— Нет, — буркнула я.
Он продолжил трогать мою пострадавшую спину, осторожно касаясь шершавыми подушечками пальцев и едва надавливая то тут, то там. От такой близости стало тяжело дышать, а от его действий я невольно перестала делать это совсем — больше от того, что было приятно, но иногда и из-за проскакивающих вспышек боли. Сцепив зубы, старалась не издать ни звука, воспринимая это как очередную пытку.
— Да, — недовольно выдохнул он, убирая руки. — Похоже, ударилась ты серьезнее, чем кажется на первый взгляд. И у меня нет таблетки.
— Таблетки? — очнулась я, не сразу поняв смысл его слов.
— Того лекарства для магов.
Я посмотрела на него. Дин уставился на мою спину, размышляя о чем-то своем. Повила пауза, которую мне не хотелось нарушать, ожидая подвоха.
Дин вдруг усмехнулся и сказал:
— Но думаю, у меня все же есть для тебя лекарство, — это прозвучало очень странно, страннее, чем все его слова до этого.
— Что еще за лекарство?
— To, которое принимают. Давай помогу тебе перевернуться, — и с этими словами, он прикоснулся ко мне, и это сработало как артефакт послушания: я дернулась и перевернулась сама, выставив руки, как единственную преграду между нами.
Спине это не понравилось, но когда стоит выбор между понятной болью и непонятными действиями одного странного охотника, я выберу первое.
— Что? — Дин не смог скрыть свою улыбку.
— Мне не нравится твой настрой, — выпалила я, чувствуя, как лицо загорелось, словно на него дракон дыхнул.
— Я просто хочу помочь, — успокаивающим тоном произнес он. — Я понимаю, что ты, будучи раненой, инстинктивно ожидаешь от меня худшего, но я не собираюсь причинять тебе вред. Я могу помочь, — вкрадчиво произнес он последние слова.
— Как?
— Поцелуй меня и узнаешь, — и даже не попытался скрыть улыбку.
— Могу укусить, — тут же принялась я торговаться. — И… я почувствовала твою неуверенность. Поцелую тебя, а ты мне ничем не поможешь.
— И это после всего, что между нами было? — наигранно расстроенно произнес он. — Эх, нельзя тебя надолго оставлять одну. Хотел по-быстрому, но раз так, — он улегся рядом со мной. — Ты же помнишь кто я? Или начинать свой рассказ с самого начала?
Я зло посмотрела на него, не понимая, что вообще происходит, и медленно опустила руки.
— Помню.
— Точно? — он бросил на меня пронзительный взгляд, попробуй соври под таким.
— Да, мой проклятый король, — пробурчала я, обреченно вздыхая.
— Мой? — Дин приподнял бровь, а я проигнорировала это, но мысленно отругала себя за такую оплошность. — Я теперь не проклят, если ты не забыла. Но я не просто король, а потомок бога любви. И если бы ни ревнивая Табиске, жена Сазара, то мог бы спокойно пользоваться магией, что запечатана во мне. И если подумать, то…
— Я не буду тебя есть.
— Никто не говорил про это.
— И кусать тоже.
— А говорила…
— Нет, кусать буду, но не так… не до такой степени… не хочу… у тебя противная кровь…
— Хм, кровь не единственная жидкость в моем теле, — произнес он, а в моей голове зажужжали мысли, пытаясь отыскать правильный ответ среди тех, что напрашивались.
Я скривилась от омерзения сильнее, чем от боли.
— Не знаю, на что ты намекаешь…
— На то, с чего начался этот разговор, — остановил меня Дин.
А с чего он начался? Повернись на спину? Нет. Поцелуй и узнаешь?
Вот же, шантажист! Ничем не лучше персонажей из Эллиных книг!
Мои щеки горели так, что казалось, ничто не потушит этот пожар.
— А помнится мне один вечер, — заговорил Дин, отвлекая меня от мысленной круговерти, — на меня напал монстр, повалил на спину. Я даже подумал, что меня съедят.
И к чему вдруг эти истории былых побед? Решил усыпить мою бдительность?
— И где этот монстр сейчас? — мечтательным тоном продолжал Дин, а я окончательно растерялась. — Или мне надо принести бутылку шампанского, чтобы ты подпустила меня к себе? — он покосился в мою сторону, дерзко улыбаясь.
