- Прекрасно, - Михаил кивнул. - Я свяжусь с представителем администрации и передам ему твои координаты. Он хорошо знает русский, вы все сможете обсудить.
- Отлично.
- Видишь, Миша. Вера мне необходима. Без нее я не поеду.
Мне огромного труда стоило унять резкий прилив адреналина. Сердце застучало в ушах.
- Вера, - откуда-то со стороны донесся голос Михаила. - У тебя есть загранпаспорт?
- Да, но он давно просрочен.
- Это не проблема, но лучше заняться этим сейчас. Учти, я все оплачу. Если, конечно, ты согласишься на эту поездку.
- Нет.
Ответ прозвучал резко, грубо и категорично. Сама испугавшись своего тона, я совсем растерялась и опустила глаза на свою чашку.
- Прошу прощения, - заговорила спокойнее, но голос дрожал. - Но в моем договоре указано, что я ни при каких обстоятельствах не могу согласиться на перелеты. Это исключено.
Тишина.
- Почему? - полюбопытствовала Соня.
Продолжая разглядывать пузырьки в своем чае, я отрывисто ответила:
- Я не летаю на самолетах.
- Это фобия? - спросил Михаил.
- Отчасти.
- У меня есть высококлассный психолог, который поможет тебе справиться с любыми страхами.
- Психолог мне не поможет. Извините, но я не летаю.
- Вера, но с этим надо бороться, - упорствовал Михаил. - Это же всего лишь страх. Его надо переступить, побороть один раз и...
- Миша, - мягко перебила внука Маргарита Васильевна. - Закроем эту тему. Оставь Веру в покое. Я никуда не полечу, так будет лучше.
- Там бы тебе было лучше, - не без раздражения заметил Михаил.
- Здесь я дома. Дома мне спокойней. Закроем эту тему.
Михаил замолчал, но ясно было, что он расстроен. Я чувствовала свою вину и понятия не имела, что тут могла поправить. Они все могут летать сколько угодно, но я в самолет не сяду ни при каких обстоятельствах.
- Простите, - поднявшись, я оглядела присутствующих. Соня и княгиня смотрели на меня, Михаил, насупившись, созерцал стену. - Если эта поездка настолько важна, я могу запросить смену и предложить вам кандидаток, которые без проблем могут летать на самолетах.
- Серьезно? - Михаил хмуро посмотрел на меня. - Ты боишься летать и из-за этого собралась увольняться?
- Если польза от лечения в США будет выше эффективности курсов, проводимых здесь, понятно, что меня лучше заменить.
- Вера, для меня вы незаменимы, - отрезала Маргарита Васильевна. - Сядьте.
Я вернулась на свой стул. У моих ног закрутился, мяукая, Мозес.
- У меня глюк или тут кот? - спросил Михаил, опустив голову и часто моргая. - Это кто?
- Мозес, - представила я кота. - Он пришел к нам осенью.
- В день твоего боя, - уточнила Маргарита Васильевна.
- Да? Иди-ка сюда, - Михаил протянул руку, и котенок принялся ее обнюхивать. - Какой маленький. Иди ко мне.
Через минуту Мозес урчал на коленях боксера, балдея от грубоватой ласки. Ладонь Михаила, будучи больше котенка раза в два, едва ли не накрывала того с головой, и скользила по черной шкуре от ушей до хвоста. Котенок тянулся к ладони, хоть и прогибался под ее тяжестью.
Михаил мельком глянул на меня и глазами указал на котенка.
- Твоих рук дело? - спросил шепотом, одними губами. Я прикрыла глаза в знак согласия. Михаил кивнул и громче заметил:
- А нам животных ты заводить не разрешала.
- Вы бы никогда за ними не ухаживали. Они бы были брошены на произвол судьбы, - княгиня пожала плечами. - С Мозесом мне помогает Вера.
Ладонь Михаила, скользнув с котенка, коснулась моего колена. Я отдернула ногу и, не удержавшись, глянула на боксера. Он смотрел на меня с какой-то непонятной мне грустью, будто знал больше моего и куда больше понимал, и от того ему вроде бы было больнее и печальнее, чем мне. Или все это я придумала.
- Понятно, - Михаил выпрямился и вернул руку на макушку кота. - Какие планы насчет Нового года?
