И снова девушка почувствовала, как учащенно забилось ее сердце.
В Уксмале они остановились всего на одну ночь, чтобы попасть на ночную феерию, которую устраивали на развалинах с наступлением темноты. Это было фантастическое зрелище. Игра света, оформление, костюмы участников превращали спектакль в сказку. Но через пятнадцать минут мисс Дисарт пожаловалась, что замерзла, и попросила Марию принести ей шаль. Отель был недалеко, и когда девушка уже спешила с шалью обратно, то увидела возвращающуюся в сопровождении Диего мисс Дисарт.
— С меня достаточно, — сказала она, — но ты обязательно досмотри до конца, если хочешь.
— Нет, что вы, я пойду с вами, — ответила Мария, скрывая огорчение.
Возвратившись в отель и пожелав Диего спокойной ночи, они направились в ресторан.
— Надеюсь, ты не слишком расстроена тем, что не досмотрела шоу до конца? — спросила мисс Дисарт. — Что же касается меня, то мне все эти световые эффекты казались несколько однообразными, а Диего рассказал мне, что вся эта история с принцессой майя — полнейшая выдумка на потребу туристам.
Прежде чем Мария успела что-нибудь ответить, пожилой мужчина, сидевший за соседним столиком, повернулся к ним и сказал:
— Совершенно с вами согласен. Не сомневаюсь, что Ее Величество Королева подумала точно так же, когда это шоу было представлено впервые.
Несколько секунд мисс Дисарт в недоумении смотрела на говорящего, однако, прежде чем ужин закончился, она и ее новый знакомый, который представился, как Конрад Хантингтон, болтали так, словно знали друг друга много лет.
Когда же мистер Хантингтон предложил им присоединиться к нему в баре, мисс Дисарт согласилась, а Мария, извинившись, попросила разрешения уйти. Она хотела написать письмо отцу, да и свой дневник давно не открывала.
Точно так же, как в Кобе, шум кондиционера не давал уснуть. Идея искупаться перед сном показалась девушке очень заманчивой. И уже через минуту она шла к бассейну.
Она плавала уже довольно долго, когда услышала невнятные голоса, раздающиеся у входа в отель. Секунду спустя, появились двое мужчин. Один из них был низенький и толстый. В нем Мария узнала портье, который помогал им с багажом, когда они въехали в отель. Шедший рядом с ним, вне всякого сомнения, был Рауль.
Глава 5
Мария окончательно закоченела, неподвижно сидя в воде. Испугавшись, что ее могут заметить, она не решилась ни плавать, ни вылезать. Но, как назло, луна светила как раз над ее головой.
На нее словно был направлен прожектор. Может быть, какая-нибудь незагорелая туристка и слилась бы с поверхностью воды, но загорелая девушка, да еще в открытом черном купальнике, была прекрасным объектом для наблюдения.
Первым ее заметил портье. Он внезапно остановился как вкопанный и поманил Рауля рукой. С минуту они в молчании смотрели на нее. Затем Рауль подошел к девушке, у которой от холода зуб на зуб не попадал, и мягко сказал:
— По-моему, ты должна уже спать?
— Но я не могу уснуть. Разве я делаю что-то ужасное? — шепотом спросила девушка.
Он повернулся к портье и негромко отдал какое-то распоряжение. И хотя он говорил по-испански, Мария не разобрала ни слова. Портье кивнул и удалился в холл гостиницы. Рауль, повернувшись к Марии, приказал:
— Вылезай!
От такого резкого тона девушка вздрогнула, но ей ничего другого не оставалось, как вылезти. Когда она подплыла к бортику и взялась за поручни лесенки, он уже держал большое купальное полотенце.
Рауль накинул ей его на плечи, почти не касаясь ее тела. Но то, что он стоял так близко и даже не коснулся ее, взволновало девушку донельзя.
Чтобы хоть как-то согреться, она энергично растерлась полотенцем, а затем завернулась в него.
— Где твой ключ? — спросил Рауль негромко.
— Я оставила его в двери. Не волнуйтесь, красть у меня нечего, да и некому. Спокойной ночи, — попрощалась она.
Она даже повернулась, чтобы уйти, но Рауль остановил ее, сказав, что хочет с ней поговорить.
— Я уверена, — ответила Мария, — что можно подождать до утра.
Но Рауль настоял на разговоре. В его голосе опять прозвучали повелительные нотки.
— Если мы будем говорить здесь, то всех разбудим, — возразила девушка.
— Ничего, я распорядился принести чай в библиотеку, — не сдавался Рауль.
— Так поздно?
— А что в этом такого, я точно так же, как и ты, не хочу спать.
И он жестом предложил ей следовать за собой.
Библиотека была точно такая же, как та, где Мария с Крисом смотрели видео. Очевидно, до них здесь курили, так как воздух был пропитан запахом табака.
— Не хотелось бы сидеть в прокуренном зале. Я думаю, будет лучше, если мы расположимся в холле на стульях, — сказал Рауль.
Но он ошибался насчет стульев. Стулья были в Кобе. Здесь же стоял небольшой кожаный диванчик с маленькими подушечками. Когда они уселись, Мария спросила:
— Почему вы вернулись? Ведь завтра мы все равно уезжаем.
Немного помедлив, Рауль сказал:
— Возможно, меня одолели предчувствия, что ты снова натворишь что-нибудь.
— Что можно натворить, плавая в бассейне? Это же не море…
— Может, и нет, — ответил Рауль, — но все равно, есть чего опасаться. Кто-нибудь из постояльцев тоже мог быть объят бессонницей и вполне мог слоняться неподалеку, или портье мог заподозрить что-либо, приняв тебя за девицу легкого поведения, коих здесь предостаточно.
— Ну конечно, — ответила Мария, подумав о Джульетте, — все добропорядочные девушки должны сидеть в этот час под замком. Поэтому мне кажется, что вот он, — она кивнула на портье, принесшего им чай, — и не подумал бы про меня плохо.
— Он-то, может, и нет. Он старый человек. А вот ночной портье мог бы быть молодым и похотливым. Ты понимаешь, о чем я?
— Сексуально озабоченным и страстно вожделеющим? — насмешливо спросила она.
— Твой словарный запас куда больше, чем я ожидал. Откуда ты взяла все эти словечки? — удивился Рауль.
— Я искала слово «пафос», а слово «похоть» было как раз под ним.
— Когда я был маленьким мальчиком, — сказал Рауль, — моя бабушка, у которой я жил, каждый день в течение получаса читала мне вслух. Незнакомые слова, которые мне попадались, я на следующий день искал в словаре, а потом придумывал с ними предложения…
— А почему же вы жили с бабушкой? ― поинтересовалась Мария.
— Потому что по роду своей работы отцу часто приходилось ездить за границу, а меня не с кем было оставить. Мама умерла, когда мне было шесть, но оставались две бабушки и несколько теток. Так что недостатка в женском обществе я не испытывал… ни тогда, ни сейчас, — добавил он сухо.
