Раздался хруст, и Дрок со сломанным носом повалился на спину. Люци высвободился из его хватки, а подоспевший Радж отключил Дрока ударом ногой в челюсть.
"Ты в порядке?" – спросил Дариус Люци.
Тот кивнул, весь дрожа.
Топот копыт раздался у Дариуса над самым ухом, он обернулся и увидел, что второй всадник зашёл на новый круг и снова мчится на них. Один из гладиаторов сумел дотянуться до забытого топора, поднял его над головой и с размаху опустил вниз, желая разрубить цепь между собой и соседом. Но удар оказался слишком поспешным и неточным, а парень, стоявший рядом, неудачно дёрнулся, и лезвие случайно попало ему по ноге, разрубив ступню пополам.
Парень заверещал от боли и схватился за покалеченную ногу, из которой фонтаном била кровь. Горе-гладиатор с топором в руках застыл от ужаса, и всаднику, подскакавшему к ним, не составило труда выхватить топор из его рук и одним движением отрубить парню голову.
Трибуны бесновались.
Обе лошади, теперь уже с полностью вооружёнными всадниками, кружили по арене, выбирая следующую цель. Дариус понимал, что дела были плохи. Тот топор был подарком судьбы, но они не сумели им воспользоваться.
Дариуса снова отдёрнуло на несколько футов назад. Он обернулся и увидел, что несколько мальчишек ошалело мотаются из стороны в сторону, пытаясь увернуться от нападающих солдат. Дариус, подчинённый их движениям, спотыкаясь попятился. Через несколько футов он, беззащитный, оказался по центру арены, и на него уже мчался всадник с пикой наперевес. Дариус понимал, что не успеет вовремя увернуться.
Он приготовился к смертельному удару, но тут внезапно рядом появился Каз и плечом сбил его с ног, убрав его у всадника с пути. Дариус покатился по земле.
Придя в себя, Дариус вскочил, обернулся, и кровь застыла у него в жилах, когда солдатская пика пронзила Каза, стоявшего теперь на его месте, в грудь.
Каз вскрикнул, пришпиленный к земле. Под восторженные вопли толпы солдат попытался вытащить свою пику из тела, но не смог – так глубоко она вошла. Тогда он выпустил древко из рук и поскакал дальше наслаждаться аплодисментами, описывая победный круг.
Дариус смотрел на своего бездыханного друга. У него в голове не укладывалось, что тот погиб за него. Если бы не Каз, Дариуса уже бы не было в живых. Тяжесть вины и ответственности легла Дариусу на плечи.
Он испытал жгучее, ни с чем не сравнимое желание отомстить.
Что-то внутри него щёлкнуло, и Дариус осознал, что его время пришло. Он не мог допустить, чтобы его друг расстался с жизнью напрасно, и поэтому должен был действовать.
Дариус подбежал к мёртвому Казу и вытащил солдатскую пику из его груди. Затем он развернулся лицом к другому всаднику, который мчался на него с занесённым топором.
Дариус прицелился, шагнул вперёд и метнул пику. Она просвистела в воздухе и попала точно в цель, пробив солдатский доспех и пронзив его сердце.
Трибуны в шоке охнули, когда имперец свалился с лошади. Он упал в пыль, прокатился несколько футов и остановился у Дариуса под ногами. Топор всё ещё был зажат у него в руке.
Дариус не мешкал. Он рванул вперёд и схватил топор – благо, длины его цепей как раз хватило на это. Он немедленно перерубил свои цепи, затем цепи своего соседа и других парней.
Оставшийся имперский солдат на средине прервал свой круг почёта, развернулся и поскакал в атаку. Теперь, когда ему предстояло сразиться с освобождёнными и вооруженными гладиаторами, в его глазах появилась неуверенность. Ведь его напарник только что пал в бою, и миф о неуязвимости имперцев был разрушен.
Солдат вынул из ножен меч, занёс его высоко над головой и направил коня на Дариуса. Дариус перехватил свой длинный боевой топор обеими руками и хладнокровно ждал. Когда солдат приблизился вплотную, Дариус отошёл на шаг в сторону – со свободными ногами это не составляло труда – размахнулся и нанёс удар. Его топор с оглушительным лязгом скрестился с мечом имперца, высек из него сноп искр и перерубил клинок пополам. Но и лезвие топора тоже не выдержало удара и разлетелось на части, так что Дариус остался стоять с длинным шипованным древком в руках.
Солдат пронёсся мимо и, подбадриваемый толпой, развернул коня и с новой яростью бросился обратно.
Он явно не ожидал, что Дариус пойдёт в наступление. Он был не готов. Не успел он потянуться к запасному мечу, как Дариус уже возник рядом с ним. Дариус на бегу раскрутил свой импровизированный посох и направил удар имперской лошади под ноги. Лошадь споткнулась и полетела мордой в грязь.