- Мы с Верой будет украшать дом, - заявила Соня. - А то он вечно самый мрачный в округе.
- Тогда надо украшать развалины
- Там уже целая армия снеговиков, - бросила я.
Михаил рассмеялся.
- Правда? Я бы тоже не отказался слепить снеговика.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
А за окном темнело...
- Тогда чего ждем! Пошли! - Соня вскочила, как пружина. - Пошли лепить снеговиков! Ура-а-а!!!
И убежала одеваться.
Следом поднялся Михаил. Я вопросительно посмотрела на Маргариту Васильевну.
- Идите, что ж теперь, - она отставила чашку и вздохнула. - Тридцатилетние дети.
Мы так и не слепили снеговика - только скатали первый, огромный шар. Соня бросила брату за шиворот горсть снега, и они начали гоняться друг за другом среди развалин. Я чинно пыталась лепить в одиночестве, но один очень меткий снежок сбил с меня шапку, и я решила ответить. Получил первый, кто высунулся из-за угла. В ответ мне в ухо прилетел настоящий сугроб. Я завизжала и, отступив назад, споткнулась о шар-попу снеговика и упала в него.
- Эй, ты в порядке? - Михаил протянул мне руку. - Извини.
Я схватила его ладонь и, резко потянув на себя, повалила обидчика в снег. Какое-то время мы, смеясь и барахтаясь в сугробе, швыряли друг в друга остатки снеговика, а потом я, пытаясь отдышаться, спросила:
- А где Соня?
Мы замолчали и замерли. Откуда-то издалека донесся приглушенный голос:
- Конечно, любимый. Я буду осторожна, не беспокойся, мой гений...
И все прочее в этом духе.
Михаил, до этого державшийся на локтях, закатил глаза и рухнул в снег.
Я свалилась рядом. Над нашими головами, в рамке из остатков каменных стен, темнело усыпанное звёздами небо. Рассеянный тусклый свет от садовых фонарей, едва проникавший сюда, не затмевал такую привычную для загородного мира картину Млечного пути.
- Я думал тебе понравится идея провести месяц в США, - Михаил выдохнул облачко пара. Не считая голоса Сони здесь было тихо.
- Мне жаль, что так вышло, - глядя на небо ответила я.
- И это никак нельзя исправить?
- Со мной, к сожалению, нет.
Михаил помолчал. Потом заговорил отчего-то сконфуженно и нерешительно.
- На католическое рождество один обрусевший итальянец проводит в своем клубе вечеринку. Он оставил мне несколько приглашений. Ты хочешь пойти?
- А Андрей будет?
Михаил шумно вздохнул и рывком поднялся.
- Если это условие для твоего согласия, то да, будет, - он не глядя подал мне руку. - Идем, морозит уже.
Я сжала его холодную ладонь, с которой он успел стянуть перчатку, и совсем не хотела ослаблять хватку, даже когда уже твердо стояла на ногах. Михаил сам вырвал руку и, быстро двинувшись вперед, неожиданно со всего маха влетел правым плечом в остатки стены. От удара его мотнуло назад, он скрипнул зубами и схватился за руку.
- Мать твою...
- С вами все в порядке? Миша? - встревоженно спросила я, коснувшись его плеча. Он отвел его в сторону.
- Да, в порядке.
- Что случилось? Голова закружилась?
- Нет, в темноте не заметил, - резко ответил боксер и пошел прочь, оставив меня недоуменно рассматривать черную стену в метр шириной, которую мог не заметить только... слепой.
- Михаил...
- Что?
- У вас все в порядке со зрением?
Он только пожал плечами в ответ и, пнув подвернувшийся под ноги сугроб, свернул налево, за угол очередной порушенной стены. Эту преграду боксер обошел без последствий. Неужели и правда не заметил первую?
- Не мое дело, - прошептала я, поднимая воротник куртки и пряча руки в карманы.
Ночью мне написал Андрей. Мы обменялись дежурными приветствиями, я получила от него приглашение в клуб итальянца, а потом... Потом повисла пауза. Андрей молчал, и написала я:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
"Быстрей бы тебя увидеть".
" Хочешь, приеду завтра?"
"Я работаю, к сожалению".
Или к счастью?
"Отпросить тебя у Михаила?"
"Не надо. Моя начальница - его бабушка. И отпрашиваться я не буду. Это не просто работа".
