В общем, как я не силилась, но уже минут через пять моё внимание начало рассеиваться, и я уже с трудом воспринимала общий контекст доклада. Народ в зале, которого, кстати, было не очень много, дисциплинированно сидел и дремал с открытыми глазами.
Когда вышел второй докладчик, пожилой толстяк, и тоже начал читать свой доклад по бумажке, стало ещё хуже, так как голос у него был мало того, что невыразительный, но ещё и донельзя скрипучий.
Это-то и натолкнуло меня на дельную мысль.
После окончания проповедей, когда народ начал потихоньку рассасываться, я подошла к Всеволоду.
— Здравствуй, сестра Любовь, — приветствовал он меня крайне любезно. — Как тебе сегодняшнее моление?
— Вот об этом я и хотела поговорить, — сказала я.
— Даже так? — чуть удивился старейшина, — ну что же, я тебя слушаю.
— Скажите, а может ли неофит, то есть такой человек, как я, только придя к вам, тоже выступать с докладом?
— А почему нет? — заинтересованно посмотрел на меня Всеволод. — Я так понимаю, ты хочешь выступить?
— Хочу. — не стала скромничать я.
— Это замечательно, — похвалил меня Всеволод. — мы можем поставить тебя на следующее собрание. Только ты сперва напиши текст и покажи его мне или Марине. Ну, чтобы случайно не трактовать что-то неправильно.
Он взглянул на меня и торопливо уточнил:
— У нас так принято.
— Да я понимаю, — кивнула я, — тем более я новичок. Ещё ляпну что-то по незнанию. А смущать умы прихожан — плохо.
— Правильно думаешь, — более внимательно присмотрелся ко мне Всеволод. — я сам лично приду твой доклад послушать.
Я внутренне усмехнулась. Вот большая рыбка и попалась на крючок. Внезапно я ощутила на себе чей-то взгляд. Немного скосив глаза, увидела, что это Ростислав. И маленькая рыбка походу тоже.
Интересненнько. Чем дальше в лес, как говорится…
Со Всеволодом мы обсудили детали и я, ликуя в душе, пошла домой.
Дома было тихо. Лишь невнятное бормотание нарушало абсолютную тишину. Терзаемая дурными предчувствиями, я, не разуваясь, ворвалась в детскую комнату. Открывшаяся картина заставила меня рассмеяться (но, конечно же вслух смеяться я не стала). Перед телевизором на диване чинно, в рядочек, сидели дед Василий, Анжелика и Ричард. И внимательно пялились на экран. А там, за голубым монитором выступал Кашпировский:
— Побудьте с открытыми глазами. Сориентируйтесь в обстановке, где вы находитесь, — вешал знаменитый гипнотизёр, — около вас не должно быть острых предметов… вы должны быть далеко от огня… вы должны быть в устойчивом положении… вы должны иметь точку опоры…
Заиграла музыка, Анжелика со вздохом опустила голову.
— Среди вас есть такие, кто не сможет долго смотреть на меня… ваши глаза закроются… это нормально… это абсолютно нормально… знайте, что я это знаю…
Я тихо закрыла дверь.
Не буду мешать. Удивительно, как вся страна. В едином порыве сидела перед телевизорами и вглядывалась в глаза этого человека. И, главное, верили же!
Я как раз замешивала тесто на оладушки, когда на кухню прошел дед Василий. Он уже не так сильно стеснялся, как в первые дни, и даже иногда заходил на кухню поболтать.
Вот и сейчас, зашел и сел за столом, сложив перед собой большие натруженные за век руки. Он молчал, а я первая разговор не начинала. Знай помешивала тесто в миске, добавляя понемногу муку.
Наконец, он не выдержал первым:
— Уже огурцы сеют, — вздохнул дед Василий и внимательно посмотрел на свои руки.
— Ага, — ответила я и добавила еще немного муки.
— И кабачки! — укоризненно поднял взгляд на меня любашин отец.
— Ага, — подтвердила я и накрыла тесто чистенькой салфеточкой. Пусть немножко дойдёт.
— А соседка Пелагея небось уже и капусту посадила, — дед Василий вздохнул и огорчённо пожевал губами.
— И что? — первая таки не выдержала я.
— Да вот… — вздохнул дед, — просто говорю.
— Домой хочешь? — сказала я и вытащила сковородку из ящика.