— Это я, что ли, тот монстр, о котором ты говоришь?
— Даже и не знаю, наверное, нет. Она была такой напористой. Знала, чего хочет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Р-р-р. Я тебя укушу, это я точно знаю.
Дин повернулся на бок.
— Я, конечно, могу предложить вариант, как с приемом успокоительного.
Я нахмурилась, — о чем это он опять?
— Когда тебе плохо стало в штабе, я засунул тебе в рот успокоительное, плюнув на порошок, чтобы быстрее подействовал. Кашицу проще проглотить, чем порошок, — пояснил он.
Напрягла свою память, не испытывая особой радости от услышанного. Так вот что это было. Но все равно, мерзко!
— Ты мне в рот собрался плевать, или в стаканчик это сделаешь?
— Нет, — он едва качнул головой. — К чему такие извращения, когда можно принять лекарство более приятным образом?
По изменившемуся взгляду поняла, что нужно делать лапы — сейчас охотник смотрел на меня как на свою добычу. Но спина, — будь она неладной, — напомнила о себе быстрее, чем я успела толком пошевелиться. Зажмурилась на миг от накатившей боли, а как только отпустило, уставилась в упор в зеленые глаза — воспользовавшись моментом, Дин навис надо мной, отрезая пути к побегу.
— Мы с тобой уже целовались, — напомнил он мне. — Так почему ты ведешь себя так, словно мы первый день знакомы.
И что сказать? Его взгляд парализовал меня целиком и полностью, лишая сил и воли на какие-либо слова или действия.
— Ты… — а дальше было пусто, вот и замерла с приоткрытым ртом.
— Я?.. Я виноват? Заставил? — стал додумывать он вслух, все больше окутывая меня своим жаром и дурманя терпким запахом.
Я прикрыла глаза, глубоко вдыхая его аромат.
Что сказать? А надо ли?
— Глупая, — прошептал Дин в мои губы и, нежно коснувшись их своими губами, напомнил, как это приятно — целоваться.
20 Ловушка
Думала, что это никогда не закончится. На этот раз Дин не был так поспешен и напорист. Он словно пытался мне что-то показать или сказать этим, а я, захваченная в плен и потерявшись в малознакомых ощущениях, не спешила рычать, фырчать и брыкаться. К тому же, когда мне еще перепадет сладкое? Иначе и не скажешь. Вот только, если сладостей много не съешь, иначе плохо станет, то тут, чем дольше Дин целовал, тем больше мне хотелось. От такого же живот не разболится?
Неспешная игра возбуждала и горячила кровь. Радуясь, что Дин избавился от рубашки, я сначала несмело коснулась его, а потом уже и не помнила, как мои ладони начали кружить по его телу, вполне заменяя хвост, который бы не упустил такой возможности, и погладил бы охотника.
Одной рукой Дин забралась под меня. Я протестующе хмыкнула в губы, и он отстранился, прерывая поцелуй.
— Болит? — его голос прозвучал тихо, с хрипотцой.
Я отрицательно мотнула головой, отгоняя очередную волну приятных мурашек.
— Точно? — и он нежно коснулся моих губ своими губами, предлагая продолжить с того, на чем мы остановились.
— Да…кх… — сипло ответила я, уперев руки в его крепкую грудь
Не надо разбираться в людях, чтобы понять, что это ничем хорошим не закончится.
И не буду врать, но я много раз думала о том, что случилось в башне, и до сих пор испытывала досаду. Даже злилась на него какое-то время. To, что он сделал со мной, можно было назвать извращенным издевательством.
Вспоминая ту ночь, мне было стыдно как никогда, и в первую очередь из-за того, что не смогла остановить его.
Я же монстр! Со мной нельзя так обращаться!
И еще… совершенные им действия были не теми, что в тот момент желало мое тело. Сидя взаперти в доме охотника и почитывая Эллины книжки, я пыталась придумать вариант мести. И пришла к выводу, что нужно ответить ему тем же.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Пусть знает, как это — злить монстра!
Сам же сказал: «Мы мстительные».
Дин отстранился и внимательно посмотрел на меня, словно искал подвох. Или надеялся, что я тут же передумаю, глядя в его потемневшие глаза?
