— Я правду говорю, — сердится Богданов.
— Он правду говорит, слышишь, Таня?! — хохочет папа. — Он читать не любит! Видала? Да такой человек еще не родился! За дурачка меня принимаешь, Вадим, дружище?
— Он всегда правду говорит, — заступилась Ася.
— Верим, верим, — кивает мама.
Но видно, что они и не думают верить. Какие все-таки!
— И еще забыл, — вдруг вспомнил папа. — Ночью под одеялом у нас тоже читать нельзя.
Богданов совсем ничего не понимает. Сопит. Асе тоже уже интересно. Что папа еще придумает?
— Под одеялом темно, — напомнила она папе.
— А если с фонариком? — придумал папа.
— Настольную лампу проще зажечь, — предложила мама.
Папа удивился ее наивности. От лампы будет под дверью полоска света! Сразу застукают! Нет, он всегда с фонариком читал. Дело верное! Одеяло со всех сторон подоткнешь аккуратно, фонарик пристроишь и залезешь с книжечкой. Красота!
— Можно лампу прикрыть, — мама настаивает. — Халатом.
Папе слушать смешно. Халатом! Хоть чем! Все равно увидят.
— Не увидят!
— Увидят!
— Застукают!
— Не застукают!
Так заспорили. Прямо ссорятся! Кто как в детстве из них читал. Что они читали. Ася некоторое не знает, надо бы спросить. Даже слова не вставишь! Как они читали. Как читать интереснее. Тайком — безусловно интереснее. Почему взрослым уже скучнее читать? Потому что не запрещает никто! Хоть ночь напролет читай. Хоть какую книжку…
Ася с Богдановым уже улеглись, а они все ссорятся. Смеются. Гремят тарелками в раковине. Или Мария-Антуанетта гремит? Нет, еще они. Все копаются. Никак не уйдут с кухни.
Богданов, наверно, уже заснул. Его и не слышно. А Фингала еще как слышно. Он беззвучно спать не умеет. Ворочается. Вздыхает. Иногда храпит. Ася тогда тапком в него швыряет, чтоб перестал. Лариса в ногах у Аси свернулась. Тоже спит. Маленькая, а от нее тепло. Мадам с Паскалем давно уснули. Рано ложатся! Ася клетку пледом закроет, и они, даже глупый Паскаль, сразу знают, что пора спать…
Одна Ася не спит…
Наконец мама с папой ушли к себе. Свет погас на кухне. И тихо. Интересно, где папин фонарик? Вроде, Ася его заметила на буфете.
Тихонько села на раскладушке, даже не скрипнула.
— Ты чего? — вдруг спросил Богданов.
Разве он не заснул? И не думал даже.
— Где фонарь? — говорит Богданов деловым тоном.
Уже поднялся. Он, оказывается, даже не раздевался. Прямо в тренировочном костюме под одеяло залез…
— Тоже будешь читать? — удивилась Ася.
Ничего он не будет. Еще не хватало — читать. Богданов просто хочет попробовать, как папин фонарик горит под его одеялом. Ярко или как?
— Сейчас принесу, — сказала Ася.
— Скорей, — торопит Богданов. — Пока не застукали.
Повезло, между прочим. И мамин фонарик, который вечно и днем-то найти не могут, тоже в кухне валяется. На окне. Ася сразу нашла.
— На! — отдала Богданову папин.
Он все же гость. Гостю надо лучшее отдавать, а у папы фонарик сильнее.
Богданов схватил и нырнул обратно под одеяло. Сопит оттуда, одеяло под себя подтыкает. Так долго возится!
— Ну, горит? — торопит Ася.
Ничего не горит. Он еще и не зажигал,
Темно. Даже страшно почему-то. Вдруг Ася видит — одеяло, под которым Богданов, вдруг изнутри засветилось каким-то таинственным светом и вокруг от него таинственное мерцание. И этот таинственный свет со своим мерцанием еще сам собою шевелится вместе с одеялом.
Фингал вскочил и насторожился.
— Привидение! — шепотом закричала Ася.
Все-таки она, значит, помнила, что надо шепотом. А то сразу застукают.
Богданов вынырнул из-под одеяла:
— Где привидение? Где?
— Вон! — Ася тычет. — Под одеялом! Светится!
— Я фонарь зажег, — смеется Богданов.
Ася совсем забыла. А ну еще! У нее же тоже фонарик. Она сама тоже сейчас попробует. Пусть Богданов смотрит.
— Ну?! — шепотом кричит Ася.
— Здоровски! — смеется Богданов. — Привидение!
— Теперь — с книжкой! — придумала Ася.
Со стола схватила, первую, что в руки попалась. И скорее на раскладушку. Одеяло со всех сторон подоткнула, чтоб ни единой дырочки. Фонариком щелк!…
Вдруг такой свет. Ослепительный. Ася зажмурилась.
Люстра горит вовсю. Папа, в халате, стоит около выключателя. Как он подкрался? Даже Фингал не слышал. Застукал все-таки!