— А кто ж домой не хочет? — отвёл взгляд старик и вздохнул.
У меня на языке вертелось, мол, а зачем тогда дом продал, но что тут уже говорить. Поэтому я промолчала.
— Да не бери в голову, Любаша, — вздохнул дед Василий, поднимаясь из-за стола, — это я так. К слову пришлось.
Угу. Конечно, к слову. А то я эти манипуляции не разгадала, — подумала я, но комментировать не стала.
— Блины решила настряпать? — перевёл разговор дед Василий. — Хорошее дело.
— Оладушек Ричард просил, — ответила я и сказала, — а я к Тамарке ходила.
— Да ты что⁈ — встрепенулся старик и плюхнулся обратно за стол. — И что она?
— Пропала она, — сказала я.
— Как пропала? — охнул дед.
— А вот так, — пожала плечами я и плеснула немного масла на сковородку. — Владимир говорит, что ушла пьяная и не вернулась.
— Так, может, случилось что? — нахмурился любашин отец, — в милицию сообщить надо.
— Надо, — кивнула я.
— Ох, что же делать? — покачал он головой.
— Нужно, пока Тамарки нет, попасть к ней в дом и забрать деньги, — сказала я и внимательно посмотрела на старика.
— Но как же…
— Дом они твой продавать не имели права! — сказала я и плюхнула первую партию оладушек, которые весело зашипели на горячей сковородке.
— Ага, — пробормотал он.
— Вот только не представляю, как туда влезть, — запечалилась я.
— Да как влезть? — удивился дед Василий, — как обычно все входят. Через дверь.
— Чтобы войти через дверь — нужен ключ, — сказала я, — а через балкон высоко, там седьмой этаж.
— Так есть же ключ! — сказал он с немного удивлённым видом.
— Где?
— У меня и есть. — пожал плечами он, — и от твоей квартиры. И от Тамаркиной. Вы когда-то мне сами дали. А я сохранил.
— У тебя с собой? — не веря в такую удачу, спросила я.
— Ну конечно, — с гордостью сказал дед, — и ключи, и документы все.
Дед ушел за ключами, а я начала судорожно обдумывать светлую мысль. Ключ от квартиры у меня. Считай, есть, график передвижения Владимира, Никодим Павлович предоставил. Осталось пойти туда и найти деньги.
А где обычно советские и постсоветские граждане хранили деньги? В банки тогда, после массового одурачивания населения со вкладами. Которые почти полностью у всех сгорели, так вот к банкам доверия у людей больше не было. Поэтому хранили довольно большие суммы на антресолях, в шкафах среди носков и трусов, в сервантах среди хрустальных бокалов и конфетниц, в книгах и так далее.
Представив фронт работ для осмотра, я поняла, что могу не успеть и попасться. Поэтому мне нужен сообщник. Человек, который постоит на стрёме и предупредит, пока я буду лазить в вещах любашиной сестры и её мужа.
И вот кто?
Среди моих знакомых из этой жизни у меня и кандидатур, считай, не было.
Галина? Но у не язык длиннее. Чем мозги. Она не удержится, чтоб не похвастать. И уже на следующий день как минимум весь наш ЖЭК будет знать, что я взломала квартиру и проникла туда с какой-то целью. Да и цель Галя, пока не выспросит, не успокоится.
Поэтому она отпадает.
Ещё Григорий и Алексей Петрович. И обе эти кандидатуры сразу нет. Во-первых, мы работаем вместе. А такие дела с коллегами не делают. Ибо чревато. А в случае с этими двумя, всё усугубляется симпатией ко мне личного характера.
Поэтому тоже нет.
Девушки с первой работы Любаши? Так я их практически не запомнила. Если сейчас мы столкнёмся нос-к-носу, я их не узнаю.
А больше и некого!
И вот что делать?
И тут одна мысль пришла мне в голову.
А почему некого? Ростислав. Прекрасная кандидатура.
Конечно, он липковат, как личность, и довольно мутный, но выбирать не приходится. Ему от меня много чего надо. Грех не воспользоваться.
Осталось придумать причину, которую я ему озвучу.
Я перевернула оладушки на другой бок и принялась сочинять причину. Сказать. Что хочу сделать сюрприз сестре? Глупо, не поверит. Сказать. Что хочу найти компромат на неверного зятя? Тоже как-то так себе.
