Назавтра, после обильнейшего завтрака, отправились в семь утра охотиться на выдру. Мистер Фишер был в бриджах и в костюме из фланели с медными пуговицами и розовым воротником. Он, я и все остальные мужчины вооружились длинными, заостренными на конце палками, женщины – фотоаппаратами. На мосту мы встретились с несколькими косматыми собаками, и охота началась. Дело было поставлено ничуть не лучше, чем у бедного мистера Глида в Астон-Клинтоне. Первостепенную роль играли два человека – очень толстый старик, одетый в точности так же, как мистер Фишер, плюс розовый жилет, и молодой человек по имени Джек с трубой и хлыстом. Джек не желал делать то, что ему говорил старик, а собаки не желали делать то, что им говорил Джек. Некоторое время мы шли вдоль реки (называется Дервент), как вдруг собаки захрюкали, как морские львы, и все мужчины бросились в реку, за исключением Мастера, который, пританцовывая на берегу, кричал: «Запускайте собак!» Джек попытался выкопать яму, но, пока он копал, собаки, сгрудившись вокруг, забрасывали лапами яму быстрей, чем он ее выкапывал. Потом наступила долгая пауза, и мы опять двинулись по берегу реки. Затем раздался еще один резкий звук, и Джек зашел в воду так глубоко, что виден был только конец его трубы. К величайшему восторгу дам с фотоаппаратами, выдра была поймана, после чего дамы «засняли» самые варварские подробности и, вслед за собаками, были вознаграждены кусками мяса окровавленной выдры. Потом мы двинулись дальше, пока Мастер не устал, а Джек не свалился в реку, повредив колено. Тогда мы сели в «форд» и, промокшие до нитки, пустились в обратный путь, подобрав по дороге глухого терьера.
После обеда поехали кататься на автомобиле; я, мистер Фишер, одна из «тетушек Эффи», брат, тот, у которого свинка, и шофер по имени Томас. Повидали много озер, место, где творил Вордсворт, и очень валлийское озеро с пирсами, дамбами, променадами и тележками с мороженым с надписью «Уиндермир». По возвращении играли в теннис; и Алан, и его отец играют хуже, чем я. Ужин, сигары, сон.
На следующий день отправились в гости к неким Колландерам, жившим под Эдинбургом в доме под названием «Престон-холл». Миссис Г., по не вполне понятной причине, настояла, чтобы мы выехали как можно раньше, и, пренебрегая причиненными Фишерам неудобствами, в Карлейль меня отвезли в девять утра. Всего несколько минут пообщался с сэром Ричардом Грином; славный старичок. Путешествие прошло беспокойно; миссис Г., подобно любителям оперы, что открывают партитуру на странице, предшествующей нужной, держала на коленях карту вверх ногами и последними словами ругала Аластера за то, что тот в очередной раз сбился с пути.
По пути мы остановились в Низерби, дабы побывать на свежей могиле некоей дамы по имени леди Цинтия Грэм, и повстречали церковного сторожа, которого отец Аластера некогда бил по голове. Лицезрел я также угрей с моста и прелестную башню, где Аластер намеревается жить. Из-за того, что в путь мы пустились рано, и, несмотря на то что Аластер не знал дороги, – в Престон-холл мы прибыли намного раньше времени. Это совершенно чудесный дом, построенный и обставленный братьями Адам [141] . Миссис Колландер своими туалетами напоминает леди Куиллер-Коуч; говорит резким, веселым голосом; ее дочь Рут – девочка-скаут и похожа на принцессу Мэри. Рут повела нас в восьмиугольную башню, обставленную наподобие антикварной лавки, и там рассказывала про Грецию. После чая гуляли по парку – большому и местами довольно красивому. Спиртного за ужином было маловато; Колландеры – трезвенники, питаются в основном фруктами. После ужина до десяти часов проговорили про Грецию, до половины одиннадцатого читали газеты, после чего разобрали свечи и разошлись по комнатам.
Утром, после завтрака, с час говорили про Грецию, а потом вместе с Аластером поехали на машине миссис Г. в Эдинбург. Совершенно обворожительный город, раскинулся на противоположных сторонах долины, а посредине, внизу, проходит железная дорога. На одной стороне находится замок и древние развалины, на другой протянулся ряд нарядных магазинов, образующих Принсес-стрит, у которой есть что-то общее с Бонд-стрит и одновременно с оксфордской Хай-стрит. Я пообедал, купил Эдмунду обломок эдинбургской скалы, а себе – длинный, кривой пастушеский посох, а также новую ленту на шляпу, к которой внезапно испытал отвращение, а заодно пропустил несколько стаканчиков в различных питейных заведениях города. Аластер купил мне отличную трость из утесника с набалдашником, напоминающим череп. Мы покатались по городу, побывали в Национальной галерее, где половина всех картин – кисти Ребёрна [142] , а директор носит пелерину и треуголку. Встретили крошечную девушку, которая заговорила с нами на эсперанто.
Поужинали, до десяти вечера проговорили о Греции и об угольщике мистере Куке, до половины одиннадцатого читали газеты, после чего разобрали свечи и разошлись по комнатам.
Забыл сказать, что в тот день мы с Аластером проявили себя с лучшей стороны. Когда мы вернулись из Эдинбурга, шел сильный дождь. Нам сказали, что дамы в саду, и мы, вооружившись зонтиками, бросились под дождем в сторону восьмиугольной башни их спасать. Увы, дворецкий решил сделать то же самое и нас опередил.
Мы переправились на пароме неподалеку от Форт-бридж и поехали в Макхоллз, где живет старая няня Аластера. По пути заехали в дом под названием «Тэннадайс» повидать леди Н. У нее густая борода, лысая собака, пьяный муж и педераст сын. С виду Макхоллз типичный валлийский город. Остановились в бывшем замке, а теперь пансионе, где не нашлось ни капли спиртного. Пансион забит гнусными маленькими мальчиками и девочками. Кормят преотвратно. В деревне только один паб, да и в том бармен – хам.
В воскресенье пообедали в машине сыром и шоколадом, покатали няню Аластера и выпили с ней чаю в ее коттедже.
Понедельник, 9 августа 1926 года
Загрузили машину и долго ждали почтальона, когда же он наконец пришел, писем нам не оказалось. В Стоун-Хэвене свернули не туда, и пришлось долго ехать по бездорожью в гору, отчего мотор перегрелся, а миссис Грэм пришла в бешенство. До Стрэтдона добрались только к четырем. <…>
Во вторник под присмотром миссис Г. мыли машину. Занятие не из приятных: пришлось пользоваться кистями, губками и шлангом и, в довершение всего, выслушивать отборные ругательства, слетавшие с языка миссис Г. Обедали у Форбсов. Было очень вкусно, но больно уж хлопотно: все по цепочке передавали друг другу тарелки. Сэр Чарльз (дядя Аластера. – А. Л. ) – довольно бессмысленный человечек крохотного роста; он еле жив; такие, как он, обычно в последнюю минуту лишаются наследства. Он все время что-то изобретает: то треугольные громкоговорители, то приспособление для зажигания спичек. Леди Форбс туповата, а сестра ее глуха, как пень. А вот дочери Форбсов у себя дома оказались симпатичнее, чем в Лондоне. После обеда таскали огромные камни, а потом нас повели осматривать замок, сад, за два года превратившийся в джунгли, и мрачного вида дом. Поднялись на башню, шли длинными, гулкими коридорами и вышли на воздух, продрогнув до костей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
