– Ар-да-шев – какая интересная фамилия, наверное, имеет древнее и аристократическое происхождение? Да? – спросила Кларочка, пытаясь перешагнуть через канаву, и слегка приподняла край длинного платья. Она медлила, ожидая, пока спутник не поддержит ее за локоть. Клим Пантелеевич учтиво помог даме. «Он еще и галантный», – мысленно оценила любезность вдова.
– Описание моего генеалогического древа не включалось в условия соглашения с вашим покойным мужем. Однако вы правы. Мой отец, отставной полковник от инфантерии, хоть и был дворянином, но таковым себя не чувствовал, если не брать в расчет сам титул. Другое дело матушка – потомственная дворянка. В Ярославской губернии у нее имелось родовое имение в деревне Апальково. Она – урожденная Апалькова. Но мои познания в этой области простираются лишь на двести лет. Ну да полно… Было бы гораздо полезнее, если бы мы говорили о деле.
– Например?
– Скажите, вам уже передали личные вещи Соломона Моисеевича?
– Ну да. Еще вчера пришли два полицейских хама. Один старый усатый таракан с какой-то малороссийской фамилией и неотесанный мужик городовой.
– Должно быть, сам Ефим Андреевич Поляничко пожаловал? – предположил адвокат.
– Ну да, как раз он самый.
– А что городовой?
– Дело в том, что у Соломона вдруг оказались с собой конфеты, леденцы… знаете, ну такое французское слово…
– Монпансье?
– Да, да. Правда, я никогда не видела, чтобы муж их покупал. А этот невежа полицейский взял одну конфетку попробовать да ненароком сломал зуб. И что вы думаете? Он выплюнул леденец в кабинете прямо под стол. Ну не хамство? – возмущенно затараторила Кларочка.
– Слава богу, вам не довелось познакомиться с заместителем господина Поляничко – Кашириным. Вот уж действительно субъект невоспитанный и злонравный. Но ума недалекого, и потому опасности такой человек представлять не может. Так, «слякоть», стоит лишь «надеть калоши» – и его не заметишь.
– Ну вот, мы и пришли, – вздохнула вдова.
– Я понимаю, что сейчас далеко не лучшее время для визитов, но мне надобно непременно осмотреть переданные полицией вещи, – серьезно проговорил присяжный поверенный.
– Ну что ж, прошу. – С легкой улыбкой Клара отворила калитку и прошла во двор.
Дом, из которого недавно вынесли покойника, и сам кажется мертвым. Некоторое время в нем еще остаются слова, поступки, привычки и запахи ушедшей из мира души. Но пройдет девять дней, прогорят свечи, испарится вода из стакана, засохнет и выгнется краюха ржаного хлеба и станет постепенно забываться горе. Вот тогда и оживет снова дом.
Именно таким предстала перед Ардашевым еще недавно счастливая обитель, выстроенная Соломоном для молодой жены. Большое, в массивной посеребренной раме зеркало, занавешенное темной тканью, производило впечатление замурованного потайного хода в иное, потустороннее пространство, где время уже невластно над людьми. Запах ладана пропитал воздух настолько, что, казалось, каждый предмет обстановки источает аромат этого средиземноморского дерева.
По старому обычаю, пол был уже вымыт и воду вылили далеко за порог, чтобы смытая беда не вернулась назад.
– Пройдемте в кабинет мужа, – на ходу проговорила хозяйка, проследовав в большую и просторную комнату, отделанную деревом лишь отчасти. Основную площадь занимали разного рода шкафы, этажерки и полочки с инструментами и приспособлениями разного аптекарского свойства. Книг на полках было немного. В основном французские женские романы. Ардашев с интересом снял с полки одну изрядно потрепанную книжицу и прочитал вслух: «Свиданья на тиссовой аллее», роман, в двух частях. – И добавил: – Моя жена тоже, знаете ли, увлекается любовными душещипательными историями. Бальзак, Мопассан… куда там Льву Николаевичу с его «Войной и миром».
– Да, книги – единственное развлечение в здешней глуши, – с печальным вздохом произнесла Клара.
