— Вон он. — Вашти ткнул пальцем в сторону, куда были направлены все взгляды. — Он и кричал.
В пятидесяти шагах от каравана лежал окровавленный купец. Кровь на его лице смешалась с песком, потеряв яркость. Ниже пояса Амаля укрывал песок. Его чалма развернулась, превратившись в полоску ткани. Теперь голову купца украшала только примятая феска из красного фетра.
Киммериец сделал шаг.
— Не ходи, господин, — тихо сказал ближайший слуга. — Лепуги хотят заманить нас.
— Разве твари могут быть, настолько умны? — недоверчиво покачал головой Конан, делая еще шаг.
— Могут, господин. Эти — могут.
— Помоги мне подняться, — пробормотал Вашти, протягивая Хапри руку. Встал, отряхиваясь. — Проклятые твари! Даже саблю не дали вытащить. Я им еще покажу.
— Что за твари? — раздраженно спросил Хапри. — Маульпы?
— Лепуги какие-то.
Конан уже отошел от каравана на десять шагов.
— Не ходи, господин, — едва ли не хором советовали слуги. — Хозяина не спасешь и сам пропадешь!
— Чего мы здесь стоим? Мы же не эти трусливые свиньи, неспособные защитить собственного хозяина, — быстро сказал Вашти, мельком взглянув на караванщиков, и подбежал к киммерийцу, пристроившись от него по правую руку.
Хапри не нужно было особого приглашения. Его сабля заблестела по левую руку от короля Аквилонии.
А следующий шаг заставил Хапри изумленно замереть. Словно стрелы, пущенные из мощного лука, рядом с купцом вылетели из песка несколько десятков остроклювых птиц.
— Лепуги! — дико заорал кто-то их слуг.
— Преклоните колени! — приказал Конан, становясь на одно колено.
Вашти не колебался. Хапри удивленно повиновался.
— Иначе они собьют вас с ног, — пояснил киммериец, не отрывая взгляда от быстрых птиц, мечущихся в вышине. — Не обманитесь их небольшими размерами: Амаля утащила всего одна тварь.
Позади троицы зазвенела тетива: караванщики не выдержали пытки ожиданием, которое устроили диковинные птицы. Ни одна стрела не попала в цель. Словно издеваясь над лучниками, одна из птиц в стремительном рывке догнала стрелу и перекусила пополам. По спине Хапри заструился холодный пот. Вашти растрепал слипшуюся бороду. Только Конан гордо стоял на одном колене, выставив перед собой длинный меч.
Тетивы продолжали нервно звенеть за спиной, отправляя стрелы в бесполезный полет.
— Не стрелять! — рявкнул Конан так, что у кого-то из вздрогнувших слуг началась икота. — Вы все равно не попадете в них!
Твари еще некоторое время покружили, затем ловко выстроили узкий клин и ринулись на воинов. Выставленные в стороны кончики крыльев, плотно прижатых к блестящим бокам, со свистом рассекали воздух. В рядах караванщиков зародилась паника.
— Мы все погибнем! — заорал один из слуг и побежал прочь от каравана.
Конан встал с колена, развернулся и сорвал с плеча Хапри лук, подарок купца. Наложил стрелу на тетиву. Поднял, растягивая. Слуга бежал, страх полностью завладел его сознанием. Остальные караванщики были на грани паники. Короткий свист оборвал позорное бегство. Слуга упал, проехав животом по песку. Между его лопатками блестело оперение стрелы.
— Никому не позволено бежать с поля боя без команды! — выкрикнул киммериец, наводя новую стрелу на приближающуюся стаю. — Без моей команды! Ибо сейчас вы воины! Приготовить луки! Стрелять на опережение! Только по моей команде!
Караванщики загудели, немного оправившись от шока.
— Не слышу! — прокричал Конан, пустив стрелу. Одна из птиц дернулась и по узкой спирали устремилась к земле. — Не слышу!
— Хорошо, господин, — отозвался тот самый слуга, который первым остерегал киммерийца.
— Не слышу! — пророкотал Конан, бросая лук и подхватывая меч, который наполовину воткнул в песок.
— Хорошо, господин! — дружно закричали караванщики.
И твари упали на них смертельным дождем.
— Стрелы в воздух! — закричал киммериец и прыгнул навстречу первой птице, выставляя перед собой меч.
Лепуга встретилась с металлом, падая позади Конана двумя обагренными серой кровью половинами. Киммериец ловко увернулся от другой твари. Чтобы избежать клюва третьей ему пришлось упасть, зарывшись в песок. Внезапная боль заставила Конан крепко сцепить зубы. Одна из пролетавших лепуг полоснула его клювом по спине.
Киммериец рывком перевернулся, пятная песок своей кровью, и махнул мечом слева направо, перерубая пролетающую птицу. Затем перекатился, уходя от острого клюва, и встал на одно колено, готовый в тот же миг поразить врага поднятым над плечом мечом. Но стая пролетела, заходя на второй круг.
Конан обернулся. Несколько верблюдов лежали на боку, не подавая признаков жизни, один все еще дрыгал ногами. Караванщики не пострадали, кроме одного, придавленного верблюжьей тушей. Но его уже вытаскивали из-под мертвого животного. Слуга громко ругался и стонал, но делал это скорее от испуга, а не от боли. Песок спас его от переломов.
Киммериец насчитал девять мертвых лепуг. Двух убил он сам, по одной — Вашти, ищущий в песке выбитую птицей саблю, и Хапри, вновь держащийся за правую руку. Еще пять тварей свалили стрелы караванщиков.
— Развернуться! — проревел Конан. — Луки к бою! Они возвращаются!
Киммериец вскочил и помчался навстречу пикирующим птицам.
— Вы, трое, — ткнул он на бегу пальцем в группу слуг. — Помогите Амалю!
Король Аквилонии снова занял позицию впереди каравана. Его спутники-воины не отставали.
Бой продолжался.
Конан поднял меч.
Но лепуги внезапно остановились. Одна из них облетела стаю, словно подсчитывая потери. Зависла в воздухе, быстро махая крыльями, и завертела головой, осматривая поле боя. Затем что-то пропищала и, сложив крылья, устремилась к земле. Все птицы последовали за ней.
Хапри заворожено наблюдал, как твари одна за другой исчезли в песке, пробивая его, словно пену.
— Я же говорил, что это умные птицы! — выкрикнул один из слуг.
— Похоже, подсчеты закончились в нашу пользу, — устало пробормотал киммериец и сел на песок.
— Спасибо тебе, воин! — прошептал Амаль пересохшими губами. Слуга намочил платок и промокнул лицо купца. — Эти проклятые птицы уже нападали на мой караван, но тогда их было не больше пяти, поэтому мы легко отбивали атаки.
Амаль лежал на широких носилках, прикрепленных к бокам двух верблюдов. Животные, похоже, хорошо понимая важность своей миссии, шли абсолютно одинаково, словно одно служило отражением другому. Многие слуги лишились своих верблюдов и шагали, прогибаясь под тяжестью товаров.
