Боец не успел опомниться, как девушка развернула его, заставив сделать три шага в сторону. В то же мгновение две стрелы вонзились ему между лопаток.
– Не поворачивайся ни к кому спиной, – улыбнулась Френки. – Тем более, к боевым товарищам.
Мечник бросился на нее, занося кривую саблю над головой. Копейщик что-то шептал, но никому не было дела до его предсмертных слов. Он завалился вперед.
Франсуаз подняло копье, и длинный наконечник, напоенный ядом болотного аллигатора, прошил горло человека с саблей. Глаза умирающего вылезли из орбит. Он дернулся, в последнем усилии.
Человек был уже почти мертв – но на его груди не зря сиял символ алмазных весов, вручаемый за отвагу. Последним усилием он смог нанести удар, направив клинок прямо в голову девушки.
Потом он ушел к богам. Так и не осознав, что сабля выскользнула из его холодеющих пальцев, упала за спиной и в момент атаки руки его сжимали пустоту.
Двое бойцов рухнули, и прочное древко копья соединяло их, как узы боевого братства.
Пикинер бился на полу. Из его ног текла кровь, словно вино из разбитого кувшина. Франсуаз осталась без оружия. Двое лучников вновь доставали стрелы, накладывали их на звенящую тетиву.
Девушка прыгнула. Она перевернулась в воздухе и приземлилась прямо перед воинами. Протянув вперед руки, демонесса сломала обе стрелы.
– Вам не говорили, что нельзя играть с острыми предметами? – спросила она. – Вы можете пораниться.
Лучники опешили. Оба они привыкли сражаться, прячась за спинами пехотинцев. Короткие мечи висели на их поясах, но это не было привычным оружием. Им надо было разжать пальцы, выпустить бесполезные луки и взяться за клинки.
Они колебались только долю мгновения, но девушке этого хватило.
В ее руках корчились обломки стрел, прямые острия на коротких кусках древка. Франсуаз воткнула их в глаза ратникам – одному в правый, другому в левый. Резко нажала, чтобы наконечники прошли в череп и пробили мозг.
Воины упали один на другого, заговоренные луки сломались под тяжестью мертвых тел.
– Я же предупреждала, – сказала девушка.
Пикинер попытался встать.
Демонесса направилась ко мне. Не замедляя шага, не переводя взгляд, она взяла человека, стоящего на коленях, за голову и резко повернула ее. Раздался хруст сломанной шеи.
– Думаю, я прошла испытание, – сказала девушка, обращаясь к гофмаршалу. – Пора отдать мне кубок победителя. Уверена, твой череп вполне на это сгодится.
20
Старец спокойно встретил ее слова. Так гордая скала не гнется под ударами океана. Можно было подумать, что теперь былая уверенность оставит его. Но когда он заговорил, в голосе его звучало внезапное торжество.
– Эльфийские святые будут мне свидетелями! Мечом дьяволицы водил богомерзкий Нитхард. Но суд свершится, и справедливость восторжествует.
Он повернулся к дальней части залы, где стояли маги Черного Круга.
– Призвав на помощь волшебников, вы нарушите все традиции эльфов, – произнес я. – Перечеркнете даже те безумные идеи, в которые верите сами. Мцари и те отвернутся от вас после этого.
– Твоя вина только что была доказана, – резко сказал гофмаршал, хотя на самом деле все обстояло наоборот. – У тебя нет права голоса. Маги! Пробудитесь немедля.
Франсуаз застыла.
Логика подсказывала, что надо зарубить советника прежде, чем он успеет позвать чародеев. Но девушка не могла убить безоружного, тем более – старика.
Это была ошибка.
Благородные поступки делают нам честь, но еще они приближают нас к гибели.
Серые, лишенные выражения лица колдунов поднялись к нам. В глазах зажглись холодные белые звезды.
– Убейте дьяволицу, – приказал советник. Девушка обернулась. Она прекрасно владела мечом – но любая атака была заранее обречена. Магия Черного Круга оберегала ренегатов, делая их практически бессмертными.
Взгляды чародеев сошлись на Франсуаз и погасли.
– Что они могут? – негромко спросила девушка.
– Все, – тихо ответил я.
Лица колдунов снова опустились. Сцепив руки, они шептали заклинания.
– Правосудие восторжествует! – воскликнул гофмаршал.
Мои руки по-прежнему оставались прикованными к стене. Если б не это, наверное, я попробовал бы сразиться с магами. Хотя и знал, что обречен на поражение. Теперь же мне оставалось только одно.
Попрощаться.
– Прощай, Френки, – негромко произнес я.
Лики святых смотрели на нас со стен.
Первый из колдунов поднял ладони, и волна пламени хлынула из них, растекаясь по комнате. Мое лицо обдало жаром. Старец поднял край плаща, прикрывая глаза.
Второй чародей распрямился, сноп разветвленных молний родился в его груди. Грохот грома прокатился от стены к стене, как взрывная волна. Смертельная паутина накрыла собою девушку, и поток огня прокатился по ней.
Колдовство прекратилось почти мгновенно. Пламя исчезло, оставив лишь запах дыма. Два колдуна застыли, словно тоже были вытесаны из камня, как и лики святых.
Франсуаз нигде не было.
Старец сделал два торопливых шага, остановившись в том месте, где только что стояла девушка. Магический огонь расплавил камень, превратив часть мозаики в гладкое, расплывчатое пятно. Словно кто-то смазал не высохшую еще краску.
Но следов демонессы гофмаршал не мог найти – словно в последний момент она исчезла, избегнув смертельных заклинаний.
– Что произошло? – резко спросил старик.
– Я ее отпустил, – улыбнулся я. – Забрал назад свою душу. Это очень просто, как вы могли заметить. Франсуаз вернулась домой, в Преисподнюю. И вы не сможете там до нее добраться.
В глазах гофмаршала сверкнуло безумное веселье.
– Это и ни к чему, – громко воскликнул он. – Дьяволица – лишь мусор, низшее существо, до которого нам нет никакого дела. Мы собрались здесь, чтобы покарать тебя, предатель. И я сделаю это прямо сейчас.
Он распахнул полу плаща, и я увидел прямой короткий кинжал, висевший на его поясе. Я понял – именно от него приняла смерть Лианна де Халон.
– Остановись, – тихо прозвучал голос.
Гофмаршал обернулся. Он не мог понять, кто обращается к нему. В зале, кроме нас, больше никого не было.
Он увидел того, кто заговорил с ним, и отшатнулся. Зрелище это было слишком ужасным, чтобы его вынести. Маг Черного Круга неслышно приближался к нам, скользя в нескольких футах над уровнем пола.
В облике его не оставалось ничего человеческого. Это было лицо, которое приходит к нам в страшных снах. Ты просыпаешься с криком, а после не можешь заставить себя вспомнить, что так сильно напугало тебя.
– Ты надругался над древними обычаями, – продолжал чародей. – Растоптал их, когда святые смотрели на тебя с этих стен. Мы объединились, чтобы сражаться за хрустальную чистоту эльфийского духа. Но ты перечеркнул все одним движением.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
