Волусия хмыкнула, осознавая, что эти люди до сих пор ничего не поняли. Они принимали её за обычного полководца, забыв о том, что обращаются к Богине. Великой Богине Волусии.
Она заставила их помучиться в ожидании ответа. В затянувшейся напряжённой тишине генералы и сенаторы пристально наблюдали за ней, не зная, что она выкинет в следующий миг.
Первый сенатор нервно откашлялся.
"Если вы не пойдёте на наши условия, – проговорил он, – если вы попытаетесь проявить неповиновение, то будьте уверены, что вы и ваши люди умрут здесь сегодня. Да, ваши солдаты заняли столицу. Но не забывайте, что за её стенами наших солдат в десять раз больше, а ещё дальше, за морем – миллионное войско Ромулуса, которое уже, должно быть, получило приказ оставить Кольцо и возвращаться на службу".
"А в других рогах Империи, – подал голос другой сенатор, – ещё миллионы солдат готовятся к выступлению, чтобы стереть вас с лица земли".
Сенатор ухмыльнулся.
"Так что, как видите, – добавил он, – вы в меньшинстве и окружены со всех сторон".
"Если ты откажешься от нашего предложения, – пробасил главнокомандующий, – ты не покинешь эти стены живой. Совсем как твоя мать".
Волусию это рассмешило.
"Как моя мать? Вы что, не знаете, что это я её убила?"
Все в ужасе посмотрели на неё, захваченные новостью врасплох.
"Ни сегодня, ни завтра, никогда – я не погибну в этих стенах. Я знаю, что моя армия в меньшинстве, и знаю, что если не приму ваши условия, то все мы умрём. Поэтому я пришла сюда, чтобы принять их".
На лицах имперских чиновников отразились удивление и облегчение.
"Мудрое решение", – сказал сенатор.
Волусия поднялась с места, мгновенно окружённая своей охраной, медленно обошла вокруг стола и встала напротив имперского главнокомандующего.
Напряжение в воздухе достигло пика, когда они надолго сцепились взглядами. Он был крупным широкоплечим мужчиной имперской расы, с лоснящейся жёлтой кожей и маленькими рожками, с испещрённым шрамами лицом. Он улыбался, глядя на неё свысока, и его улыбка больше походила на оскал. Когда она подошла к нему, он высокомерно скривился, ожидая, вероятно, какого-то знака почтения и принятия его власти.
"Я оставлю за тобой должность в моей Империи и позволю командовать своими войсками", – сказала она. "Поцелуй моё кольцо, признай мою власть, и достойное место в Империи будет обеспечено тебе навсегда".
Она протянула ему правую руку. На среднем пальце у неё было массивное кольцо из блестящего оникса, и главнокомандующий смотрел на него, колеблясь. Его лицо побагровело.
Он медленно взял её руку в свою и поднёс кольцо к губам.
Едва коснувшись его, он внезапно застыл. Его глаза выкатились из орбит, а всё его тело пошло судорогами.
Мгновение спустя он схватился руками за горло, кровь полилась у него изо рта, и он сполз на пол – мёртвый.
Все его люди смотрели на его тело, побелев от ужаса.
В тот же миг подданные Волусии со всех концов зала ринулись в атаку с мечами наголо и обрушились на кучку сенаторов и генералов. Тем было некуда бежать, и, сражённые людьми Волусии, они падали там же, где стояли.
В считанные минуты зал окрасился кровью. Красные брызги падали Волусии налицо, и она улыбалась всё шире и шире, заливалась звонким смехом, получая наслаждение при виде каждого нового трупа. Тёплая свежая кровь приятно щекотала ей ступни. Она не могла нарадоваться своему ониксовому кольцу, отравленному таким смертоносным ядом, что даже лёгкое прикосновение им к губам гарантировало мгновенную гибель. Она не использовала этот трюк уже много лет, но помнила, как часто прибегала к нему её мать.
Наконец, в комнате воцарилась тишина, нарушаемая только тихими стонами пары умирающих да шагами солдат, которые ходили от одного тела к другому и добивали их кинжалами. Волусия нагнулась и окунула ладони в лужу крови. Она закрыла глаза и позволила себе прочувствовать прикосновение к крови врагов. Все, кто осмелился пойти против неё, были мертвы.
Волусия развернулась и неспешно прошла к двустворчатым дверям, ведущим на балкон, откуда столица Империи была видна как на ладони. Она стояла в лучах заката обоих солнц, и смотрела, как внизу её люди расправлялись с горожанами. С огромным удовлетворением она наблюдала за тем, как как сначала статуя Андроникуса, а затем и Ромулуса, рухнули с пьедесталов и разбились вдребезги. Мраморная пыль взметнулась в воздух и из белого облака до Волусии донеслись ликующие возгласы её солдат.
