Невилл посмотрел на меня огромными глазами, всё же Снейпа-сенсея он немного побаивался.
— Давай я начну и расскажу предысторию профессору Лонгботтом, а ты дополнишь тем случаем в Мунго, ладно? — предложил я оробевшему другу, который меж тем машинально немного сместился и как бы прикрывал Алису от Снейпа-сенсея.
— Ладно, Гарри, — кивнул Невилл.
Алисе я уже кое-что про эти деревья рассказывал, она даже предположила, что в поиске прокола до нужного мира я, так сказать, инстинктивно и неосознанно тянулся к привычной мне чакре, а не к магии. Поэтому эльфэуки выделяют именно чакру, которая содержит в том числе и магию. Кроме ограниченности по количеству цветов условной «радуги», магия ещё и была как бы менее яркой. То есть, несмотря на то, что я мог соединять стихии, ранее мне недоступные, ничего действительно впечатляющего, вроде огненного шторма, ветряного вихря или стены воды, создать не получалось. Мини-бурю в кружке воды — это пожалуйста, разжечь костёр — запросто, призвать воду — можно, но в количестве от стакана до десятка литров. Мог прорастить семечко или заставить цветок зацвести, но капитан Ямато, который мгновенно выращивал целый лес, — недостижимая высота. Режущий ветер превращался просто в средненький порыв — и то, чтобы его сформировать, требовалась огромная концентрация. Именно переработанным «режущим вихрем» я когда-то сломал зонтик Хагрида с палочкой на конце.
Когда мы были с Драко в Запретной секции, я в одной книге углядел заклинание, дико походящее на «чёрное пламя Аматэрасу», которое делали Учиха с помощью высшего развития своего додзюцу — Мангекё шарингана. Здесь это называлось «адское пламя», вот только Учиха контролировали свой огонь и могли целого биджуу им подпалить, а тут этот «адский огонь» был запрещён, так как был почти без контроля со стороны мага, и чтобы загасить его, требовалась концентрация, в несколько раз превышающая концентрацию непосредственного вызова.
Кстати, о вызовах, те же змеи и некоторые животные, типа летучих мышей или птиц, призывались с помощью магии, но их размеры были крайне малы. Призвать кого-то типа тридцатиметровых змей Орочимару силёнок не хватило бы, думаю, и у местной легенды — Мерлина.
Я-то уже привык к такому дикому ограничению своих способностей и возможностей, да и оказался в детском теле и потом постепенно взрослел и развивался, а вот Алисе было тяжело ко всему этому приспосабливаться. Она, кроме всего прочего, обрела настоящее человеческое тело со всеми человеческими заморочками в придачу. По уровню силы мы были круче того самого Мерлина даже по отдельности с Курамой, а стали простыми магами. Впрочем, колдует Алиса без какого-либо напряга, думаю, сказывается и общение с биджуу-Волдемортом, и привычка пользоваться чакрой.
Я рассказал версию про местных фейри, холмы в тумане и то, как я достал семена эльфэуков. Получается, что из нас четверых только Невилл не в курсе, какая это брехня, но конспирация превыше всего. Я так и не понял, как Снейп-сенсей относится к Алисе, в его взгляде порой мелькало сожаление, как у Хагрида, и я ни разу не видел, чтобы они о чём-то говорили за столом, хотя сидели через Флитвика.
— О, как интересно. Необычная история, Гарри. Так это дерево выросло из тех семян? — вежливо улыбнулась Алиса, когда я закончил своё вдохновенное повествование о другом мире с сребролистными деревьями. Кажется, она старалась не смеяться. Сдержалась, наверное, потому, что сенсей пристально следил за её реакцией.
Ответить я ничего не успел, так как раздалось требовательное ржание. Как если бы конь, а точнее, единорог спросил: «стой, кто идёт?!».
— О, Хацуюки, привет, это мы! — поздоровался я с нашим бдительным стражем, который вышел со стороны пастбища единорогов. Всё же шрам, который рассекал его круп, был довольно заметным, особенно при свете дня.
До сих пор мотивы единорога остаются для меня загадкой, но мы как-то видели, что Хацуюки гонял от эльфэука не только кентавров и разную местную живность, вроде тех же гиппогрифов и фестралов, но и своих сородичей, которые пришли попастись на полянку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— О, единорог! — пробормотала Алиса, с интересом разглядывая белогривого коняшку.
