Мы шумной толпой вышли во двор и, пожелав удачного дня оставшимся мыкаться на постах солдатам, вышли за ворота. Я шла между Маизой и еще одной женщиной, отвечавшей за гардероб хозяина. Маиза что-то весело напевала, взахлеб рассказывала мне о вещах, которые можно купить на деревенской ярмарке, и своем ухажере — приказчике из близлежащего городка. Как я понимаю, эти две служанки должны были стать моим 'конвоем', то есть пристально следить за поведением торхи. А, может, я была слишком подозрительна, ведь отпускали же меня одну за покупками? Да и не станет Маиза шпионить за мной.
Никогда бы не подумала, что прогулка по обычной проселочной дороге может доставить столько удовольствия! Мне казалось, что я свободна, снова та Иалей, которой была в Кеваре, а рядом со мной мои подруги. Позвякивание серебряного браслета на руке вернуло меня к реальности, но натолкнуло на мысль, что я не желаю весь остаток жизни провести вещью. А если так, то у меня есть два пути: либо попытаться привязать к себе хозяина, чтобы перестать быть служанкой и стать любовницей, либо найти способ бежать из Арарга. Располагайся королевство на континенте, все было бы проще, насколько вообще просто это может быть в моей ситуации, но оно раскинулось на островах. Допустим, я найду способ избавиться от браслета или, не снимая, как-то сбежать от погони, но в море меня непременно поймают. Драконы быстры, им ничего не стоит догнать корабль, да и как я попаду на корабль? Никто не согласиться взять на борт беглую торху, меня тут же с радостью за вознаграждение вернут хозяину.
Заметно погрустнев, взглянула на ровные стога сена по обеим сторонам дороги — лучше бы я стала крестьянкой, сельские жители намного счастливее меня. Да, тяжелый труд — но разве в замке у меня частенько не болит спина, разве мне позволяют спать до полудня? Потом вспомнила о хырах, которые встают до рассвета и ложатся позже заката, и укорила себя за жалобы: им намного хуже, чем мне. Беспросветная короткая черная жизнь.
Мы посторонились, попуская повозку. Правивший ею парнишка улыбнулся нам, попытался завязать ненавязчивый разговор, но служанки его проигнорировали.
А вот и деревня. Как же здесь многолюдно и пёстро!
И опять напоминание о рабстве: привязанная к коновязи пара хыров. Сидят на корточках в пыли, уронив голову на руки. Грязные, босые, костлявые. Балахоны в нескольких местах порваны и, судя по всему, не стирались месяцами. Еще один раб стоит у поилки для лошадей и по-собачьи пьет воду. Он практически наг, в одной набедренной повязке. Мускулистое тело покрыто темным загаром и сетью красноватых рубцов — следов побоев. Хыра удерживает прикрепленная к ошейнику короткая цепь и пара веревок на руках. Значит, боятся, что убежит. Особо буйных привязывали за все пять колец: на шее и конечностях. Эти же кольца использовали при исполнении наказаний, например, при распятии на специальном столе на солнцепеке.
Над рабами кружили мухи, садились на потные лица, и хыры то и дело дергались, сгоняя их.
— Бедные, — невольно вырвалось у меня, — они же голодные! Давайте что-нибудь им принесем?
— Иалей, ты чего? — Маиза дернула меня за рукав, заставляя пройти мимо. — Это же хыры.
— И что? Поэтому их не нужно кормить?
— Придет хозяин, покормит. И вообще держись от них подальше, они грязные и вонючие. Еще заразу какую подцепишь, — она брезгливо скривилась.
— Но они такие же, как я…
— Не такие. Ты из высшей категории, они из низшей. Для них ты госпожа.
На главной деревенской площади выросла самодельная сцена. На дощатых помостах веселили публику акробаты, жонглёры, глотатели огня, по тем или иным причинам выгнанные наставниками ученики магов, таким нехитрым способом зарабатывавшие на жизнь. Последние забирали в карман львиную долю медяков и серебрушек: их простенькие фокусы пользовались неизменным успехом. Люди, открыв рот, наблюдали за тем, как они без огнива зажигают свечи, подвешивают в воздухе предметы, на несколько минут меняют цвет вещей и даже превращают воду в огонь. Признаться, я и сама не могла отвести взгляда от одного из таких парнишек, который играючи выудил из рук зазевавшегося прохожего кулек с жареным миндалем. И это стоя в десяти футах от него!
Свои слушатели нашлись и у сказителей, прикрыв глаза, услаждавших желающих легендами и преданиями далекой старины.
Маизу представление привлекало гораздо меньше ярмарочных рядов, ее спутницу тоже, поэтому насладиться очередным магическим фокусом мне не дали. Или пожадничали бросить пару медяков в шапку вертлявой девочки, обходившей зрителей.
В честь праздника начала сбора урожая большая часть деревенских улочек, а также часть луга за околицей превратилась в купеческое царство. Чего здесь только не было: от добротной конской сбруи до украшений из полудрагоценных камней, тяжелых, массивных, но красивых. Я жадными глазами изучала прилавки, но, тем не менее, не спешила расставаться со своими карманными деньгами. В отличии от служанок, крутящихся возле цветастых шелковых косынок, агатовых сережек и небольших записных книжек в кожаных переплетах (зачем они им, вести дневник, или подарить возлюбленному на день рождения?), я хотела потратить монеты с пользой. Во-первых, купить сапоги, во-вторых, теплую ночную рубашку, в-третьих… Вот за 'в-третьих' меня по головке не погладят, если узнают — мне нужен был маленький ножик, такой, какой носят за голенищем сапога. Разумеется, он дорого стоит, возможно, придется отдать за него все мое серебро, но зато я буду чувствовать себя защищенной.
Оставив Маизу с подругой копаться в ящике с шарфами, я попятилась и осторожно затерялась в толпе. Спрятала браслет под рукавом и скользнула в соседний ряд.
Беглый осмотр ярмарочных лотков показал, что нужную вещь я здесь не куплю, придется ехать в город. Он не так уж далеко, мили три, не больше, при желании можно пешком дойти. Только позволено ли мне будет выбраться из деревни?
Огляделась, высматривая кого-то из служанок. Вдруг притаились за соседней палаткой и шпионят за мной? Быстро свернула за угол и, притаившись, выглянула: если следят, то как-то себя проявят. Не проявили. Если им и было приказано не спускать с меня глаз, то задание они провалили, увлекшись обилием дешевых товаров.
А сапоги мне действительно нужны. Зимой в Арарге холодно, я частенько мерзла. Конечно, Сара выдала мне пару обуви, оставшуюся от покойной торхи, но наш размер ноги немного не совпадал, да и сами сапоги мне не нравились: изнутри мех вытерся, сами какого-то непонятного ржавого цвета… Да, я хоть и рабыня, но мне хотелось красивые и модные.
По сходной цене приобрела у местного сапожника отличную пару из кожи марана — конечно, дороже воловьих, зато сносу не будут. Опушка самая простая, из овчины, зато она хорошо греет. Довольная покупкой, я побродила еще немного по торговым рядам, приценилась к карманному зеркальцу в костяной оправе, но купить не решилась: не так уж мне и нужна эта безделушка, есть траты гораздо важнее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