Трибуны неистовствовали.
Дариус воспользовался моментом. Он прыгнул солдату за спину, обмотал обрывки своих цепей вокруг его горла и потянул. Он тянул со всей силы, не смотря на то, что солдат отчаянно брыкался.
"Это за Каза", – сказал Дариус.
Толпа вконец разбушевалась, видя, как Дариус душит огромного имперского солдата вдвое больше его. Ладони Дариуса кровоточили, но он не ослаблял хватку. Он не мог. Это меньшее, что он мог сейчас сделать для Каза.
Наконец, солдат утих.
Дариус утратил ощущение реальности, выхватывая только отдельные отрывки происходящего: звук горна, крики трибун, руки его братьев, помогавших ему подняться.
Мир кружился у него перед глазами, и ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что всё закончилось.
Осознать, что он, Дариус, совершил невозможное.
Он победил.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Волусия сидела во главе сияющего полукруглого стола в Дворце Правительства и торжествующе смотрела на толпу мужчин перед собой. Напротив неё, в дальнем конце стола, сидел главнокомандующий имперской армии, окружённый дюжиной генералов, а позади него разместилась сотня имперских сенаторов, облачённых положенные им по сану алые с белым мантии. Их хмурые взгляды, в которых смешивались непокорность и беспокойство, были устремлены на Волусию. Они ждали её заявления.
Волусия не спеша обводила их взглядом, всматривалась в их лица и тянула паузу, давая им понять, что теперь они в её власти. Она упивалась моментом. Благодаря ей, её войскам удалось взять столицу. Они заполонили город и уничтожили всех имперских солдат в его стенах, а затем запечатали за собой дверь. Конечно, снаружи остались сотни тысяч враждебных имперских солдат, которые теперь сосредоточились у входа в столицу и ждали, когда захватчики объявят капитуляцию. Со временем они могли найти способ ворваться внутрь, но в данный момент Волусия и её люди были в безопасности и могли вести переговоры на своих условиях.
Волусия сидела, положив ладони на золото стола, и наслаждалась триумфом. Она, юная девушка, бросила вызов всем этим зрелым мужчинам, умудрённым годами и державшим Империю в железном кулаке на протяжении столетий. Сейчас она сидела на троне Империи, во Дворце Правительства за Золотым Столом – месте, которое могли занимать только Верховные Правители. Она добилась невозможного. Оставалось только провести переговоры с этими людьми, заполучить под свой контроль остатки имперской армии и раз и навсегда подчинить Империю себе.
"Королева Волусия", – нарушил тишину голос из дальнего конца зала.
Волусия посмотрела в ту сторону и увидела, что, дерзко глядя ей в глаза, один из сенаторов выходит вперёд.
"Вы собрали нас, чтобы выслушать условия нашей капитуляции. Мы хотим их вам представить. Если вы согласитесь с ними, мы достигнем гармонии. Наши силы перейдут вам в подчинение, а вы будете править Империей вместе с нами".
Волусия твёрдо посмотрела ему в ответ, раздражённая тем, что он осмелился навязывать ей свои требования.
"Богиня Волусия", – поправила она.
Сенатор был ошарашен – он явно не ожидал такой реакции. Главнокомандующий армии Империи встал стукнул кулаком по столу и грозно взглянул на неё сверху вниз.
"Ты победила колдовством, обманом и фокусами", – прорычал он низким голосом. "Ты мне не королева, и уж точно не богиня. Ты всего лишь девчонка – заносчивая молодая девчонка, которой крупно повезло. Знай – твоя полоса везения закончится".
Она улыбнулась.
"Возможно", – ответила она. "Но, кажется, ваша уже закончилась, генерал".
Её собеседник покраснел, и борозда межу его бровями углубилась. Волусия заметила, как взгляд его метнулся к пустым ножнам, но затем, когда он оглянулся на сотни стоявших вдоль стен солдат с оружием в руках, решил не делать резких движений.
Он горько вздохнул.
"Я готов передать тебе всех своих людей", – сказал он. "Сотни тысяч солдат, что стоят сейчас за этими стенами. А ты взамен оставишь меня главнокомандующим, и будешь относиться ко мне с должным уважением".
"Помимо этого, – продолжил за него сенатор, – ты признаешь за нами – сотней сенаторов, всегда верой и правдой служивших Империи, – право занимать наши места и править Империей совместно с тобой, как мы делали при всех предыдущих Верховных Правителях. Мы забудем обо всех твоих бесчинствах, списав их на военное положение, и в дальнейшем будем принимать решения коллегиально".
