— Да, этот поход должен был меня обогатить, — тихо сказал купец, поерзав по шкурам лысой головой.
— Не думаю, что ты остался в накладе, — отозвался Конан. — Я видел, как твои люди забрали мертвые туши лепуг. За них ты получишь много больше, чем потерял от смерти верблюдов.
Амаль улыбнулся. Промолчал.
— Ты убил моего слугу, почтенный воин, — заговорил он вскоре.
— Да, я должен был погасить панику, — кивнул киммериец. — Надо вырезать опухоль в зародыше, пока она не распространилась на все тело.
— Мне удивительно слышать подобное из уст воина… Я ни в коей мере не обвиняю тебя. Салим всегда был трусом, негодяем и глупцом. Я держал его только потому, что не каждый согласится идти через Пустыню Смерти. Ох, сейчас так тяжело найти толковых слуг!
— Купец, — нарушил недолгое молчание Конан, — скажи мне, почему песок в этих краях серый, как кровь лепуг?
Амаль вскинул брови. Поднял руку, чтобы почесать лоб, но слуга опередил его.
— Мне приятно, что столь тяжелый вопрос обращен ко мне, но, к сожалению, я не могу удовлетворить твоего любопытства.
— Пока я не оказался в Пустыне Смерти, мне и в голову не приходило задаться этим вопросом. — Киммериец повернул голову к Вашти. — А ты что думаешь?
— Проклято это место. — Вашти хотел сплюнуть, но в который раз вспомнил слова Амаля и сдержался.
— Ну, а ты, Хапри?
Молодой воин, осматривавший царапину на правой руке, оставленную клювом лепуги, удивленно взглянул на Конана.
— Мне кажется, что здесь не обошлось без колдовства, — сказал он, подумав.
— Вот и мне так кажется, — кивнул киммериец. — И мне это очень не нравится! Если за всем этим, — взмах в сторону торб с мертвыми лепугами, — стоит чья-то сила — могущественная сила, раз способна создать такую пустошь невдалеке от торных путей и буйных лесов! — то еще непонятно, кого должна больше бояться Аквилония: зингарцев или неведомого чернокнижника. А может, колдун, создавший пустыню, не один?
— Но ведь пустыня расстелилась здесь с незапамятных времен и никак не беспокоит жителей Аквилонии, — возразил Хапри. — Если только они не нарушают ее границ.
— И то верно, — подхватил асир.
— Рано или поздно стрела сорвется с натянутой тетивы, — задумчиво пробормотал киммериец. И добавил уже громче: — Враг может затаиться и ждать подходящего момента. Но не стоит гадать. Вашти, Хапри, напомните мне про Пустыню Смерти, когда наша миссия завершится! Надо будет заняться ею. Позже.
— Вы ничего не слышите? — настороженно пробормотал Вашти. Асир остановился и теперь медленно вращался вокруг своей оси.
— Нет, — признался Хапри, вслушиваясь.
Киммериец настороженно завертел головой.
— Заткнитесь все! — внезапно закричал Амаль на слуг, все еще обсуждающих встречу с лепугами. Над караваном повисла тишина, изредка нарушаемая шорохом непоседливых верблюдов.
И тогда Конан отчетливо услышал монотонное шуршание. Звук приближался.
— Боги сегодня к нам немилостивы, — спокойно сказал вмиг побледневший купец. Сел на носилках и заорал: — Немедленно обливайтесь благовониями, товары и верблюдов не забудьте! Не жалеть!
— Маульпа, — догадался Хапри, когда пробегающий мимо слуга сунул ему в руку желтый флакончик.
6
— Это все из-за моей раны, — испуганно бормотал Амаль, кутаясь в шкуры, несмотря на то, что жара быстро спадала. — Если бы меня не ранили лепуги, я никогда бы не сделал такую глупость. Как я мог потерять бдительность? Забыть о крови, пролитой в битве с птицами. Да еще и тащить мертвые тела лепуг, не зашив раны и не окропив их благовониями. Это непростительно! Все из-за моей раны… Куда пропала моя удача?
На этот раз Конану намного труднее далось навести порядок в рядах слуг, не полностью еще оправившихся после атаки остроклювых птиц. Киммериец давал последние указания, тревожно вслушиваясь в приближающийся шорох. Купец тщательно описал ему животное, давая возможность осмыслить предстоящее сражение.
— По одному не нападать! — наставлял киммериец. Зычный голос с трудом продирался к дремлющему благоразумию слуг. — Иначе по одному перещелкает. Держаться подальше от щупальцев, клешней и жвал! Заходить на противника всем вместе и только по моей команде. Если кто-то рядом с вами погиб, вы должны сражаться за двоих. За троих. Но вы должны сражаться! В противном случае, получите удар в спину. И я не гарантирую, что вашу спину не поразит моя стрела. Не хочу, чтобы из-за одного недоумка погибли все! Понятно?!
— Понятно, — закивали караванщики. Киммериец подозрительно осмотрел свое войско. Десять запуганных караванщиков. Пятеро дрожащими руками сжимали длинные ножи. Четверо — сабли. И только двое держали в руках мечи из Кофа, короткие, но легкие и острые.
— Кто умеет действительно хорошо стрелять из лука? — спросил Конан. — Поднимите руки! Нет, одной руки достаточно. Я вижу. Три руки неуверенно поднялось в воздух.
— Все остальным — быстро отдать им стрелы! Будете сражаться мечами, саблями и ножами! Лучникам — стрелять только по глазам маульпы или между жвал. И всегда держаться за спиной атакующих. Повторяю, ваша задача — ослепить чудовище. Если первое кольцо будет прорвано, бросайте лук и хватайтесь за ножи! Ясно?!
Лучники часто закивали.
— Вашти, проследи!
— У одного из лучников не нож, а кофийский меч, — заметил асир.
— Поменять на нож! — приказал киммериец.
— Остальным — пытайтесь ударить в места сгиба лап, под панцирь или отрубить щупальце! Хапри, ты нападаешь на левую клешню, я — на правую.
Конан задумался, что еще сказать. Но времени у него уже не осталось. Там, где слуги, по приказу киммерийца, положили изрубленного верблюда, обильно окропив песок кровью, вспух огромный бугор. Песок ссыпался длинными ручьями с бронированной спины чудовища.
Амаль не ошибся, перед Конаном предстал огромный краб. Только природа добавила к двум смертоносным клешням пару длинных щупальцев, которые сейчас жадно схватили верблюда и быстро отправили в огромную пасть чудовища. Четыре глаза, смотрящие во все четыре стороны, в зародыше сводили на нет все попытки противников зайти со спины.
Караванщики старались не дышать, сильнее вжимаясь в песок.
— Может, маульпа, пожрет и уйдет? — тихо предположил Вашти, вытряхивая из бороды песок.
Но надеждам асира не суждено было сбыться. Чудовище если и могло насытиться, то только не жалкой тушей верблюда.
В огромных красных глазах маульпы вращались овальные черные зрачки, выискивая очередную жертву. Казалось, чудовище вот-вот уберется назад в свою дыру. Но в следующее мгновение его глаза запылали ярче, и лапы, глубоко утопая в песке, размеренно понесли безжалостное животное к каравану. Тихо бормотал молитвы Амаль, которого слуги прикрыли песком, оставив на поверхности только лицо. Побледнели пальцы караванщиков, сжимающие рукояти дорогого, но почти бесполезного сейчас оружия.
