- Мне тебя не хватает... Господи, бабуль, мне тебя так не хватает.
Сглотнув, я запрокинула голову и часто заморгала, глядя в темнеющее, красноватое небо. Дышать было больно.
Жить было больно.
И со временем ничего не изменилось.
Мне нужно было зайти к родителям. Быстрым шагом я миновала новые участки, прошла дальше, к могилам двадцатилетней давности, а потом свернула туда, где раньше был боковой выход. Теперь здесь возвышался черный обелиск - два обломанных крыла самолета поднимались ввысь из-под земли. Я прошла дальше, к памятникам, мимо тех, кто погиб в одну секунду с моими родителями. С матерью и отцом я не говорила, никогда и ни слова, словно до сих пор не веря, что они ушли. Мы же не видели их тел - может, просто сбежали вдвоем от занудной меня и не менее занудной бабушки. Я прислонилась лбом к холодной гранитной стеле, сверху вниз посмотрела на их вечно молодые фотографии. Так и простояла, не знаю сколько, пока меня не окликнул сторож.
- Девушка, извините, но темнеет.
- Иду.
- Давайте, провожу.
- Не заблужусь... Я тут своя...
Сторож, немолодой бородатый дядька, понимающе покивал и ещё какое-то время смотрел мне вслед. Меня трясло от холода. Я села в машину, скрестила руки на груди и, выдохнув, прикрыла глаза. Когда открыла - было уже темно. Руль приятно грел ладони, напоминая, что хотя бы один друг сейчас со мною рядом. Ну и что, что молчаливый и вообще автомобиль - я сама не из болтливых. В дороге можно просто послушать радио.
Я завела машину и поехала по делам - нужно было заскочить на квартиру, проверить, как там поживают съемщики, заехать в агенство и, конечно, повидаться с подругой. И если первые два дела почти не отнимали времени, то третье задержало меня до ночи.
- Нет, я понимаю, что ты позволяешь себе абсент и парней, только когда у тебя нет клиентов, но вермут-то выпить можем?
- Нет, - категорично ответила я. - Я за рулем и сегодня планирую вернуться обратно.
Алина поджала губы, оглядела кофейню, где мы пили чай. Двое парней недвусмысленно косились на нас. На Алину, точнее.
Алина была охотницей на мужчин - роковой, страстной, буйной брюнеткой с формами Моники Беллуччи. Каждый ее роман казался идеальным, достойным отдельной книги, и все же... Подруга всегда была одинока, как и я.
- Ничего мне рассказать не хочешь? - спросила она, подув на чай.
Опустив глаза, я пожала плечами. Алина настаивать не стала - друг другу в душу мы не лезли.
- А я встречаюсь с редактором газеты, - заметила она, искоса посмотрев на глазевших на нее парней. - Будет публиковать мои статьи.
- Что за газета?
- "Тайная жизнь звезд".
Я поперхнулась чаем.
- Про астрологию надеюсь?
- Когда как, - Алина усмехнулась.
- Подалась в желтую прессу?
- Не все же головоломки в детские журналы придумывать, - подруга вздохнула и, отставив чашку с чаем, добавила. - Ты не переживай. К тебе за материалом не полезу.
Она вскинула руку.
- Честное партизанское.
- А я тебе ничего говорить и не собиралась. Алина... - я задумчиво посмотрела на подругу. Та хотела ответить что-то на первую фразу, но, поняв, что я хочу сменить тему, выжидательно уставилась на меня.
- Я недавно встретила Андрея.
- Хм... - подруга свела брови. - Того, который однокурсник?
- Мы с разных курсов, но да, того, который из колледжа.
- И?
- Я сделала вид, что без ума от него.
- Ради кого-то третьего?
- Ради собственного самоудовлетворения.
- Глупо. И некрасиво, - Алина покачала головой. - Если тебе не хватает любви, советую найти мужчину, который тебе будет... Та-а-ак. А он есть! И ты о нем говорить не собираешься.
- Нет, не собираюсь, - мне не хотелось врать подруге. Я грустно улыбнулась.
Алина округлила глаза.
- Так ты... Ты серьезно влюбилась?! В сына клиентки?
- Не влюбилась. Просто... Запал в душу. Я о нем думаю чаще, чем нужно. А он... Нет, не сын. Внук.
- Значит, молодой.
