Ему хочется ответить мне "нет", но не хватает на это наглости. Он водружает свои окуляры на место. Отсутствующее стекло придает ему забавный вид. Он вздыхает, шмыгает носом, нагибается и разыскивает осколки стекла. Раскладывает их на своей газете на идиш и разглядывает с огорчением. Стекло не превратилось в крошку, а разбилось на крупные куски. Я смеюсь:
– А куски-то целые. Может быть, с небольшим количеством клея...
Он глядит на меня своими разрозненными глазами. Моё предложение, по-видимому, подходит ему.
– А теперь, – говорю я, – будем серьёзны. Вы всегда встречаете своих клиентов со шпалером в руке? Теперь меня не удивляет, что у вас их так мало.
– Клиент? – бормочет он. – Клиент? Вы, может быть, думаете, что я не понял сразу, кто вы такой?
– А кто ж я такой?
– Злоумышленник, который нападает на беззащитного старика.
– Беззащитного...
И я похлопываю по карману, в который сунул его револьвер:
– Громко сказано.
– О! Я не знаю, зачем я вытащил этот револьвер. Я нервничаю. Я дорожу своей жизнью и боюсь. Две недели тому назад гангстеры напали...
– На Банк драгоценностей. Знаю. А потом одному из ваших собратьев нанесли также визит. Некоему Гольдану или Гольдштейну.
– Да. Поэтому, когда я услышал ваши разговоры о вещах, в которых вы, по всей видимости, ничего не смыслите...
– Вы приняли меня за гангстера, который прежде, чем кинуться на вас, стал морочить вам голову?
– Да, и я вас...
– Ладно. Перестаньте стонать. Вот кто я есть.
И я сую ему под его глаз с целым стеклом свои документы.
– Ах! – восклицает Розен. – Так вы... вы – частный детектив? Вас зовут Нестор Бурма?
Нельзя поклясться, что это его сильно успокоило.
– Да.
– Извините мою ошибку...
Он возвращает мне мои документы. Я их прячу, затем, поигрывая осколками стекла его очков, продолжаю:
– Оставим это и продолжим нашу беседу. Именно для уточнения деталей расследования мне необходимо знать, может ли при обработке бриллианта какая-либо деталь привести к выводу о той или иной "национальности" этого бриллианта.
– Я отвечу вам, как и прежде, – говорит Розен, – что это сложно и весьма гадательно. А теперь можно поподробнее рассмотреть это дело. У вас бриллиант с собой?
– Нет.
– А! Но тогда...
Короткое молчание. Прерываю его я:
– Послушайте, господин Розен. Русские никогда ничего не делают, как все. Может быть, у них есть особый способ обрабатывать драгоценные камни?
– О! О русских имеется множество всяких мнений. Ваш бриллиант – русский?
– Я думаю, да.
– Ну так, что же...
– Но я в этом не уверен. И...
Я подавляю ругательство. Это встревожило Розена. Честно говоря, он очень легко впадает в панику.
– Что случилось? – боязливо спрашивает он.
– Ничего, ничего. Я... Вы знаете Гольди? Только что я сказал Гольдан или Гольдштейн, но его точное имя Гольди. Вы с ним знакомы?
– Гольди?
– Это ваш коллега с улицы Лафайет, именно он нашел свой конец в драке. Не выдержало сердце. Вы его знаете?
– Нет.
– Можно сказать, что я работаю для него. Недавно у него в руках был бриллиант, и он, видимо, вывел заключение, что речь шла о русском бриллианте, так как он поручил мне провести расследование среди русских. Мне хотелось бы знать, как он пришел к этому заключению, вот поэтому-то я начал расследование о "национальности" бриллиантов.
– Да. Понимаю. Но я ничего не могу вам больше сказать.
– Но вы можете сказать мне, были ли вы знакомы с Гольди?
– Не... нет. Я его не знал.
– Ладно, ладно, господин Розен. Дело в том, что я убежден в обратном. Я составил список друзей и коллег по профессии Гольди, в котором фигурируете и вы.
Он оседает на стуле и вздыхает:
– Хорошо. Да, я был знаком с ним. Но я хочу об этом забыть. Сообщение о смерти нанесло мне удар. Я боюсь смерти. Я не думал, что можно так легко умереть. Все это делает меня таким нервным.
– Это очень понятно. Вы никогда не были часовщиком, господин Розен?
– Нет. А что?
– Из-за часов.
– Каких часов?
– Таких, которые разбирают по частям. Их собирают снова, и вот перед вами двое часов. Я вот к чему. То же самое явление произошло с вашим стеклом от очков. Поглядите: я собрал куски и, не считая нескольких незначительных осколков, которых не хватает, восстановлено все стекло. Только... гм... у меня есть лишний фрагмент. Забавно, не правда ли?
