После залпа «ванюш» был дан приказ — в атаку! Танки рванули вперед по гати, идущей перпендикулярно линии обороны, и, конечно, колонна танков не могла при крыть пехоту, растянувшуюся по фронту наступления на километр. Ожила огневая система немцев на второй, сохранившейся линии окопов. Пехота залегла.
Командиры пытались поднять солдат в атаку, царила какая-то неразбериха. Наконец поднялась из леска передовая рота автоматчиков, очумевшая еще до начала боя от взрыва гранаты, от навалившейся на них впервые артподготовки, когда и бывалому уже Бескину казалось, что небо все укрыто летящими снарядами и от воя заходилась душа. Кое-кто из роты, совсем растерявшись, рванули куда кто смог — в укрытия, под полог леса. Линия атаки рассыпалась. Другие подразделения пытались что-то предпринять, маневрировать, увеличивали бестолковщину еще больше. В результате к передней линии окопов противника благополучно добрались лишь кое-кто из автоматчиков и разведчики, которые знали все проходы и перелазы переднего края.
Во время броска рядом с Игорем оказался Вовка Звягин, москвич с Таганки, командир взвода автоматчиков, которые разбежались во время атаки, и Вовка быстро примкнул к разведчикам. Вдвоем с Игорем они разом прыгнули в остатки траншей, развороченных нашей артподготовкой. Один побежал направо, другой — налево. Из-за поворота траншеи на Игоря ринулся вдруг неожиданно возникший немец, чудом оставшийся здесь после артналета, а может быть, и из боевого охранения. Автомат Игоря заело! Наверно, попал песок, когда прыгали в траншею. Появление огромного немца было так неожиданно, что, растерявшись, Игорь еще и оскользнулся. Немец сбил его с ног окончательно и почему-то тоже не стрелял, но взмахнул штыком — широким, плоским в виде ножа. Мгновение, и штык проткнул бы лежащего. Не помня себя, Игорь вцепился обеими руками в нож штыка и… согнул его, с невероятной силой отодвинув от груди. Доли секунды решили все. Немец оцепенел на мгновение и выпустил карабин из рук. У лежащего хватило сил на короткий рывок за ствол карабина, и всей силой тела, распрямившегося как пружина, он обрушил приклад на голову фрица. Секундная остановка всего — сознания, сердца, рук — на одном выдохе, без понимания ужаса ситуации, это пришло потом. Сзади налетел Вовка. Перепрыгнули немца и — дальше по траншее. Впереди — землянка, по виду — штабная, надо заскочить туда. С дневного света Игорь вскочил в темноту и не увидел, что там есть человек — немец! Вовка, прыгнувший через ступеньку сзади, увидел, что автомат почти уперся в Игоря, успел схватиться левой рукой за ствол и с силой отвести его. Очередь прошила ему ладонь в четырех местах и задела локоть Игоря. Секунда, и все было кончено.
В это время оставшиеся в строю танки перевалили гряду очередного в этой местности водораздела между речушками, ушли из поля зрения пехоты. Наша артиллерия как-то странно замолкла после артподготовки, вместо того чтобы нанести удар по второй линии обороны противника. Двинувшуюся в бои пехоту поддержать огоньком оказалось некому, артиллеристы скорее всего боялись теперь обстрелять свои танки. В окопах первой линии обороны немцев, расположенных на склонах гряды, обращенных в сторону наших позиций и бывших основной целью артподготовки, вдруг наступила тишина. Тишина удручающая, неестественная в бою, застрекотали кузнечики, запела птичка. Тишина несла страх. Где немцы, где наши? Игорь и Вовка очумело посмотрели друг на друга, и Игорь принялся перевязывать товарищу руку, вслушиваясь в зыбкую тишину.
А за грядой, в пойме мелкой речушки, куда устремились танки, развернулись драматические события: вытянувшиеся вдоль единственной на линии наступления гати, машины оказались как бы в очереди на расстрел. У противника на второй линии обороны — на следующей гряде оказались целыми все противотанковые орудия, и они легко расправились со всем танковым полком, так бездарно брошенным в бой.
В окопах нашлось кое-что стоящее из документов, бумаг, и, выполнив свою задачу в окопах первой линии обороны немцев, разведчики быстро добрались до командного пункта полка, сдали документы. Вовку пришлось отправить в санбат. Руку Игорю перевязали около штаба полка. Тут он и попался на глаза командиру полка Болтаксу.
Приказ был коротким: немедленно садиться в последний уцелевший танк — командира танкового полка, которому только что оторвало снарядом ноги. Игорю, как знающему передний край, было приказано вместе с танкистами выяснить обстановку на линии наступления полка: перевалив за высокий гребень рельефа, атакующие подразделения исчезли из поля зрения командиров, а радиосвязи почему-то не было, что там происходило, знал один бог?
Экипаж танка — механик и наводчик. Игорь, ни разу в жизни не лазивший в танк, прыгнул внутрь через башню, люки захлопнулись, танк дернулся, и стало ясно, что внутри сплошные острые металлические углы. Для человека без шлема, а каску из-за повязки на голове пришлось бросить, да еще в очках, при одном пистолете все это не очень подходит. Кое-как удалось упереться ногами, руками, танк кидало так, что штормовая болтанка в море — семечки. Металл грохотал, оглушал. Вырвались к переднему краю, немцы немедленно взяли танк на прицел. Пулеметные очереди от брони отскакивали, но гулко отдавали по голове. Чуть замешкавшись, немцы ударили из противотанкового — мимо, мимо…
Оглушило, минуты ли, секунды душа где-то полетала. Снаряд разворотил левую часть танка. От стенок ударом поотрывало множество каких-то металлических деталей, которые разящим веером разметало по танку. Очнувшись, Игорь краем глаза отметил, что там, где сидел механик-водитель, громоздится что-то бесформенное. Танк стал, двигатель заглох. Игорь услышал дикий, срывающийся крик наводчика — что-то с матюками о люках. Через адский гул в этой чертовой консервной банке скорее понял, чем услышал, что ему кричат: «Открывай люки, вытаскивай, пока не взорвались, не загорелись!». А где, как открыть люки, тем более при кромешной тьме по заугольям? Мешает забинтованная рука. Кое-как удалось зубами захватить лямки замков верхнего люка. Откинулась крышка, в танке стало светлее, но высунуться немцы не дали, ливанули прицельно по башне из пулеметов. Из криков стрелка понял что-то о десантных, нижних люках. Наконец, выбрались оба, поползли, помогая друг другу. Рука Игоря — ладно, а вот стрелок оставил в танке ногу, не говоря уже о механике, которому просто снесло голову. А бой грохотал где-то рядом сбоку.
«25.08.43… За эти дни повидать пришлось многое, побывал в таких переделках, из которых вывезли меня, наверно, ваши заботы, иначе и не могу объяснить, отделался всего двумя царапинами. Осколок, что оцарапал мне щеку, я подобрал и сохраню. Жалко, что я остался с одной полевой сумкой. Во все остальное угодил тяжелый снаряд. Но асе это ерунда, важен результат, которого мы добились своими боями, — истребили порядочное количество немцев, освободили немало родной земли. Каждая пядь ее достается тяжело…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