- Да. Он как из другого мира. Мы такие разные, что вообще друг друга не поймем, наверное, - я покрутила тарелку с пироженым, ища тот место, куда вонзить ложку и не завалить все то великолепие, которое мне предстояло съесть. - Можно же так жить - чуть влюбиться, втихомолку, и смотреть издалека со спокойной душой? Как думаешь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- А Андрей тогда тебе зачем? - Алина прищурилась. - Ой, не ври, подруга, себе врешь. Не было у тебя никогда любимого мужчины, вот ты и мечешься. Не мечись. Живи, как знаешь, смотри и наблюдай. За кого-то надо бороться с другими бабами, за другого - с ним самим. А за третьего - с самой собой.
Мне подумалось, что Михаил как раз сочетал в себе все три случая, но я и так слишком много сегодня сказала Алине, поэтому теперь только кивнула в ответ.
Подруга вздохнула.
- Мне кажется, ты просто не позволяешь себя любить. Почему? Вряд ли это психотравма. Я же такая же как ты, но ценю чувства мужчин и свои.
- Работа.
- То есть для себя ты жить не хочешь?
- Ой, Лин, отстань, - я отмахнулась. - Не знаю. Не влюблялась - и все тут. Что я могу сделать? Ходить, цеплять всех подряд, вдруг повезет?
- Это ты на меня намекаешь?
- Нет, ты, наоборот, очень избирательна. У меня такого таланта точно нет. И времени нет.
- Ты со своими стариками сама превратилась в сморчка.
- Они - не старики, - возмутилась я. - Они - пожилые! Те, которые пожили!
- Ну... А ты когда жить собираешься?
Я сдулась, отвернулась к окну. В свете уличных фонарей на темно-фиолетовое стекло пунктиром ложились капли дождя.
- Не знаю...
С Алиной мы расстались на минорной ноте. Я нагнала тоску и на свою подругу.
- Вечно ты так, - ворчала она, идя со мной до парковки. - Душу разбередишь и бросаешь меня, трезвой и одинокой. Ого, это что за драндулет?
- Покататься дали, - ответила я, подходя к ДеЛориан.
- Ужас. Ископаемое какое-то.
Я не стала вдаваться в подробности, что это за машина и насколько она популярна и дорога. Алина ехать со мной и "позориться" не захотела и вызвала такси, а я, потрясясь в салоне от совсем уже не осеннего холода, завела своего нового друга и поехала к поселку.
На трассе дождя не было. Радио радовало веселой попсой, я расслабилась, согрелась и чуть не пропустила поворот на поселок. Дорога, гладкая, как стекло, шла от трассы вниз, и у шлагбаума разветвлялась. Идеальная тянулась в сторону, к богачам. Всклокоченная второстепенная, еще при строительстве поселка проложенная большегрузами, огибала поселок. По ней и сейчас ездили, но редко. Так, на речку отдохнуть.
И вдруг меня переклинило.
Я увидела шлагбаум, перевела взгляд на спидометр и, вжав педаль в пол, вырулила с главной. Машину затрясло. Я закусила губу и процедила.
- Давай... Давай, красавец... Нам надо в прошлое. Ты же можешь, я знаю.
Туда, в тот день, когда почти шестнадцать лет назад я уговорила своих родителей лететь на католическое Рождество в Европу. Без меня.
- Вы же вернетесь к нашему Новому году. А я учебу не пропущу.
Мама, отложив декабрьскую "Бурду", недоуменно посмотрела на меня.
- Кто тебя с ветрянкой в школу пустит?
Я оглядела покрытую волдырями руку. Вот что значит невезение. Хоть на лбу пиши - лохушка. Первое за три года путешествие с родителями и такой облом.
- Мда...
- Вера, это не обсуждается. Мы никуда не поедем, - ответил папа, проходя из ванной на кухню. - А что покушать?
- Вчерашние котлеты, - ответила мама и снова вцепилась в журнал.
- Ты хотела сказать "позавчерашние".
- Ешь, что есть.
- А посвежее ничего нет?
- Посвежее готовь сам.
- Сам? А, может, ты пахать попробуешь от звонка до звонка, а не когда шлия под хвост попадет?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Ты сейчас о чем? - мать швырнула журнал и направилась на кухню.
- О хобби твоем! - рявкнул отец. - На котором ты якобы деньги зарабатываешь. А по факту - всех клиентов растеряла из-за своей лени!
