактирщику в правый глаз, затем передумала и медленно опустила - к его мошонке (болталась из-под кожаного передника, как у Магрибского суслика)! - Я сопровождаю девушку, воспитанную в Институте Благородных Девиц и в интеллигентной семье, где каждое слово - повод для долгих размышлений и воскурения благовоний с запахами Правды.
Я поднимаю ногу выше головы медленно, словно в твоём сне о большом городе, где каждый камень - легенда о Тильтиле.
Как только ножка моя левая достигнет предела, намеченного Природой, ты увидишь ад; для приличных звездочётов - Рай!
Не убежишь от своих мечт в Райские кущи, запутаешься в ногах, упадешь подстреленным сусликом на поле боя белок.
В семнадцать лет я впервые попала в Огромный город - он мне казался гигантским, неповторимо гадким - с отбросами производства на тротуарах и с отбросами общества в трактирах и Публичных заведениях с красными фонарями из костей вурдалаков.
Люблю оборотней, оседлаю - и летим пугающими тенями мёртвых по ночному лесу, губы слегка шевелятся в приветствии пионерам Зачарованных Болот:
"Здравствуйте, русалки!
Поклон вам, гарпии с умом колдунов!
Моё почтеньице собирательницам мха для затычек между ног!"
Возле приличного заведения (тряпочки на окнах прозрачные, я потом узнала - занавески) ко мне подошла женщина с усами, красивая, высокая, статная, голос - зов предков из преисподней.
С невыразимой простотой городской шмары она погладила меня ниже спины сзади, охнула, схватилась за сердце, и в восторге - наигранном ярмарочном, или истинном - произнесла на выдохе, словно вынырнула из проруби в Мировом Океане:
"В моём заведении пляшут и поют лучшие девушки Восточных Земель - гагары им вместо подушек.
Обхождение знают, получили элементарное образование общения с купцами и стражниками, за сто сольдо не купишь подобного образования на Юге, где девушки - рыбы.
Купцы монистами звенят, презирают окружающих, называют рудокопов преступными гномами, а сами - кочаны тухлой капусты! - женщина обольщала меня словами и мягким медовым голосом, за руку вела в дом, вылепленный из глины, форма - огромная лодка. - Мои девушки к купцам выходят, не ластятся, а своими жизненными делами обеспокоены, будто одни на белом Свете, и нет вокруг унылых вурдалаков с очами кастрированных эльфов.
Одна шляпку снимет и перчатки, шляпку - на трюмо, а перчатки небрежно бросит на подоконник, протянет озябшие руки к огню, пальцы поджаривает, словно сосиски, и не замечает адской боли.
