– А ты не замечал, что обычно не ревнуешь тех, кто тебе просто нравится? – спросила Габриэль. – Ревнуешь только того, кого любишь.
Очень глубокое замечание, особенно если чувствуешь себя таким пьяным, как я. Возможно, суритос пьют понемногу, но нужно учитывать те две бутылки красного вина, которые мы заказали раньше.
– Ладно, – закричала Габриэль, ни к кому конкретно не обращаясь, – я предлагаю пари!
Несколько человек обернулись в ее сторону.
Она устремилась к барной стойке.
– Слушайте, – начала она. – Я предлагаю: пусть каждый из нас поставит по пять евро на то, какой напиток следующий вошедший закажет в баре. – Габи остановилась, проверяя, поняли ли ее предложение.
Какой-то неизвестный мне баск перевел слова Габи остальным и таким образом поддержал ее идею.
– Хорошо, Габриэль, ты выбираешь первая, – сказал он. Кто бы он ни был, он сразу запомнил ее имя.
Устрашающее количество людей в Испании пьет красное вино с кока-колой, поэтому Габриэль предсказала такой выбор. Мужчина, который отчитал ее за расспросы, сделал ставку на сагардоа, местную разновидность сидра. Габриэль обняла его за плечи, как обычно делают люди, когда опьянели и готовы любить всякого, кто находится рядом. О лая выбрала суритос. Она громко объяснила, что весьма вероятно, что следующей в бар заявится такая же компания, как и она с друзьями.
Кто-то записывал все это мелом на доске, а деньги складывали в пивную кружку. Кто-то предложил шерри, кто-то – красное вино.
Множество людей еще ждали очереди, чтобы поставить свои деньги, когда в дверях появился новый посетитель; с точки зрения большинства присутствующих, это произошло слишком рано.
Это была женщина, которая занервничала, потому что вокруг нее сразу воцарилось молчание.
Толпа расступилась, пропуская ее к бару.
Она внимательно осмотрела всех. Весьма вероятно, что она вообще не собиралась ничего пить, а просто искала кого-то.
– Разве вы не будете заказывать? – спросил бармен, который сам поставил на кока-колу.
– Не подсказывайте! – крикнула Габи.
– Кофе, – нервно сказала посетительница.
Восемьдесят глаз обратились к доске.
Никто не поставил на кофе.
Раздался стон, и Олая сказала сначала на баскском, а потом на английском:
– Это не считается!
Мужчина и женщина, стоящие рядом с ней, стали спорить, кто поставит пять евро на кофе, а третий человек не давал им дотянуться до мела.
Еще не меньше десяти других ставок были сделаны на разные напитки, и на террасе творилось настоящее столпотворение. Заметили, как один парень попытался перелезть через балкон и спрыгнуть на площадь, чтобы потом прибежать наверх и стать следующим посетителем бара. Кто-то схватил его сзади за рубашку, и он остался висеть и кричать, что не виноват.
В результате когда в бар зашли два человека, их не заметили. Это была пара среднего возраста, вероятно туристы. Все замолкли, а потом один из игроков вышел вперед и на ломаном английском предложил туристам заказать сангрию. После этого целый шквал предложений обрушился на потрясенных туристов: все советовали им, что заказать.
– Я оплачу ваш заказ! – крикнул один из игроков; раздались обвинения в его адрес, у него тут же нашлись конкуренты. Людское море нахлынуло на невинных туристов, все размахивали деньгами и кричали, что хотят заплатить за их выпивку и им неважно, что те выберут.
Супружеская пара отдала предпочтение красному вину.
Все головы повернулись в сторону доски. Но я и так знал, что стал победителем. Я ждал, пока все остальные это поймут.
Наконец я прошел вперед сквозь расступившуюся толпу. Я поднял вверх руки, празднуя победу и благодаря присутствующих.
Олая продемонстрировала всем банку с деньгами. Потом поцеловала ее и торжественно передала мне. Я держал ее высоко в воздухе.
– Всех в баре приглашаю выпить за мой счет! – воскликнул я.
В ответ раздались громкие одобрительные крики.
Габриэль обняла и поцеловала меня. Она прыгала на месте, смеялась и не выпускала меня из своих крепких объятий.
Был страшный ажиотаж, и, как я заметил, туристов так и не обслужили.
В тот вечер мы возвращались домой, я бодрствовал за рулем, а голова задремавшей Габриэль ударялась о боковое стекло. Я отложил разговор об Алексе, но теперь должен был заставить себя и приступить к этой теме. Я, как всегда, пребывал в замешательстве. Раньше мы могли обсуждать все, что нас беспокоило, но проявлением чего это было – нашей силы или слабости? Я жалел, что у меня мало уверенности. Я не мог похвастаться продолжительным опытом серьезных отношений, напрасно убеждал себя, что происходящее не имеет для меня большого значения, и переживал из-за каждого своего поступка. Мне следовало относиться ко всему легко. Поражать изысканными манерами. И обаянием. Быть сильным. Человек-скала, которого любят женщины и которым восхищаются мужчины.