— Осторожней, — отступил на шаг Снейп-сенсей, — детей единороги не трогают, но…
Он осёкся, потому что наш бравый страж прорысил к Алисе и начал, фыркая, её обнюхивать.
— Так значит, тебя зовут Хацуюки? — спросила Алиса, начиная гладить любопытную морду, ещё и рог потрогала.
Я в этот момент оглянулся на сенсея и увидел у него прямо очень большие глаза. Сначала даже не понял, чего он так удивился, а потом вспомнил про «невинность» и что только девы, то есть девственницы, могут гладить единорогов. Упс!
Алиса у нас в этом смысле сама невинность. Примерно неделю назад рано утром, когда я зашёл к ней, чтобы позвать на тренировку по полётам группы воздушной акробатики, на которую она опоздала, у неё была паника, потому что неожиданно начались менструации. Наверное, от истощения во время болезни у миссис Лонгботтом все эти женские штуки прекратились или были редко, а тут Алиса выздоровела, немного отъелась, и организм заработал. Она думала, что её женское тело умирает. Я объяснил, чего это с ней, всё же в Академии у нас преподавали довольно широкопрофильные дисциплины, откуда дети берутся, мы ещё на первом курсе узнали.
— Это тот самый единорог, которого вы спасли, мистер Поттер? — полюбопытствовал сенсей и неосмотрительно сделал шаг вперёд.
Хацуюки это не понравилось, и он воинственно заржал, наклонив голову, нацеливаясь рогом на сенсея, и ударил копытом по земле.
— Спокойно, малыш, спокойно! — потрепала его холку Алиса, а потом коснулась рубца на крупе.
Единорог отвлёкся, повернул голову к её руке и тоненько заржал, как будто жаловался.
— Не волнуйся так, профессор Снейп с нами, верно, мальчики?
— Верно, Хацуюки, — закивал Невилл. — Профессор хороший, не надо его бодать… Он тоже за нашим деревом присматривает.
Единорог фыркнул, мол, ходят тут всякие, но отступил, хотя и продолжал подозрительно коситься на сенсея. Мы подошли к дереву ближе. С прошлой весны оно здорово вытянулось и было уже выше Снейпа-сенсея и толщиной внизу с мою ногу. Кажется, такими лиственные деревья становятся года через три-четыре. Может, на самом деле по другому времени растёт и к окончанию Хогвартса мы заимеем тут огромное дерево?
Алиса положила ладонь на чёрную кору, пока без всяких серебристых вкраплений, и прикрыла глаза.
— Мам, — Невилл покосился на Снейпа-сенсея, — то есть, профессор Лонгботтом, я хотел сказать, что когда ты была в Мунго, то я принёс росток эльфэука тебе. А ты его съела весь с корешком. Только промывание желудка целители сделали, а потом… через сутки у тебя был тот приступ, после которого ты очнулась. Я не рассказывал, потому что это была не моя тайна, но теперь ты знаешь.
— Мы сорвём несколько листьев для профессора Снейпа, — сказала Алиса единорогу, и тот ревниво наблюдал, как мы срывали листья, словно вёл учёт, кто и сколько взял.
Снейп-сенсей забрал нашу добычу и, поблагодарив, ушёл, бросив на меня выразительный взгляд. После ужина точно хочет поговорить. Я кивнул, показывая, что намёк понял.
* * *
Драко вместе с Гермионой пришли на нумерологию к шестому уроку. Я видел, что Малфою не терпится мне всё рассказать. Впрочем, по его сияющей физиономии было видно, что наш план «дай Грейнджер самой всё найти и почувствовать себя самой умной» сработал.
— Ну?.. — поинтересовался я.
— Всё расскажу позже, — ухмыльнулся Малфой, который, кроме страсти к театральности, обожал хорошую интригу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я решил дать другу выхвастать всё после ужина, смакуя подробности, и сосредоточился на уроке, изредка поглядывая на Гермиону, которая периодически теребила какую-то цепочку на шее.
* * *
С нумерологии нас отпустили в семь часов, так что до ужина было ещё полчаса, но мы с парнями решили, что не пойдём в факультетскую башню, а сразу двинемся на цокольный этаж в сторону Большого Зала и подождём ужина во внутреннем дворике.
