С удивлением Ирка поняла, что ее собственное сердце колотится где-то у горла, а коленки стали отвратительно-мягкими. Словно и в самом деле что-то нехорошее могло произойти, если бы их увидели на дороге.
До нее долетали только отдельные куски фраз:
— У них там терки с Ульфангом…
— … пиво нормальное…
— Ну, надо попробовать, может, продавим. Они вроде не очень боевые, я доспехов много у них не увидел.
— Это вастаки, — одними губами прошептал Серегон.
— И что делать? — спросила Ирка так же тихо. Невольно она нащупала руку Серегона, вцепилась в рукав выше локтя.
— Подождем, пусть идут нафиг, — отозвался тот.
28
Вастаки ушли. Серегон выждал для верности еще какое-то время и только потом выбрался из кустов на дорогу. Ирка вылезла следом за ним и ухватила парня под руку. Лея пристроилась с другой стороны.
— Эти вастаки, они наши враги? — спросила Ира, подумав немного.
— Первая игра, да? — Серегон усмехнулся понимающе. — Враги, но я сам не очень шарю. Поэтому и поехал лесным.
— Их было два племени, — сказала Лея. — Народ Бора и народ Ульфанга. Народ Бора стал вассалами Маглора, народ Ульфанга — Карантира. Так получилось, что в последней битве, в Нирнаэт Арноэдиад народ Ульфанга нас предал, и если бы не сыновья Бора, возможно, лордов у нас было бы уже не семь. Ульфанга Карантир по его квенте зарубил собственноручно. Так что можешь представить, как он их любит.
Ирка представила. Серегон проворчал:
— Хотел бы я знать, какого хрена они тут шарятся. Здесь им так-то нигде не рады. — Ты знаешь, им играть пока особо не с кем, — голос Леи стал задумчивым. — Разве что с Ангбандом.
— Жопой чую какую-то фигню, — ответил ей Серегон безо всякого воодушевления.
Впрочем, до Амон-Эреб они дошли безо всяких приключений. Им даже торжественно открыли ворота, потому что пролезать под натянутой тряпкой запрещалось правилами. — Как сходили? — спросил у них Лаурэ.
— Не ходите в Дориат, — хохотнул Серегон. — У них девы. Еле выцарапался.
— Тебе же понравилось, — Лея толкнула его кулачком в бок. Лаурэ заржал.
— А где?.. — Ирка оглянулась. Влада на горизонте видно не было.
— Нарион ушел с Ангдолом приключаться по кустам, — ответил ей голос откуда-то сверху. Ирка запрокинула голову и увидела, что Димка-Дунадан, вернее эльф Дунэдель лежит, вытянувшись во весь рост, на площадке над воротами.
— Ты еще не отдавил себе все бока так валяться? — спросила у него Лея.
— Я, короче, превентивно. Потом не до этого будет.
Ирка повела плечами и пошла от ворот к костру. Легкое опьянение от вина и жаркий адреналин испуга ушли, и ей было холодно в тонком платье. И от горячего чая она бы не отказалась. Жаль, что Влада носит черт знает где, к нему было бы так здорово прижаться сейчас, сидя у огня.
Этим вечером никто не играл и не пел песен. Ира вначале почувствовала тяжелую атмосферу, и только потом поняла ее причину.
На бревнах возле костра, напротив лордов Амон-Эреб, сидело несколько мужчин и одна женщина в меховых шапках и пестрых халатах. Вастаки. Может быть, даже те, кого они встретили по дороге.
Ира осторожно обошла их и села на край бревна с другой стороны. По-хорошему, ее сюда никто не звал, но в котелке грелась вода, а рядом сидел Хельги и крутил в руках коробку с чайной заваркой.
— Это на чай вода? — шепотом спросила у него Ира.
— Сейчас будет, — так же тихо ответил он ей. — Принесло же на ночь глядя.
Хельги вастакам был не рад. Если судить по лицам, им вообще никто из сидящих у огня рад им не был. Маглор смотрел хмуро, Куруфин — зло, лицо Маэдроса казалось каменным. Ирка вспомнила, что ей рассказали по дороге, и попыталась найти взглядом Айфе, но ее не было. Наверное, к счастью.
— Мы не хотим войны, — сказал вастак в самом ярком халате.
— Это единственная причина, по которой вас пустили в крепость, — негромко отозвался Маэдрос.
