Исходя из сказанного, видим, что потребность и формы ее удовлетворения, лежащие в основе социальных притязаний делают такие категории как права и законные интересы, не только взаимосвязанными, но и взаимозависимыми друг от друга.
Вышеупомянутые черты сближают данные правовые категории, делают их «родственными». Но наряду с общими чертами между субъективным правом и законным интересом имеются и различия, которые важны как для теории, так и для юридической практики. Отметим, что разграничение, проводимое между субъективным правом и законным интересом, имеет свою историю.
Еще русские дореволюционные ученые-юристы, а затем и советские проводили такое различие, хотя в то время они и не называли интерес «законным». Остановимся на некоторых из наиболее интересных положений существующих исследований в данной области.
Так, Е. А. Флейшиц в одной из своих работ отмечала, что «охранять известный интерес не всегда значит охранять соответствующее субъективное право».[172] Сторонником такого разграничения является и А. Г. Певзнер, который пишет: «Интерес не следует включать в содержание понятия “субъективное право”. Таким включением мы ничего не добиваемся, ибо всякая государственная защита направлена на охрану и обеспечение определенного интереса, но отсюда вовсе не следует, что всякий защищенный интерес есть не что иное, как субъективное право».[173] На это обращали внимание также В. А. Тархов[174] и Н. И. Матузов.[175]
«Не следует право и законный интерес, – предостерегает А. Л. Цыпкин, – рассматривать как одно и то же, необходимо установить, в каких случаях речь идет о его законном интересе, хотя и основанном на праве, но не сформулированном как субъективное право участника процесса».[176] Нужно сказать, что это требование относится не только к уголовному процессу, но и ко всем другим отраслям права, оно с полным основанием может считаться и общетеоретическим.
Не менее определенно мнение Р. Е. Гукасяна: «Вне понятия прав и свобод в широком смысле слова субъективные права и охраняемые законом интересы представляют собой различные правовые категории, и не различать их нельзя».[177] «По существу все советские юристы, – заметил А. И. Экимов, – сходятся во мнении, что субъективные права отличны от законных интересов, но по-разному отвечают на вопрос, в чем заключается это различие».[178]
Некоторые же авторы, как пишет Г. В. Мальцев, «рассматривают понятия “охрана прав” и “охрана законных интересов” как синонимы или, во всяком случае, исходят из такого предположения».[179] Такое рассмотрение не дает вообще права на существование законному интересу, вызывает сомнение в его самостоятельном категориальном статусе и поэтому является шагом назад в исследовании данной проблемы.
Предлагаем следующее видение отличительных черт субъективных прав от законных интересов.
Вытекая из сферы дозволенного, субъективные права и законные интересы все же категории не тождественные. Они не совпадают по своей сущности, содержанию и структуре.
Нетождественность их определяется тем, что субъективные права и законные интересы – различные правовые дозволенности. Первые представляют из себя сложную дозволенность, возведенную законодателем в ранг правовой возможности. Субъективное право есть дозволенность высшей категории и по сути дела ценится уже не столько своей дозволенностью, сколько возможностью, причем обязательно юридической. Благодаря этому субъективные права, как юридические возможности обеспечиваются конкретной юридической необходимостью (обязанностью) других лиц.
Если же правовая дозволенность не имеет либо не нуждается в юридически необходимом поведении других лиц как определенного правового средства своего обеспечения, то данная дозволенность является простой и не возводится законодателем в особую правовую возможность. «Простая возможность (дозволенность) совершения тех или иных действий, – отмечает Н. И. Матузов, – еще не образует того, что в правовой науке принято называть субъективным правом. Это значит, что в субъективном праве заключена не любая, а особого рода возможность, возможность, обеспеченная обязанностью других лиц и гарантируемая государством».[180]
В связи с этим реализацию субъективного права можно назвать дозволенно-возможным поведением, ибо это такая юридическая дозволенность, которая имеет характер правовой возможности; а реализацию законного интереса – дозволенно-устремленным поведением, ибо это юридическая дозволенность, имеющая, в отличие от субъективного права, характер правового стремления.
Однако и законный интерес можно считать возможностью, но возможностью в большинстве своем социальной, фактической, а не правовой. Он – всего лишь дозволенность, разрешенность, незапрещенность, предоставленная государством и в определенной мере поддерживаемая им. Законодатель, действительно, многие действия не запрещает, дозволяет, разрешает. Но отсюда вовсе не следует, что он вместе с тем устанавливал для всех видов дозволений конкретные юридические обязанности, которые бы полно и всесторонне обеспечивали эти действия.
Иначе говоря, область правовых дозволенностей в законодательстве представлена намного шире, чем область правовых возможностей. В литературе верно подмечено, что «область дозволенного далеко не охватывается и не исчерпывается субъективными правами; она гораздо шире».[181] Вследствие этого все на что лицо имеет право, дозволено, но не на все дозволенное оно имеет право,[182] а лишь на то, что обеспечено конкретной юридической обязанностью.
С учетом сказанного, сущность субъективного права заключается в юридически гарантированной и обеспеченной обязанностями других лиц возможности. Эта возможность более полная и одновременно более конкретная, чем «возможность» (дозволенность), содержащаяся в законном интересе. Она более «насыщена» юридической тканью, она сильнее оберегается государственной властью.
Сущность же законного интереса заключается в простой правовой дозволенности. Поэтому законный интерес – своеобразное «усеченное право», «усеченная правовая возможность» без противостоящей конкретной юридической обязанности. Ему может противостоять лишь общая юридическая обязанность – уважать его, считаться с ним, содействовать в определенных случаях его осуществлению, поскольку и сам он представляет собой правовую возможность общего характера.
Субъективное право и законный интерес не совпадают и по содержанию. Остановимся на этом несколько подробнее. Субъективное право можно кратко определить как гарантированную законом меру возможного (дозволенного, разрешенного) поведения гражданина.[183] Более подробно субъективное право определяется как «создаваемая и гарантируемая государством через нормы объективного права особая юридическая возможность действовать, позволяющая субъекту (как носителю этой возможности) вести себя определенным образом, требовать соответствующего поведения от других лиц, пользоваться определенным социальным благом, обращаться в случае необходимости к компетентным органам государства за защитой – в целях удовлетворения личных интересов и потребностей, не противоречащих общественным».[184]
Исходя из сказанного, очевидно, что содержание субъективного права состоит из четырех возможностей (элементов): вести себя определенным образом, требовать соответствующего поведения от других лиц, пользоваться определенным социальным благом, обращаться в случае необходимости к компетентным органам государства за защитой.
Содержание же законного интереса состоит только из двух «возможностей» (элементов): пользоваться определенным социальным благом и обращаться в некоторых случаях за защитой к компетентным структурам. Следовательно, у законного интереса в его содержании отсутствуют две «возможности»: вести себя определенным образом и требовать соответствующего поведения от других лиц, которые так характерны для содержания и сущности субъективного права.
Субъективное право – это возможность, позволяющая субъекту пользоваться определенным социальным благом в границах, строго установленных законом. Законный интерес – тоже известная «возможность» (дозволенность), позволяющая субъекту пользоваться определенным социальным благом, но уже без таких конкретных границ, без строго установленной в законе возможности определенного поведения (вида и меры его) и возможности требования определенного действия других лиц. Данная «возможность» в большинстве своем является несоизмеримой.
