— У всех русских рабочих почему-то просматривают большие пальцы на руках — вот так.
И он приложил большие пальцы рук один к другому. Игорь приложил свои и показал Мише: ноготь левого пальца был много шире правого и короче, но ведь у всех людей правая и левая сторона тела разнятся.
— Ну, вот что, друг, ищут именно вот этот твой левый палец — уходи немедленно. Немцы сейчас проверяют в депо, пока до стрелочников доберутся — успеешь скрыться!
Но почему пальцы? В те дни было много, например, приметных бород: проблема бритья решалась кардинально, в очках — тоже, людей в его летах немного, а вот пальцы? Правда, при подготовке к операции и составлении легенды в «особых приметах» это записали, но решили — мелочь. Но эту особенность рук Игоря надо было подсмотреть. Да не тут, в Тулебле, а там, откуда пришел! Кто-то продал?
Не заходя к вдовушке, в чем был вслед за Мишей двинулся по-за сараями, складами, вагонами. Миша передал Игоря в определенной точке очередному связному, а там через партизанские явки, наконец, опять вывели к своим через линию фронта.
После этого здесь, у Старой Руссы, в тыл его уже больше не посылали, считали, что Игорь «засвечен». А вот узнать бы кем, какая сволочь ходит рядом, притворяется своим, гадина! Разговор был бы короткий, фронтовой.
А типы встречались на фронте, а уж тем более на передовой! Одна такая встреча засела в памяти Игоря ржавым осколком.
Храбров — капитан
8 начале ноября сорок третьего было принято решение провести разведку боем. Каждый рейд в тыл для разведки обходился немалыми жертвами, взятие — языка» было событием, а получаемая информация — минимальна. Разведка боем имела те преимущества, что выявляла огневую систему противника на большом участке обороны. Но и жизней такая разведка отхватывала немало, поэтому провести ее решили силами штрафной роты.
Штрафная рота подчинялась штабу фронта. В отличие от штрафных батальонов, где были в основном солдаты по приговору трибунала, в отдельной штрафной роте, как правило, — офицеры. Такие роты кидали в самые жестокие бои. Если в бою штрафник был ранен, считай, кровью искупил вину, получал оправдание, а уж ежели убит — тем более не виновен. Вот он, суд военный, фронтовой, без снисхождений и рассуждений, хотя люди, бывало, залетали в штрафники и по пустякам, и по немилости начальства.
Во главе таких подразделений ставили людей далеко не самых светлых. Ротой, с которой пришлось налаживать взаимодействие перед предстоящей операцией, командовал капитан с лихой фамилией — Храбров. Когда Игорь появился на позициях роты, первое, что поразило — идеальная чистота в окопах, сопровождающий даже попросил стереть дорожную грязь с сапог! Окопы — по всем правилам: полный профиль, стенки окопов аккуратно закреплены жердями. Чувствовалось, что на позициях роты образцовая дисциплина. Проводили в землянку командира роты: сверху несколько бревенчатых накатов, размеры внутри поразили — три комнаты, стенки обшиты вагонкой, стоит пианино, в служебной комнате — настоящий письменный стол. При входе в землянку — два здоровенных телохранителя, как стало ясно потом. Внутри два ординарца, которые кидаются без команды поднять упавший карандашик. В помещениях горит электричество: солдат крутит велодинамо. Накрыли стол, вкусно накормили. Игорь даже молока отведал впервые на фронте: в роте было хозяйство с коровами.
Обговорили все детали, поработали с картами, условились обо всем. Игорь собрался в обратный путь — дали сопровождающего.
Оборотная сторона этой благочинности выглядела совсем неблагочинно. Ладно, что велодинамо непрерывно крутили солдаты. Бог с ним, что хозяин землянки, сам искусством игры на фортепьяно не владея, призывал тех, кто умел, и заказывал — под настроение-. Но то, что офицеры-штрафники, даже из евреев, перебегали из этой роты к немцам — было фактом убийственным. Объяснялось же все просто: у лихого капитана Храброва было одно наказание, одна мера взыскания за проступки, просчеты, оплошности. Садист, жестокий до тупости капитан приказывал сажать человека на бруствер окопа спиной к немцам на три, пять или десять минут, а там уж как немцы смилостивятся, захотят — подстрелят: передовая.
Разведку боем провели, бой был жестоким, потери — большими, но огневую систему противника выявили, уточнили, что знали, взяли пленных. Но результаты и потерянные жизни не соотносились. Фронт!
Кое-что еще о разведке
Подходил к концу сорок третий год и год фронтовой утомительной и опасной жизни лейтенанта Бескина. Рейды в разведку давно стали «работой». На других фронтах что-то происходило, а тут стоили, упершись как два барана на узком мосту. Но основную роль фронт выполнял — связывал значительные силы противника, не позволяя перебрасывать их на другие фронты.
Разведка противника всегда нужна, хоть в обороне, хоть в наступлении. Даже когда полк отводили в тыл на отдых, пополнение, разведчиков, бывало, вызывали в расположенные на переднем крае части — для них передышки не было. Вообще- то разведка была и в танковом полку, и в полку связи, и у артиллеристов. Но у артиллеристов разведчики сидели на наблюдательных пунктах, разведка связистов или танкистов не лазила за «языками- Эта задача была только на плечах заурядной пешей разведки стрелковых частей, тех, в которых матушка-пехота войну избывала.
И все ползком, все затаившись. Летом, прокладывая проходы в минных полях и проволочных заграждениях, честили немцев, которые привязывали к проволоке пустые консервные банки, устраивали против разведчиков прочие хитрости. Поминали всех праотцев, когда простые сучки, валежины вдруг случайно могли хрустнуть под ногами, когда предательский стрекот сороки выдавал присутствие человека, когда не вовремя вдруг могли качнуться кусты. Зимой было легче — все присыпало снежком, но под ним таились мины. 8 поиске у разведчиков мелочей не было, все надо было предусмотреть. Учились использовать каждую лазейку, каждую, казалось бы, несущественную деталь. Например, приспосабливали немцы пулемет с эксцентричным креплением на станке, чтобы стрелял он методично, веером, с минимальным темпом стрельбы. Поэтому разведчики точно знали, что в промежутке, когда огонь «ушел» вбок и пока пулемет вновь будет повернут в исходное положение, можно успеть проскользнуть опасную простреливаемую зону и т. п.
Разведка — это тихая атака, длительная, выматывающая нервы, сжимающая человека в пружину не на минуты, как в обычном бою. а на часы, сутки, что далеко не все способны выдержать. Да и атака-то не всегда тихая: обнаружат, накроют огнем так. что и свет белый в копеечку станет. В разведке быть храбрым — еще не самое главное, важнее сообразительность, быстрая реакция, умение действовать сообща. Но больше всего сил забирали операции по захвату «языков».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