— Так… — наклонился над Асей и шарит под одеялом. — Значит, почитываем? Я вас предупреждал. И чего мы почитываем? Так. Учебник! Русский язык! Полное безобразие — учебник с фонариком среди ночи читать. Дня тебе не хватает! Страсть к образованию ее, видите ли, охватила!…
Ругается, а глаза смеются.
— Охватила! — хохочет Ася. — А если она меня вдруг охватила?!
— Еще и хохочет, — возмущается папа. Глаза все равно смеются. Что, Ася своего папу, что ли, не знает? — Я добром вас предупреждал. Теперь берегитесь. А у тебя, интересно, что?…
— Ничего у меня, — объяснил Богданов.
— Так. Ну, фонарик, это во-первых. Подлежит конфискации, — папа и у Богданова фонарь отобрал. — А во-вторых…
Пошарил у Богданова под подушкой и вдруг вытащил книжку,
— А во-вторых, пожалуйте, — «Все о лошади»! Это как прикажете понимать? Я ведь тебя персонально предупреждал, Вадим, дружище?!
Богданов до того удивился, что сперва вообще онемел.
— Я эту книжку не брал, — потом говорит.
— Ясное дело, не брал, — кивает папа. — А как она к тебе под подушку попала? Или это Аськины штучки?
— Нет, — отказалась Ася. Она сама ничего не понимает.
— Не знаю, как она попала, — рассердился Богданов.
Он никогда ничего не читает. Разве Богданова-мама не говорила? Он читать не любит.
— Ясное дело, — кивает папа. — Эта книжка сама тебе запрыгнула под подушку. Бывает…
Так и не поверил Богданову.
Еще папа сказал, что это Исключительная! Потрясающая! Обалденная! книжка про лошадей. Там про лошадь — вся правда. Он за этой книжкой охотился. Специально! Сам будет сейчас читать. Он большой, ему можно.
Забрал. Погасил свет. И ушел.
Богданов ворочается в темноте на диване.
— Ты мне веришь? — вдруг говорит.
— Верю — сразу ответила Ася.
Все равно ворочается.
— А ты читала? — вдруг еще спрашивает.
— Что? — Ася не поняла. Совсем уж запуталась!
— Ну… эту книжку…
— Нет, — созналась Ася.
Она только картинки смотрела. Папа недавно принес. Ася не думала, что эта такая Исключительная! Потрясающая! и Обалденная! книжка. Откуда же она знала? Ася больше любит читать про собак. И еще сказки…
— Не отдаст теперь? — даже привстал Богданов.
Ася не знает. Можно, конечно, попросить,
— Попросишь?…
Богданов встретил лошадь на днях. Она за цирком одна стояла. В темноте. Со своей телегой. Никто к этой лошади не подходил.
Ася представила. Вечер. Цирк так и сверкает. Огни. Афиши. Музыка гремит изнутри. Со всех сторон через площадь бегут нарядные люди с билетами. Машут своими билетами, будто это флажки. А за цирком, где темно и служебный вход, стоит одинокая лошадь с печальной мордой. И так одиноко жует своими печальными губами.
Никому до нее дела нет! А она, может, привезла выступать дрессированных собачек. Собачки — в бантах — бегут по сверкающей арене на тонких ножках. Весь цирк им хлопает. А лошадь все стоит одна в темноте…
Это счастье, что Богданов к ней подошел. Лошадь вздохнула прямо ему в лицо. С таким облегчением!
— Я тоже бы подошла, — сказала Ася.
Богданов знает. Он потому и рассказывает. Обидно, что нечего было этой лошади дать. У Богданова сахар в кармане был. Но потерялся, там дырка. Лошадь сахарные крошки у него с ладони слизала.
— Надо ей завтра снести, — сразу решила Ася.
Если она только завтра будет. Богданов не знает, как эта лошадь работает. По каким дням? Когда у нее выходной?
Ася хотела сказать, что можно каждый вечер к цирку ходить. Это близко. Дома даже не хватятся. Но не успела уже сказать. Вдруг сразу заснула. И Богданов все равно не услышал бы. Он уже спал.
А как эта книга — «Все о лошади» — попала Богданову под подушку, до сих пор неясно. Это просто какая-то тайна.
Ласковый друг для души
Фингал, Богданов и Ася перебежали через дорогу и оказались в сквере. Ася взяла Фингала на поводок, мало ли что. И правильно сделала, потому что сразу им навстречу шагнул мужчина. У него были руки в карманах и большой подбородок.
— Твоя овчарка? — спросил мужчина.
— Моя, — подтвердила Ася.
— С родословной?
Ася и это подтвердила.
— А родители где же? — спросил мужчина. Его большой подбородок, на который Ася невольно почему-то все время смотрела, тяжело шевельнулся в шарфе.
— Дома, — сказала Ася.
По крайней мере, когда Фингал, Богданов и Ася уходили, они были дома. Они еще спали. Ася надеялась, что и сейчас еще спят.