– Я видел в толпе Алекса, – сказал я.
Ответа не было.
– Думаю, он следил за мной, – продолжил я. – Он меня сфотографировал.
– Тебе обязательно нужно было сделать это, да? – спросила она.
– Что сделать?
– Дождаться момента, когда нам так хорошо, и все испортить.
Молчание. Я продолжал вести машину. Украдкой посмотрел на нее. Она напустила на себя лениво-мрачный вид.
– Когда ты его видел? – поинтересовалась она.
– Пару дней назад.
Вздох.
Она вздыхала из-за того, что у нас продолжались проблемы с Алексом или потому что я поднял эту тему?
– Что, по-твоему, нам с ним делать? – спросил я.
– Не думаю, что тебе нужно что-то делать. Я постараюсь поговорить с ним.
– А он связывался с тобой?
– Да.
– Где?
– В баре.
– Ты не говорила.
– Ты тоже не говорил, что видел его.
Да, но я просто не хотел все испортить. А она, как обычно, сделала из этого секрет.
– Что он сказал? – спросил я.
– Не слишком много. Я велела ему убираться и пригрозила, что вызову полицию.
– Ты считаешь, что нам стоит обратиться в полицию?
– Он ничего плохого не сделал. В этой стране. Если честно, я не знаю, что тебе ответить.
Снова длительная пауза. Дорога не была освещена и изобиловала поворотами, поэтому я должен был сосредоточиться на тьме впереди.
– Знаешь, – добавила она, – если не возражаешь, я бы не хотела говорить об этом сейчас.
Габриэль снова вздохнула. Я собрался спросить, что ее расстроило, но не смог.
Примерно через десять миль она снова заговорила.
– Ты так и не навестил свою мать в тюрьме?
– Они не сообщают, где она находится.
– Похоже, тебя это не слишком беспокоит.
Глава 19
Наконец наши усилия дали результат.
Габи, Олая и я – каждый внес свою лепту, обзванивая банки, тюрьмы и чиновников и стараясь разобраться с нашими многочисленными проблемами.
Габриэль даже попыталась выследить Алекса. Она говорила об этом открыто.
Она посмотрела в свою записную книжку и позвонила по последнему известному рабочему телефону Алекса в Англии. Я смог расслышать только часть ее разговора.
– Привет, – сказала Габи. – Четыре восемь восемь, пожалуйста. – Пауза. – Да, можно Алекса Лоренса? – Вероятно, спросили ее имя. – Джина Тримейн. Спасибо. – Долгая пауза. – Да, привет, Алекс Лоренс на месте? – Пауза. – В отпуске или болен? – Пауза. – Да, наверное, я бы хотела знать, когда он вернется. – Длительная пауза. Похоже, ее переключили на другого человека. – Да, конечно, это Джина. О, привет, кажется, я узнала твой голос. Как поживаешь?
Потом последовала легкая болтовня, во время которой женщина, работавшая в одном отделе с Алексом, старалась не упоминать о том, что Габи когда-то сбежала. Без сомнения, этот телефонный звонок должен был стать главной сплетней дня.
– Нет, просто я хотела связаться с ним, – объяснила Габи. – Похоже, его мобильный отключен. Ты же знаешь, что мы больше не живем вместе. А, ты не знала? – Губы Габи беззвучно произнесли слово «лгунья». – Когда он вернется? Дело очень срочное. Ты знаешь какой-нибудь номер мобильного, по которому его можно найти?
Габи занесла над бумагой ручку, готовясь записать, но поняла, что ей дают уже известный ей номер, и опустила ручку. Потом они еще немного поболтали, но Габриэль больше не получила никакой полезной информации.
Она положила трубку:
– Говорит, что он уехал ненадолго. И утверждает, что у него что-то типа хронической болезни. Возможно, нервный срыв.
– Но он все еще там работает?
– Если вернется, то да.
– Значит, есть вероятность, что Алекс просто взял отпуск на несколько недель, чтобы досаждать нам, а если мы не станем реагировать, он вернется домой.
– Тогда нам очень повезет.
– И мы по-прежнему не выяснили, где моя мать?
– Верно.
– Ужасно.
Через полчаса Габриэль решила принять ванну. Пока она занималась этим, я вернулся к телефону и нажал кнопку повторного вызова последнего набранного номера.