Толпа расступилась, и в образовавшийся проход вкатили длинную деревянную платформу на колёсах, на которой лежала стофутовая золотая статуя Волусии. Она проделала весь путь из самой южной столицы, потому что Волусия знала, что придёт день, когда она сможет поставить её в сердце Империи. Наконец у неё перед глазами творилось то, что о чём она столько мечтала: сотни её поданных осторожно потянули за канаты, подняли статую и водрузили её в центре столицы. Её золотая фигура, сверкающая на солнце, возвысилась над всем городом. Когда статуя заняла своё место, солдаты разразились восторженными криками.
Все её люди повернулись к балкону и закричали ещё громче:
"ВОЛУСИЯ! ВОЛУСИЯ!"
Это были возгласы экстаза и триумфа. Она протянула к ним широко раскинутые руки и обратила к ним свой взор. Она была Богиней по праву, а все эти люди были её созданиями, её детьми. Она чувствовала их обожание и с умиление протягивала к ним ладони.
Волусия подняла взгляд к горизонту и увидела, как за городскими стенами пустыня была черным-черна от имперцев, пытающихся пробиться внутрь. Она знала, что где-то за горизонтом уже вышла в поход ещё большая армия.
Надвигалась страшная буря. И Волусии это нравилось.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Всё ещё слабая Гвен, в окружении всей своей свиты – последних выживших Кольца – и с Кроном у ног, медленно, то и дело опираясь на Кендрика и Стеффена, поддерживавших её с обеих сторон, подошла ко входу в самый удивительный замку, что ей доводилось видеть. Её сердце быстро стучало в предвкушении встречи с королевской четой. Она пыталась постичь, как посреди бесплодной пустоши могло возникнуть нечто настолько великолепное, как этот ослепительный дворец с уходящими в небо потолками, отполированными до блеска мраморными полами и витражными окнами, расцвечивавшими лучи обоих пустынных солнц. Окрестности Замка на Перевале напоминали Гвен Королевский Двор в Кольце. Она обнаруживала между ними столько совпадений, что это даже немного её пугало. Казалось, кто-то снял с её дома точную копию и переместил в другой конец мира.
В приглушённом свете, падавшем сквозь окна, стояли сотни придворных в роскошных элегантных одеяниях. Они выстроились по обе стороны от покрывавшей пол бархатной дорожки, чтобы посмотреть на чужеземцев. Пока Гвен и её спутники ступали по дорожке, все эти люди глазели на них разинув рты, будто они были какими-то диковинками. Очевидно, слух об их прибытии быстро разнёсся по королевству, и, по тому, как маленькие дети пугливо прятались в маминых юбках, было понятно, что у них никогда не бывало гостей, в особенности, из-за Перевала. На них смотрели как на пришельцев с другой планеты.
Гвен тоже разглядывала местных жителей, стараясь уловить особенности их манер и национальных костюмов. Она была впечатлена тем, насколько они были утончёнными и цивилизованными. Женщины носили тончайшие шелка, кружева и замысловатые украшение, все были подтянутыми, загорелыми, совсем как в Королевском Дворе. Но здесь всё было ещё пышнее. Эти люди излучали не только богатство, но и силу и несокрушимость. Из всего следовало, что государство должно было существовать многие сотни лет. И всё же, благодаря многим схожим чертам, Гвен казалось, будто она вернулась домой, в Кольцо.
Конечно, были и различия. Люди здесь внешне напоминали жителей Кольца, но носили совсем иные причёски: мужчины налысо брили головы и отращивали длинные светлые бороды, у женщин же волосы тоже были прямыми и светлыми, они не стригли их и оставляли распущенными или заплетали в косы. У мальчиков были пышные копны торчащих во все стороны светлых волос, и Гвен решила, что они сбривали их, когда становились мужчинами.
Когда их процессия прошла дальше, Гвен увидела перед собой огромный трон из золота и слоновой кости, возвышавшийся на платформе, куда вели три золотые ступени. Там сидели мужчина и женщина – очевидно, Король и Королева. Королю было около сорока, у него было мускулистое тело, бритая, также как у подданных, голова и длинная тонкая золотистая борода. Одет он был в пурпурную шёлковую мантию, платиновую кольчугу на голое тело и платиновые же накулачники. Позади него стояла дюжина рыцарей с руками на рукоятях мечей.
Гвен и её свита подошли ближе, и Король, приветствуя их, встал в полный рост и расправил плечи. Он был олицетворением силы и производил впечатление человека, названного Королём по праву, а не по рождению. У него было тело великого воина, распространявшее ауру власти, контроля и непобедимости.
