Якорь критского корабля
Остается спорным ряд вопросов. Как далеко критяне поднимались на север? Ими ли были открыты центральные и северные Ионические о-ва? Проникали ли они через пролив Отранто в Адриатическое море? Огибали ли они на западе п-ова Апулия и Калабрия? Не критяне ли открыли Сицилию? Увлекающиеся последователи Эванса, казалось, преувеличили распространение на запад критской культуры и довели критян до Гибралтара и даже вывели их через пролив в Атлантический океан. Археологические данные ныне позволяют признать факт существования прямых контактов между Критом и югом Пиренейского п-ова, а работы советских лингвистов подтвердили мнение критоцентристов: теперь можно считать доказанным, что критские мореходы были первооткрывателями берегов Юго-Западной Европы.
Географические достижения критян в Восточном Средиземноморье ныне также подтверждены «документально»: в 1975 г. болгарские водолазы у мыса Калиакра [69] обнаружили каменный якорь критского корабля, затонувшего у берегов Фракии около 3500 лет назад. Эта находка — свидетельство того, что в XVI–XV вв. до н. э. критяне, открыв узкий Геллеспонт (Дарданеллы), первыми проникли в Пропонтиду (Мраморное море), а затем через еще более узкий Босфор — в Понт (Черное море). Они первые плавали у его европейских берегов и добрались по крайней мере до 43°30′ с. ш. Иными словами, они стали первооткрывателями юго-восточного побережья Балканского п-ова и всего фракийского берега Понта, в том числе Бургасского залива, на протяжении 700 км. В свете этой находки не так уж неправдоподобно выглядят представления о размахе открытий критян, которых следует считать первооткрывателями большей части побережья Южной Европы.
Ахейцы
Когда критяне открыли Пелопоннес, они нашли на полуострове ахейские племена, говорившие, видимо, на нескольких южных диалектах древнегреческого языка. При раскопках 1874–1876 гг. близ циклопических развалин древнего акрополя (крепости) у г. Микены Г. Шлиман обнаружил высеченные в скале склепы — колодцы, прикрытые сверху каменными плитами (шахтовые гробницы). В некоторых из них, еще не разграбленных искателями кладов, найдены золотые маски-портреты умерших и различные высокохудожественные золотые и серебряные изделия. Много сходных изделий обнаружено при позднейших раскопках в разных частях Пелопоннеса, в том числе на центральном плоскогорье Аркадии и в двух южных областях, отделенных друг от друга горами Тайгет, в Лаконии и Месинии, особенно в районе г. Пилос. Археологические находки в материковой Греции и на Крите «…обладают очень большим стилистическим сходством… Однако… если для критских фресок характерны сцены охоты, процессий, игр с быками, то для микенской стенной живописи… типичны сцены сражений, запряжки боевых колесниц, осады крепостей и т. д.» (В. С. Сергеев). В отличие от владык Крита ахейские вожди чувствовали себя на Пелопоннесе во вражеском окружении. Для защиты то ли от набегов соседних вождей, то ли от северных «варварских» [70] племен и неведомых «морских народов» они воздвигали и на берегах полуострова, и во внутренних районах крепости из громадных, грубо отесанных камней, таких тяжелых, что античные авторы приписывали их сооружение легендарным одноглазым великанам — циклопам.
В XVII–XVI вв. до н. э. на Пелопоннесе возникли ахейские раннерабовладельческие города-государства Микены, Пилос и другие, в которых распространилась одна из систем критского линейного письма — «минойское слоговое письмо Б». В XV–XIII вв. до н. э. ахейцы, ставшие «морским народом», завоевали Крит и Киклады, колонизовали о-ва Карпатос, Родос и Кипр. Они открыли в центре Эгейского моря (вероятно, от древнегреческого «эг» — вода, море) Северные Спорады (на Скиросе, крупнейшем острове этой группы, найдены остатки микенского поселения), а на севере Эгейского моря — о. Лемнос и п-ов Халкидики и проникли до вершины залива Термаикос (Салоникского). Они достигли побережья Малой Азии и в низовьях р. Большой Мендерес, у 37°30′ с. ш., основали Милет, который к XIV в. до н. э. превратился в крупный город.
На Эвбее, на Истме (Коринфском перешейке), на юго-востоке и юге Балканского п-ова — в Аттике и между заливами Коринфским и Эвбейским (Еввоикос) — ахейцы основали ряд поселений, в том числе те, на месте которых позже выросли знаменитые античные города-государства Коринф, Афины, Фивы, Дельфы. К северу от этой полосы ахейцы освоили Фессалию — самую обширную равнину Греческого п-ова (южную часть Балканского), орошаемую р. Пеней (Пиньос), а за 40° с. ш. — долину р. Альякмон, текущей как и Пеней, в Салоникский залив. Между низовьями этих рек поднимается горный массив Олимп, хорошо видный и со стороны моря. По представлениям ахейцев, эта вершина, покрытая зимой снегом, — высшая точка известной им территории — была «жилищем богов». На западе Фессалийская равнина ограничена лесистыми горами Пинд (более 200 км). Ахейцы, вероятно, переваливали Пинд в нескольких местах и обходили его с севера. Около 1260 г. до н. э. ахейцы совершили морской поход на Трою (Илион), расположенную на северо-восточном малоазийском берегу Эгейского моря, у южного входа в пролив Дарданеллы, осадили и разрушили ее.
