— Не так быстро, — процедил он. — Ты должна мне кое-что объяснить. Ты испортила мне жизнь, Лоури Морган. И сейчас самое время, чтобы попытаться хоть что-то починить.
Она сжала губы.
— Главный удар пришелся по твоему самолюбию, Адам, и, судя по тому, что оно, как я вижу, устояло и прекрасно себя чувствует, я не вижу никакой необходимости что-либо объяснять тебе.
Он неторопливо оглядел ее с головы до ног.
— Ты стала другой, Лоури.
— Ты хочешь сказать, что я стала взрослой. Я уже не та ранимая глупенькая девочка, которую ты когда-то знал, Адам Хокридж. Мы с тобой не виделись меньше двух лет, но для меня это — как целая жизнь.
Они враждебно смотрели друг на друга, оценивая изменения, происшедшие в другом за то время, что они не виделись.
В то безвозвратно ушедшее, безмятежное время Адам казался моложе своих тридцати четырех лет. Теперь он выглядел старше. Ответственность и важный пост наложили на него свой отпечаток, прочертив линии на таком знакомом, выразительном лице. Между его прямых густых бровей пролегла вертикальная складка, в каштановых волосах появились седые пряди, но его глаза были по-прежнему яркими, умными — и холодными.
Он перевел взгляд с ее блестящих черных волос, сильно отросших за это время и повязанных желтым шарфом, на похудевшее лицо, прелесть которого была умело подчеркнута косметикой, которой она в прежние времена пренебрегала. На ней были надеты замшевая куртка и коричневые шерстяные брюки, заправленные в желтовато-коричневые замшевые сапоги. Она ждала, когда он закончит свой осмотр, сохраняя на лице упрямое выражение. Наконец он отпустил ее руку, и Лоури, взглянув на часы, окаменела.
— Я должна вернуться сию же минуту. Я не поеду в супермаркет. Пожалуйста, отвези меня туда, где я работаю. Меня ждет моя подруга, чтобы я ее отпустила.
— Отлично. Поехали.
Вскоре они свернули на неширокую элегантную боковую улицу, где располагались магазины, в основном перестроенные из жилых домов начала XIX века эпохи Регентства, когда городок был модным курортом. Они проехали мимо антикварной лавки, ювелирного магазина, потом мимо дорогого обувного шопа, и, наконец, Лоури попросила его остановиться перед магазином с двумя витринами. В одной была затейливо разложенная детская одежда, в другой — чудесная антикварная колыбель с кружевным пологом и лентами.
— «Милые вещички», — прочитал Адам вывеску. — Это здесь ты работаешь?
— Да. — Лоури быстро отстегнула ремень безопасности и вежливо улыбнулась Адаму. — Спасибо, что подвез. Я должна бежать, Адам. Жалко, что пришлось встретиться при таких обстоятельствах.
— Не думай, что ты от меня так легко отделаешься, — перебил он ее, — нам надо поговорить. Я остановился в «Честертоне» и буду тебя ждать там в восемь часов на ужин.
— Это исключено.
Он пожал плечами.
— Если ты не придешь, я завтра буду здесь и останусь до тех пор, пока ты не согласишься со мной встретиться.
Кусая губы, Лоури смотрела на него. Адам с бесстрастной улыбкой продолжал:
— Скажи своему мужу, или любовнику, или кто там у тебя, что я твой старый друг, который отнимет не больше часа твоего драгоценного времени, и ничего более. Что, видит Бог, на самом деле — чистая правда.
Лоури увидела, как Дженни выглядывает из-за занавесок, висевших на двери, и быстро сдалась.
— Хорошо. Но я могу опоздать.
— Не страшно. Я подожду, — пообещал он ей чуть ли не с угрозой, от которой у нее по спине побежали мурашки. Лоури выскочила из машины и заторопилась к магазину. Она проскользнула внутрь, захлопнула за собой дверь и, заперев ее на задвижку, протянула руки к крошечной девочке, которую Дженни держала на руках.
— Извини, что я так задержалась, Дженни. Здравствуй, моя красавица! Ты хорошо себя вела?
Розин Морган заулыбалась, продемонстрировав все шесть своих зубов и сказала «ма-ма», пытаясь сползти с руки Дженни на пол. Лоури посадила ее в манеж, наполненный игрушками, и рассказала Дженни о своих злоключениях. Дженни была профессиональной воспитательницей и заведовала детскими яслями, под которые был отведен подвальный этаж.
— Боже, Лоури, как же тебе не везет! — сказала Дженни с сочувствием, надевая пальто. — Рози не скучала, только проголодалась. А где, кстати, твои покупки?
— Я так и не добралась до магазина. Ничего, Рози поест детские консервы.
— А ты?
— Мне сегодня придется поужинать не дома, если только я смогу найти кого-то, кто посидит с Рози. Ты не знаешь, кто-нибудь из нашего списка сегодня свободен?
— Я могу посидеть с ней, — предложила Дженни. — Я сегодня вечером ничем не занята. Так что могу вместо своего посмотреть твой телевизор.
От души поблагодарив ее, Лоури заперла за ней дверь. Вынув из манежа дочь, она позволила ей самостоятельно взобраться вверх по ступенькам в их квартирку на верхнем этаже здания. Дома они затеяли веселую возню, а потом Рози с аппетитом съела свой ужин и совершила прогулку по комнате — от одного стула к другому. Лоури сидела на диване, следя за каждым движением своей девочки и проклиная судьбу, пославшую ей эту встречу с Адамом Хокриджем. Мысль об их грядущем объяснении пугала ее до дрожи. И все же, если она не придет, он скорее всего исполнит свою угрозу и явится в магазин на следующий день, а этого она боялась больше всего.
Розин — ее дочь. Ни за что на свете Адам не должен узнать, что она обманула его с «ложной тревогой». Она не желает, чтобы он вторгся в ее новую жизнь, которую она сама себе создала. Воспитывать ребенка одной оказалось не самым легким делом, но с помощью отца и Холли ей удалось наладить свою жизнь и успешно справляться с ролью и матери, и совладелицы магазина. Она не позволит Адаму Хокриджу разрушить этот маленький уютный мирок, который она создала своими руками.
Рози храбро оторвалась от ближайшего к Лоури стула и заковыляла к матери, протягивая к ней ручки. Лоури подхватила ее, прижала к себе маленькое тельце, поцеловала и понесла в ванную. Малышка долго играла и плескалась в воде, визжа от удовольствия. Затем последовали протестующие вопли, всегда сопровождающие процесс извлечения из ванны, вытирание и запихивание ее пухленьких, в ямочках, ручек и ножек в ночной костюмчик. Потом воцарилась тишина — Лоури дала дочке на ночь ее бутылочку молока. Это время Лоури любила больше всего: вечером, после работы, вдвоем, с дочкой. Они лежали рядышком, уютно прижавшись друг к дружке, и, когда Розин начала засыпать и ее маленькое тельце потяжелело, Лоури забрала у нее пустую бутылочку и крепче прижала свою дочку к себе. Моя Рози, подумала она. Моя, и ничья больше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