Он ничего не отвечает. Лицо его становится землистым. Он вновь начинает трястись.
– Забавно, не так ли? Вы видите этому какое-нибудь объяснение? Лично я вижу. Подбирая только что куски стекла, вы также подобрали кусок, который до того, по-видимому, запутался в отвороте ваших штанов, куда он упал гораздо раньше. Во время нашей короткой схватки он выскочил из своего тайника, так как вы разбиваете свои окуляры в драке не впервые. Видимо, в предыдущий раз это имело место у Гольди. Если бы я осмотрел вас как следует, то, наверняка, нашел бы на вас следы ударов.
Некоторое время он молчит, поглядывая на меня, потом говорит:
– Ладно. Вызывайте полицию. С того дня я не живу. Вызывайте полицию.
– Нет. Оставим полицию в покое. Расскажите лучше мне, как все это произошло. На этот раз мы имеем не липовый труп.
– Липовый труп?
– Это – шутка исключительно для личного употребления. Не обращайте внимания. Выкладывайте все. Гольди рассказал вам об этом бриллианте?
– Он показал мне его для контрэкспертизы.
– И вы увидели, что это русский бриллиант?
– Я увидел, что это необычайно ценный камень. Гольди это знал, он хотел быть в этом уверен. Я спросил его, откуда он взял это сокровище.
Он мне не сказал. Но я понял.
– Что понял?
Что это – краденый бриллиант. И тогда... я не сразу решился... Эта мысль долго зрела, но в конце концов... я сказал себе, что могу украсть то, что уже было украдено однажды. Я тут ничем не рисковал. Гольди не сможет обратиться с жалобой... Я стар, месье. Я никогда не занимал того места под солнцем, какого я заслуживаю... Ибо я обладаю чудесными знаниями, и я...
– Ладно. Ближе к делу. Не играйте в аббата Фариа. Вы что, хотите усыпить меня вашей болтовней?
– Извините меня... – покорно продолжает Розен. – Да, я отправился к Гольди в следующий вечер... И, воспользовавшись тем, что он был занят в одном конце квартира, принялся шарить в другом...
– В поисках бриллианта?
– Да. Он застал меня на месте... И, очевидно, сразу все понял. Мы переругались... потом схватились... Я не хотел его убивать, верьте мне. Я знал, что у него слабое сердце, но все же... Это был несчастный случай... ужасный несчастный случай...
– Да. И тогда, констатировав несчастный случай...
– Я удрал, не ожидая дальнейших событий... не занимаясь больше бриллиантом.
– В это время его уже не было у Гольди.
– А! Тогда это еще ужаснее. Во всяком случае, после подобной истории мне уже было наплевать на бриллиант... У меня хватило достаточно хладнокровия, чтобы уничтожить все следы моего пребывания там: разбитое в ходе борьбы стекло от очков и т. д. Я убежал... и с тех пор живу в трансе, особенно после того таинственного звонка по телефону, который поднял полицию на ноги. Если только это не блеф или не выдумки журналиста...
– Видимо, и то, и другое.
– Что бы там ни было, я боюсь всего на свете... а особенно смерти. Вызывайте полицию.
– Ну уж нет. Имея такое больное сердце, Гольди все равно бы умер... Ладно. Все это не объясняет мне, как Гольди мог предположить, что этот знаменитый бриллиант имеет русское происхождение.
– Возможно, у него имелись какие-нибудь данные, о которых он мне не сообщил, – предположил Розен.
– Может быть.
– А эти русские, которых он поручил вам разыскать, вы их нашли?
– Нет.
– А! Так вот, я вам все рассказал. А теп... теперь что вы собираетесь делать?
– Оставить вас при ваших угрызениях совести, господин Розен.
И я оставляю его. Я, конечно, вернусь еще раз на улицу Папийон. Да, непременно. Вопреки тому, в чем он меня уверяет, старый бандит не все мне сказал. Я дам ему дозреть, а там посмотрим.
XII
На следующий день – воскресенье, и я устраиваю себе отдых. Продолжаю его и в понедельник, присоединяясь таким образом к работникам пищевой промышленности и парикмахерских. Я рассчитываю встретиться с Абрамом Розеном во вторник пополудни. В течение двух дней у него будет полная возможность поразмыслить, взвесить все "за" и "против" на его точнейших профессиональных весах. Этого более чем достаточно. Но получается так, что во вторник моё внимание привлекает один тип, которого я не знаю, но с которым приключилось несчастье.
* * *
Эту новость сообщает мне крайне взволнованная Элен.
– Вы смотрели газеты?
– Нет.
Она протягивает мне целую кипу:
– На этот раз он не из пористого каучука.
– Кто он?
– Жмурик.
– Какой жмурик?
– Иван Костенко. Читайте...
