-- Потому что первый удар нанесен по его королевству. Я не стану убеждать его помогать нам. Он должен защитить свою страну, а это и в наших интересах.
-- Но вас очень мало, - заметил Лийн.
-- Мы должны вернуть Вандерширу веру в белых магов, - ответила Ниониэль. - Эвервуд дружен с эльфами, темным там не распространить свое влияние. Холоу тоже не останется в стороне, королевские семьи связаны кровным родством. На море Вандершир поддерживает Иджу.
-- Да, это союзники Вандершира, но не ваши, - возразил Лийн. - А Холоу не терпит магии.
-- Мы поедем в Вандершир вместе с Велиамором, - произнесла глава твердо. - Другого выхода я не вижу. Ждать прихода армии Лоакинора, после того как он уничтожит все вокруг, мы не будем.
-- Вы не знаете, где его логово, откуда ждать удара. Не знаете ничего о его планах, - продолжал Лийн. - Вы идете на смерть. Оставьте людей и уходите с нами. Книгу можно отдать эльфам.
-- В планы Врага входит уничтожение литиатов и эльфов в Вандершире, - отвечал Велиамор. - Они готовят страну для себя. Именно поэтому и нужно выбираться за стены города. Тут мы слепы и глухи. Лоакинор усыпил нашу бдительность, не показываясь на глаза. Населил земли шпионами и предателями. Переманил на свою сторону наших друзей и союзников. А теперь настолько окреп, что посмел выступить открыто.
-- Мы бессильны против злобы темных и людей, - повторили литиаты. - Лучше покинуть земли людей и сохранить наши знания.
-- Я сказала свое слово, - ответила Ниониэль. - Я иду с тобой Велиамор.
-- Я рад это слышать. За этим и приехал, - ответил маг, улыбнувшись ей.
-- С наступлением сумерек мы покинем город и он исчезнет, - сказала Ниониэль, поднявшись с места. - Одержав победу над Лоакинором, мы заложим новый город. Погибнув, мы унесем его магию с собой. Кто желает выжить, следуйте за Лийном. Он будет вашим новым главой.
-- Ты будешь хранителем книги и, если не останется надежды, уничтожишь ее, чтоб она не попала в руки врагов, - Велиамор тоже встал, глядя на нее.
-- Нет, я отдам ее тебе, - не задумываясь, ответила глава. - Ты один сможешь точно определить, когда настанет этот момент. Ты мудрейший из литиатов, - она посмотрела мужу в глаза, стараясь проникнуть в его мысли.
-- Если таково будет решение совета, я возьмусь за это, - он не прятал своих мыслей, и понимал, что она думает совсем не о книге и предстоящей битве, в которой они, возможно, погибнут.
-- Мы поддерживаем это решение, - произнес Лийн. - К сумеркам город исчезнет. Каждый пойдет своей дорогой. Книга останется у вас.
Ниониэль неожиданно смутилась и отвела глаза. Литиаты не заметили взглядов, которыми обменивались маг и их глава, продолжив обсуждать, как незаметно покинуть земли, не привлекая внимания людей, живущих за стенами города.
-- На закате, у ворот, - заключил Лийн. Все молчали. - Время этого города закончилось. Утреннего солнца он уже не увидит.
Подгорные Пустоши.
Второй весенний месяц.
Николь сняла порванное платье и надела то, что лежало на кровати. В ее новой комнате было уютней, чем в темнице. Кроме платья ей приготовили еще пару туфель и черную мантию, точно такую же, как была на Майкле. Девушка не притронулась к ней, брезгливо сбросив на пол, и залезла на кровать, закутавшись в покрывало.
Убранство спальной было очень богатым и изысканным. Даже во дворце не было такой красивой мебели и изящно расшитых подушек. Николь не видела других стран, но догадывалась, что все было привезено издалека и служило своим хозяевам долгое время. Но, несмотря на богатство и красоту, обстановка угнетала. Не было ни одной красочной детали, черный, серый и коричневый преобладали во всем. В четырех каменных стенах не было окон, а высокий потолок терялся в темноте слабо освещенной комнаты. Николь вспомнила свой сон, приснившийся ей после нападения во дворце.
Свечи догорали, дрожа от сквозняков. Николь задула их, оставив только одну. Сидеть тут в темноте ей не хотелось. Вокруг была мертвая тишина, словно она осталась совсем одна в этом мрачном подземелье. Долгое время никто не появлялся и не шумел за дверью. Ей казалось, что целая вечность прошла с того момента, когда ее заперли.
Девушка пыталась согреться, кутаясь в одеяло. Но стоило лишь немного расслабиться, догорала свеча, и нужно было снова выбираться на каменный пол, чтоб заменить ее. Когда Николь в очередной раз меняла свечу, поджигая ее от предыдущей, послышался шорох где-то в комнате. Она резко обернулась и замерла, прислушиваясь. Мантия лежала за кроватью, только край выступал. Николь показалось, что материя медленно движется к ней. Девушка не поверила глазам. Плащ из черного сукна, подбитый темным мехом, медленно выползал из-за кровати. Николь с криком ужаса вскочила на постель и прижалась к спинке. Некоторое время было тихо, но вдруг шуршание возобновилось. Теперь мантия полезла на кровать. Когда она показалась над спинкой, Николь в ужасе закричала, закрыв глаза и прикрыв уши руками, чтоб не слышать ужасного шороха. Не в силах больше сдерживать дыхание, девушка отняла руки от головы и открыла глаза. В комнате было темно. Свеча догорела. Николь поняла, что уснула и увидела ужасный сон. Теперь она не могла вернуть свет, просто не чем было поджечь свечу. Да и спускаться с кровати не хотелось. Вокруг было темно, словно она и не открывала глаза.
В непроглядной тьме и гробовой тишине Николь в полной мере ощутила как плачевно ее состояние. Теперь она в руках ужасных существ, которым ничего не стоит убить ее, помучив предварительно. Девушка свернулась калачиком, стараясь отвлечься от мрачных мыслей, сводивших ее с ума. Она подумала о Кристиане, о своей семье, оставшейся без дома и господина, о королеве, которую полюбила, как родную мать. Представила, как счастливы они с графом могли бы быть в его замке, вдали от шумной столицы с ее интригами и сплетнями. Они гуляли бы по аллеям, разговаривали сколько душа пожелает. Ни от кого не прячась и не прося благословения, растили бы детей. Она взяла бы в их семью Тристана, заменив ему родную мать. В памяти всплыла картина сожженного дотла замка. Мечты померкли. Те, что удерживали ее тут, что разлучили с любимым, они и разрушили замок, погубили ее надежды. С замком погибли люди, к которым она успела привыкнуть. Экономка Доу, старый садовник, горничные, добродушная кухарка. Николь почувствовала, как подступают слезы. Впервые за все время пребывания в этом подземелье она плакала. Горячие слезы текли по щекам, а в душе росла ненависть к этим существам, ходившим за стенами. Она желала смерти Майклу, за все несчастья случившиеся с ней. Проплакав в темноте некоторое время, девушка забылась тревожным сном.
