Амнет представил, какое действие это оказывало: перешептывания за темными ладонями, вращающиеся глаза, повернутые головы верблюдов и их погонщиков. Звуки марширующих шагов, доносящиеся из христианской цитадели, могли посеять волнение среди жителей Иерусалима. Не выступил ли Орден для военных действий против населения? Никто из местных жителей не был уверен в противном.
Пустая видимость пышной церемонии, во время которой священник в митре держал корону над головой короля — сарацинские дервиши никогда не смогут постичь этого. Тамплиеры маршировали по мощенной булыжником мостовой и по ступеням лестницы, ведущей в просторную трапезную дворца. По правилам, церемония коронации должна проходить в кафедральном соборе, но ни одна церковь в городе не была столь удобна для обороны, как эта. На самом деле водружение золотого обруча на голову Ги было совершено во дворцовой часовне, в присутствии ближайших советников.
Один из них ожидал сейчас в передней прибытия тамплиеров. Рейнальд де Шатильон, принц Антиохии, представлял собой заметную фигуру в своих красных и золотых шелках и бархате, с легким мечом, висящим на перевязи из золотых пластин. Как только колонна потных крестоносцев приблизилась к порогу, он поклонился с насмешливой улыбкой, будто играл в распорядителя церемонии. Пятясь перед ними, провел их в главный зал.
Его поклон стал более глубоким, когда он приблизился к столам.
Томас Амнет и братья-тамплиеры заполнили трапезную.
— Это отвратительно! — проревел чей-то голос в тишине, внезапно наступившей после марша. Все здесь знали этот голос — Роджер, Великий магистр Ордена госпитальеров, главный соперник тамплиеров в политике и военных действиях в этой стране.
— Будьте добры, господин! Ваше поведение непозволительно! — это был шепчущий, умиротворяющий голос Эберта, настоящего распорядителя во дворце, всегда служившего тому, кто был на троне.
Амнет вытянул шею. С того места, где он находился, вблизи передних рядов Ордена, во главе стола, видна была только плотная фигура магистра госпитальеров, залитая солнечным светом. За ним, во дворе, виднелись головы многих рыцарей — госпитальеров. Рядом с ним, съежившись от страха, стоял Эберт, худой человек в парчовом кафтане. Шум тамплиеров в зале поглотил дальнейшие протесты Эберта, но не Роджера.
— Король! Этот кусок окровавленной тухлятины недостоин сидеть на моей лошади — пусть сам себя коронует!
— Господин госпитальер! Ваше мнение совершенно… Последний ответ Эберта был прерван выкриками и шумом тамплиеров, собравшихся в трапезной.
Амнет сделал два шага назад, выбираясь из первых рядов, и за их спинами поспешил к двери. Он услышал шаги за спиной и, полуобернувшись, увидел Жерара де Ридерфорта, спешащего в том же направлении.
Первым дойдя до передней, Амнет уперся руками в створки дверей и толкнул их. Когда они раскрылись, Жерар прошел между ними, и они захлопнулись у него за спиной.
Амнет уже повернулся, чтобы разобраться с распорядителем и разгневанным госпитальером.
— Что здесь за шум? — он адресовал вопрос Эберту, а не магистру.
Роджер повернулся к нему, как бык, которого кусает шавка:
— Не суйся не в свое дело, тамплиер.
— Если у вас есть возражения против кандидатуры Ги, вы должны были изложить их на собрании, где его выбирали, — возразил Амнет.
— Я говорил то же, что и многие другие, но…
— Ваши возражения были отвергнуты, насколько я помню. Повторять ваши доводы теперь, когда корона венчает голову Ги, — лишь напрасная трата времени.
Во время этого разговора Амнет чувствовал за собой каменное присутствие Жерара. Он мог проследить это по движению глаз Роджера.
— Что скажешь ты, Жерар? — вопросил госпитальер.
— Сэр Томас говорит правду. Ги — король с сегодняшнего дня.
— Дьявол!
— Вы богохульствуете, сэр?
— Здесь не церковь! Коронация не может считаться законной!
— Корона на голове Ги отмечена святым маслом с отметкой собственного пальца епископа, — сказал Амнет. — Дело сделано.
Толстые руки Роджера сжимали ключ от его монастыря, висящий на цепи на шее. В ярости он повернул его и дернул. Тяжелые золотые звенья цепи не поддавались. Тогда он сорвал цепь через голову.
— Дьявол забери всех тамплиеров! — прогремел магистр и бросил ключ в ближайшее узкое стрельчатое окно. Цепь, пролетая через амбразуру, звякнула о ее край. Отдаленный звон раздался, когда ключ с цепью упали на камни внизу.
Во дворе среди одинаковых конических шлемов ожидающих госпитальеров выделялись другие головы. Они были обнажены, но под ними виднелись плечи, облаченные в одежды более богатые, чем белые плащи госпитальеров с плоскими красными крестами. Очевидно, христианские бароны тоже прослышали о коронации.
Амнет повернулся к Жерару:
— Нам лучше уйти, господин.
Магистр тамплиеров кивнул и шагнул к двери в трапезную. Он взялся за железное кольцо и налег всем телом, чтобы открыть ее. Массивная дверь поддалась, и оба тамплиера проскользнули внутрь. За ними быстро последовал Эберт. Амнет перехватил дверь, когда она начала открываться слишком широко, и снова закрыл ее.
Схватившись за внутреннее кольцо, он удерживал дверь.
Бум!
— Откройте! Бум! Бам!
— Откройте во имя Христа!
Жерар позвал других тамплиеров, которые помогли Амнету удержать дверь и в конце концов заложили ее бревном. Бароны стучали снаружи в знак протеста. Раздался звук марширующих ног, и Роджер увел своих госпитальеров из дворца.
— Ну а теперь, хвала святому Бальдру, мы можем принести свои поздравления королю Ги, — пробурчал Жерар де Ридерфорт Томасу, когда они большими шагами шли по залу. Им пришлось идти за спинами рыцарей, освободивших место для церемонии.
— Бальдр не был святым, господин, — прошептал Амнет.
Жерар остановился, озадаченный.
— Неужели?
— Бальдр был одним из старых северных богов, любимый сын Одина и Фригг. Его брат Хед убил его с помощью советов Локи — пронзил веткой омелы его сердце. И это было началом проклятия Локи — по крайней мере так говорит легенда.
— О да. Для меня Бальдр был святым, — мрачно сказал Жерар, продолжая идти.
Когда они добрались до своих мест во главе собрания, Амнет сделал знак Эберту, который, в свою очередь, просигналил трубачу на галерее менестрелей.
Трубач проиграл приветствие, и процессия с королем во главе прошла в зал через кухонный проход.
Пурпур хорошо смотрелся на Ги де Лузиньяне. Плащ из слегка присобранного шелка скрывал ширину его плеч и толщину живота, который выпирал выше и ниже украшенного золотом пояса. Тяжесть короны собирала в складки кожу на лбу и придавала ему чудаковатый вид. Ги выпятил вперед челюсть и шел осторожно, стараясь удержать на голове золотой обруч.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