На большом письменном столе лежали оставленные полицейскими чинами предметы и лист с описью. Саквояж оказался абсолютно пустым. «Да, надо же, монпансье «Георг Ландрин», – подумал адвокат, открывая жестяную коробочку. Он внимательно осмотрел леденцы, после чего отложил их в сторону, наклонился, а потом, извинившись, встал на четвереньки и вовсе залез под стол. Через несколько секунд он уже отряхивал брюки и улыбался, держа в руках, очевидно, кусочек того злосчастного леденца, о который сломал зуб городовой. «Вот теперь почти все ясно…» – пронеслось в голове у Ардашева. Затем из внутреннего кармана пиджака присяжный поверенный вытащил складную лупу и стал тщательно исследовать этикетку пузырька с микстурой. Закончив осмотр, он спросил:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Разрешите ли вы мне забрать монпансье и капли для более детального изучения?
– Да, конечно, они мне не нужны, – запросто согласилась госпожа Жих.
– А что, покойный страдал мигренью?
– Да нет, никогда. Так что эти капли так же непонятны, как и леденцы. Зачем он все это покупал? Не знаю.
– Вы окажете мне неоценимую услугу, если подробно расскажете о взаимоотношениях, сложившихся между вашим мужем и господином Дорштом.
– Хорошо. Но это займет некоторое время. Может быть, распорядиться горничной принести чаю?
– Нет, благодарю вас, не беспокойтесь.
– Пару лет назад, когда муж был единственным хозяином ювелирного салона и мастерской, на мой день рождения он пригласил Вениамина Яковлевича, о котором все говорили как о человеке разносторонних познаний. Соломон часто пользовался его советами по поводу ценных бумаг. Я слышала, что купцы записывались к нему за неделю, потому что принимает он исключительно по понедельникам. А в остальное время изучает биржевые сводки. Бывает, по телеграфу столько закажет посланий, что служащие с ума сходят. Я сама однажды видела, когда отправляла на почте телеграмму в Париж для ювелиров, как Вениамин Яковлевич почти на сто рублей сообщений отослал. А в них одно и то же: закладные такие-то покупаю по столько-то, векселя товарищества такого-то продаю по такой-то цене… Но все-таки это его работа, а есть и увлечение – он создает собственные эскизы и потом изготавливает по ним ювелирные украшения. Так вот, подарил он мне серьги. Знаете, я видела достаточно много всяких ювелирных изысков, и удивить меня, а тем более восхитить, не просто, а тут… глаз не могла отвести. Да что там… Сейчас я их вам покажу. Одну секунду. – Клара вышла из кабинета и почти тотчас же вернулась с красной коробочкой. Открыла ее и передала адвокату.
Серьги, выполненные из крупного жемчуга, с использованием техники эмали, украшенные россыпью брильянтов неодинакового размера, с подвесками в виде элегантных бантиков, производили впечатление изысканной роскоши. Они улавливали свет и передавали его от одной грани камня к другой, пока он не исчезал в игре едва уловимых бликов. А недавно изобретенное в Европе крепление-застежка, позволяющее носить серьги, не прокалывая уши, была удачно исполнена и уже применена здесь.
– Да, это настоящий шедевр, – вполголоса восхитился Ардашев.
– Примерно так же оценил и Соломон. Одним словом, после десерта муж пригласил Доршта в этот кабинет и предложил войти в его ювелирное дело на равных. Ему поручалось рисовать эскизы, а наши мастера должны были над ними работать. По условиям договора, Вениамин в течение полугода обязался внести определенную сумму, что он в дальнейшем и сделал. И только после этого они могли делить прибыль поровну. Ударили по рукам. Все было хорошо, но этот кризис и беспорядки подорвали торговлю в прошлом году. Соломон предложил перейти на самые дешевые изделия с использованием горного хрусталя, бирюзы, агата… А Вениамин считал его предложение ошибочным. «Отсутствует, – говорит, – Соломон Моисеевич, в вашем суждении здравый смысл. Предлагаю, наоборот, количество дорогих изделий увеличить, ассортимент разнообразить, а цены опустить. Вот тогда мы с вами настоящий профит и получим». Но муж не согласился, и отношения между ними разладились. Это повредило делу, и доходы в тот год резко упали, вот тогда-то супруг и решил подарить оставшуюся свою долю мне. – Клара замолчала и уставилась в окно, в которое бессильно билась подраненная птица. Ардашев заметил, как по ее лицу пробежала мелкая нервная судорога.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