— Старики помнят, как наши народы жили в дружбе, и мы многому учились у вас, — проговорила женщина.
— А мы помним, чем это закончилось, — хмыкнул Куруфин.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Почему бы нам не забыть о старых распрях? — главный вастак подался вперед. — Почему бы не начать заново. Породнить наши народы…
— Породнить? — в голосе Маэдроса звучала неприкрытая насмешка.
— Мой старший сын ищет себе жену, — вастак приобнял за плечи сидящего рядом с ним парня. — Ваша женщина стала бы достойной парой сыну вождя. Она породнила бы наши народы и стала залогом мира. Мы не воюем с теми, с кем породнились. Эта женщина подойдет.
К полному иркиному офигению, кивал вастак на нее. Да и не было тут никаких других женщин по игре. Она ошарашено моргнула. Нет, она хотела себе игровую свадьбу, но не такую же. Непонятно, с кем, непонятно, зачем, непонятно, что делать потом. Они что, утащат ее в свой лагерь? И Влада нет, как назло.
На колено Ире успокаивающе легла рука Хельги. Он даже начал подниматься с бревна, но его определили.
Карантир вышел в круг у огня, встал перед костром, скрестил руки на груди.
— Ты знаешь, кто я? — спросил он негромко.
— Ты лорд, — сказал ему вастак.
— Верно, — задеревеневшее лицо прорезала кривая усмешка. — Мое имя Карантир. И это мне давал клятву верности твой предок, предатель Ульфанг. И это я зарубил его. И я не знаю, почему в моем доме ты сидишь на месте гостя, и почему ты говоришь то, что говоришь, и еще жив. Мы не торгуем своими женщинами. Мы помним предательства.
С каждым словом голос Карантира становился громче, под конец он почти кричал.
— Морифинвэ, — резко окликнул его Маэдрос. — Сядь.
Карантир коротко глянул на него через плечо. Но медленно сделал шаг назад и сел рядом с Куруфином. Тот положил ему руку на плечо, то ли выражая поддержку, то ли чтобы удержать на месте.
Никогда с момента их знакомства Ирка не была так благодарна Айфе, как сейчас. Даже утром после попойки. Но глядя на ее злое, бледное лицо все равно было не по себе. И поди пойми, играет она или всерьез орет на этих серьезных мужиков в шапках. Ирка придвинулась ближе к Хельги, поймала его руку, стиснула. Тот подмигнул ей. Кажется, ему представление очень даже нравилось.
— Ты услышал, — глухо сказал Маэдрос. — Мы не торгуем своими женщинами и не ведем дел с предателями. Уходите.
29
— Уф, — сказала Айфе. И неожиданно подмигнула Ирке: — Не бойся, мы тут в такие игры не играем.
Куруфин сунул ей в руки фляжку.
То есть, наверное, все-таки не ей, а Карантиру. Ирка вынуждена была признать, что сцена получилась мощной. И выходить из роли Айфе пока не собиралась:
— Испортил я тебе мирные переговоры, — сказал Карантир.
— Я убийца и одной ногой клятвопреступник, — ответил ему Маэдрос с мрачной насмешкой в голосе. — И хватит с меня прегрешений. Там чай будет когда-нибудь?
— Будет, — Хельги-Хеледлор осторожно высвободил свою руку из Иркиных пальцев и встал.
— Тебе не нужно бояться, Гвирит. На Амон-Эреб, быть может, не самая безопасная и не самая могущественная крепость в Белерианде, а я — не самый безупречный правитель, но для таких предательств нужно пасть и вовсе низко.
Со второй попытки Ира сообразила, что Гвирит — это она. И что с ней пытаются играть. — Спасибо, — отозвалась она сдавленно.
— Люди не все таковы, — мягкий голос Маглора прозвучал совершенно неожиданно. — И даже вастаки — не все. Люди из народа Бора охотно учились у нас.
— Это, видимо, мне достались такие, — Карантир криво усмехнулся и снова приложился к фляжке. — Спорим, придут завтра к нам уже не с такими сладкими речами.
— Пусть приходят, — Хельги аккуратно снял с огня котелок. — Тару давайте.
— Вынесут, — задумчиво сказал Келегорм и передал по кругу две большие металлические кружки и один термостакан с красным новогодним оленем на боку.
— Не вынесут, — уверенно сказал Куруфин и отобрал у Айфе фляжку. — Не бухай, брат мой, орком станешь.