Ахейский корабль (рис. на сосуде, около 1200–1075 гг. до н. э.)
В XV–XIV вв. до н. э. ахейские мореходы неоднократно проникали в северную часть Адриатики с торговыми целями. Главным предметом торговли был сукцинит — янтарь, доставлявшийся с Балтики (северовосточный берег Гданьской бухты) по «Янтарному пути» (см. гл. 7). Сами ахейцы, конечно, не забирались в эти «янтарные дали», а пользовались торговыми посредниками. Вероятно, в конце XV в. до н. э. они появились в Западном Средиземноморье: обогнув п-ов Апулия, открыли залив Таранто (в начале XIV в. до н. э. в его вершине возникло «микенское» поселение), за п-овом Калабрия обнаружили о. Сицилия и Липарские о-ва. Возможно, ахейцы посещали о. Мальту — там найдена керамика XIII в. до н. э. Самым западным пунктом, до которого доходили ахейцы вдоль берега открытого ими Тирренского моря, бесспорно, является о. Искья, который вместе с более знаменитым, но менее крупным о. Капри маркирует Неаполитанский залив. Вопрос об открытии ими о. Сардиния, хотя там и встречены бронзовые слитки микенского происхождения, спорен.
Во второй половине XIII в. до н. э. ахейцы высадились на побережье Африки в 300 км к югу от о. Крит. В составе коалиции шести племен, возглавляемых либу — ливийцами, в 1225 г. до н. э. они двинулись на восток вдоль берега моря и вторглись в Египет, чтобы «удовлетворить потребность своего рта». Согласно египетским надписям, полчища «морских народов» были остановлены у западных границ дельты Нила армией фараона Минептаха и разгромлены. После неудачного похода ахейцы отошли на запад и осели вместе с семьями на землях своих союзников ливийцев.
Ознакомившись с древней торговой тропой, пересекавшей Центральную Сахару от побережья Средиземного моря до р. Нигер, «африканские ахейцы» проложили дорогу для колесного транспорта и обозначили ее наскальными рисунками колесниц. В те времена в Сахаре было значительно больше поверхностных вод и в качестве тягловой силы они использовали лошадь, впервые ими же завезенную в Африку. Эта трасса длиной свыше 2500 км проходила в основном по ровной местности и лишь дважды пересекала возвышенные участки — плато Тассилин-Адджер (французский исследователь Анри Лот обнаружил здесь один из самых богатых в мире музеев доисторического искусства под открытым небом) и нагорье Ахаггар. Дорога достигала р. Нигер у Гао, 16° с. ш., 0° в. д.
Таким образом ахейцы первые выполнили пересечение Сахары и открыли Ахаггар — важнейший гидрографический центр региона. Это событие произошло не ранее 1000 г. до н. э. На выявление дороги А. Лот затратил 15 лет. И лишь в 1950 г. картина прояснилась: «Теперь можно было восстановить путь тысячелетней давности… на всем его протяжении. Эта трасса была, несомненно, наиболее целесообразной. Она проходила по твердому грунту, пересекая или огибая горные массивы в самых удобных местах и минуя нагромождения песка. Кроме того, на ее пути располагались основные источники воды, которые можно считать постоянными…» (А. Лот).
Открытия Лота не оставляют места сомнениям относительно контактов Средиземноморья с бассейном Нигера в античное время.
Открытия древних иберов
О богатом серебром, ртутью и другими металлами Тартессе (Таршише), именуемом то страной, то городом, то рекой, до нас дошли известия Геродота и других античных авторов, греческих и римских. Наиболее раннее упоминание (IX в. до н. э.) — в финикийской надписи, обнаруженной на о. Сардиния. И все они связывают Тартесс с Южной Испанией, а конкретнее — с бассейном Гвадалквивира. Государство Тартесс с одноименной столицей в устье Гвадалквивира — очаг цивилизации древних иберов — основано до 1100 г. до н. э. Тартессийская письменность, происхождение которой современные лингвисты связывают с критским слоговым письмом, возникла в IX–VIII вв. до н. э. Находки древнеиберских надписей и монет дают возможность довольно точно очертить территорию этой страны. Тартессиям принадлежала неширокая (50 — 250, в среднем 150 км) полоса в южной и восточной частях Пиренейского п-ова от Атлантического побережья до Пиренеев и Балеарские о-ва. Иными словами, они первые ознакомились с низовьями Гвадианы и Эбро, со всей долиной р. Гвадалквивир, хр. Сьерра-Морена, Кордильерой Бетика и южными склонами средиземноморской половины Пиренейских гор.
