море слез, а на лице микс презрения и отчаяния.
— Лучше убить, чем потерять девственность таким способом! — выпаливает охрипшим голосом.
Ну точно ненормальная!
Диана
Конец! Мне конец! Этот смазливый ублюдок решив, что я его провоцирую на секс, изнасилует меня на своем рабочем столе и даже извинения не попросит. Я не заигровала с ним! Как можно было до такого додуматься? Я не для того берегла свою девственность, чтобы так бездарно и трагично ее потерять.
Пытаюсь нащупать на столе какой-нибудь тяжелый предмет, чтобы треснуть им по голове. Но судьба решила предложить мне вариант получше. Не исключено, что у этого мистера Чарминга голова как у Шрека — непробиваемая. Канцелярский нож оказался как никак кстати. Пытаюсь воткнуть его куда-нибудь, желательно в лицо, чтобы оно не было больше таким смазливым. Но, все, что получается — мазануть его по шее.
— Ты ненормальная? — нож оказывается в его руках, затем сразу же летит в сторону. — Убить же можно так!
Оставшись обезоруженной, я теряю последние силенки, чтобы не расплакаться. Не так я себе представляла свой первый раз. Разве получится потом доказать, что не было у меня никакого умысла «компенсировать ему неудобства»? Тем более начальнику, смазливому начальнику, который скорее всего переспал со всем персоналом женского рода, ну кроме Энни, разумеется. Хотя кто знает? Наверняка, никто не сопротивлялся и он привык безотказности. Кто же посмеет отказать генеральному? Но я не такая! Лучше убить, чем потерять девственность таким способом! — последние мысли не захотели быть неуслышанными.
— Что? — спросил потенциальный насильник после некой паузы.
Слезы брызнули и полились потоком, смывая с лица кровь. Только сейчас ощущаю ноющую боль на губах. Этот мерзавец покусал их и теперь хрен поймешь, чья это кровь, его или моя.
— Что слышал! Ублюдок! — ох, как мне полегчало.
Пусть меня сейчас вышвырнут из издательства как поганого пса, но оно того стоит. Сказать такое самому гендиректору. Жаль, что нет скрытой съемки. Никому ведь не докажешь.
— Постой, ты хочешь сказать… — лицо его исказилось от недоумения. Интересно, что же его так поразило: что я девственница или что не было никакой провокации с моей стороны.
— Я хочу сказать, что больше не нуждаюсь в работе в вашем издательстве! — отталкиваю его дальше от себя и отдираю юбку. — Если цена позиции иллюстратора — убогий секс с начальником на его рабочем столе, то боюсь, что моей фантазии не хватит, представить, как получаются здесь должности руководителей отделов.
Диллон не дает мне слезть со стола. Вновь прижимает меня к нему, опустив руки по обе стороны от меня. Но теперь я не лежу на нем, а сижу. И пусть только попробует уложить меня опять! Вместо канцелярского ножа в его шею вонзятся мои зубы.
— Хочешь уволиться?! — злобно дышит в лицо. — А контракт свой читала? И я не про пункт оклада. А про неустойку в случае невыполнения своих обязательств. На ее размер можно открыть еще одно издательство, — глаза гневно сверкают, не выдавая ни капли фальши.
Я не дура! Конечно же, я читала контракт…
до пункта «оклад»…
нет, я все-таки дура.
Ну разумеется, все подводные камни указываются в конце контракта. Еще и мелким шрифтом.
— Уж лучше всю жизнь выплачивать неустойку, чем работать на маньяка и носильника! — процеживаю сквозь зубы
— Я сейчас тебе язык откушу! — а ведь сказал вполне серьезно.
Его ноздри вздыбились, а глаза покраснели, вены на шее набухли и рана снова начала кровить. Взгляд прожигал и испепелял. Теперь мне захотелось быть изнасилованной, чем убитой. Хотя еще неизвестно чья смерть нагрянет первой.
— Вы конечно же гад, но не стоите того, чтобы я сидела из-за вас. Остановите кровь, а то еще помрете мне тут от ее потери.
— Думаешь, я доставлю тебе такое удовольствие! — дышит мне в лицо, отчего я опускаю веки.
Лучше не видеть этих бесстыжих карих глаз, иначе я уже не знаю, меня пытаются изнасиловать или соблазнить. Я даже сомневаюсь, смогу ли я сопротивляться, если он вновь накроет мой рот своим. Все как-то странно, неестественно. Что-то витает в воздухе. Но только что? Вроде бы ненависть, а вроде бы…. страсть что ли? Ненормально все это! Ох, как не нормально!
Он все еще дышит в лицо. Теперь я чувствую, как дыхание еще более учащается и тяжелеет. Только чье дыхание? Моя грудь сжимается, не смея расправиться. Еще чуть-чуть, и я тоже начну выпускать горячий пар из ноздрей. Пора сваливать, пока мы не убили друг друга… либо не изнасиловали.
— Я…. я хочу уйти, — прошептала я.
Поток прохладного воздуха откуда-то хлынул в накалившуюся атмосферу между нашими лицами. Я открыла глаза и увидела, что Диллон отдалился и прижал рукой рану.
— Обработай мне рану, — сказал спокойно, словно не было никакой битвы слов и взглядов только что между ними. — Аптечка там, — указал на столик с бутылками алкоголя, а сам сел в кресло, в котором до всего этого сидела я.
Я сползла со стола и послушно поплелась к столику.
— Лучше водка, — поясняет он.
Подношу ему бутылку и подаю салфетницу целиком.
— Обработай! — приказывает он.
Не хотела подходить к нему и опять испытывать непонятное исступление от близости с ним, но приказ выполнять придется.
Ну что ж, алкоголя лучше не жалеть, пусть теперь шипит от боли смазливый ублюдок.
На мое удивление, даже не пикнул холеный хлыщ.
— Нужен пластырь, — не держать же мне теперь эту салфетку пока кровь не остановится.
— Настоящая аптечка в приемной.
— И?
— Ты предлагаешь, сказать Кейси? Чтобы она зашла и увидела нас с тобой вот в таком виде?
Только сейчас я замечаю что моя дорогая, а главное, любимая блузка вся в крови. Рубашка Диллона похоже тоже отжила свой срок.
— А ваша аптечка состоит только из алкоголя?
— Меня, вообще-то не каждый день пытаются убить, а от головной боли немного алкоголя вполне сойдет, — тон мистера маньяка значительно подобрел и даже начал вызывать жалость.
— Меня тоже не каждый день пытаются изнасиловать.
— Изнасиловать? Да брось! Никто не собирался тебя насиловать.
— А, это вы меня так соблазняли.
— Ха, — усмехнулся, — Ты вообще не моем вкусе.
— А что же это тогда было? — истеричный смешок вырвался наружу.
— Месть за облом потрясного секса. Думал, возместить его хочешь.
— У меня уже рука немеет. Держите сами.
— Хочешь чтобы у меня онемела? Тебе не кажется, что я достаточно на сегодня пострадал. У меня уже скоро привычка выработается — страдать от тебя.
— Вы пострадали? — это был уже не смешок, а целый истеричный смех. — Это я пострадала! Такого паршивого дня
