— Получается, если бы вы застали ее дома, то просто оставили бы в покое? Или все-таки пытали бы, как Сашу? — Питер продолжал допрос.
— Нет, — Борис покачал головой, — необходимости бы не было. Думаю, мы получили бы все, что нужно, в самом начале — как только привязали бы Сашу к стулу, и пригрозили бы пытками. Верно, Анна Сергеевна? — Он позволил себе чуть улыбнуться; стало чуть легче — собственная нагота перестала быть такой мучительной.
— Неверно, — жестко ответила Анна, — Питер, он врет. И пытается водить тебя за нос. Он знал, что меня убили. Точнее, думал так. Поэтому такой жесткий прессинг был нужен — Саша остался единственным, кто знал пароль.
Питер улыбнулся, и, не глядя на Бориса, нанес тому хлесткий удар ладонью по кончику носа. Брызнула кровь, в воздухе повис стеклянный визг боевика. Если бы Саша не слышал этого собственными ушами, он бы ни за что не поверил, что взрослый здоровый мужик может так визжать.
На какое-то время Борис потерял сознание. Чтобы привести его в себя, пришлось побрызгать водой на лицо. Странно, но особых последствий от удара Питера видно не было: только аккуратный лиловый синяк, в полсантиметра, не больше — на самом кончике носа.
— Я не врал, — попытался возразить Борис, когда пришел в себя, — он спрашивал — я отвечал. Нам ведь никто не приказывал убивать вас, Анна!
Вместо ответа Питер слегка пошевелил рукой. Боевик сжался на стуле, и зажмурился.
— Еще раз — и удар будет не по носу. Ты это понимаешь? — Сказал Питер спокойным голосом.
Вместо ответа Борис кивнул.
— Почему меня пытались убить? Кто это сделал? Павел Сергеевич? — Спросила Анна.
— Нет, — покачал головой Борис; он все-же решил прекратить тактику увиливания и искажения: угроза для жизни становилась слишком серьезной, — он думает, что вас прикончили ваши же покровители.
— Мои покровители? — Удивилась Анна.
— Китайцы, сделка с которыми сорвалась пару лет назад, — пояснил Борис, — вы лоббировали ее, но Павел Сергеевич отказался. Помните?
— Какой феерический бред… — Пробормотала она.
— Но шеф в него охотно поверил, — сказал Борис, глядя ей в глаза, — особенно, когда мы предоставили некоторые доказательства.
— Ты о чем?
— Скрины с вашего телефона, Анна, — сказал он, — точнее, якобы скрины с вашего телефона. Простая подделка, но шеф эту наживку охотно проглотил. Должен сказать, он давно словно бы искал повод поймать вас на неверности. Про некоторые истории вы знаете. Другие же не дошли до вашего внимания. Но лично я думаю — он был уверен, рано или поздно ваши амбиции станут слишком большими. Вам перестанет нравится роль рыцаря — управляющего. Вы захотите чего-то своего.
На целую минуту в комнате повисло молчание. Анна о чем-то напряженно размышляла, растерянно разглядывая картины на стенах. Питер и Саша не решались ее перебить.
А потом в кабинет вошел Артур. Замер на пороге, оценивая обстановку, потом тяжело вздохнул, и, посмотрев на мать, грустно спросил:
— Этого тоже… того?
— Что — «того»? — Переспросил Питер, потому что чувствовал себя ответственным за допрос.
— Скормите этой огнедышащей твари? — Артур сложил руки на груди, твердо выдержав тяжелый взгляд Питера.
— Посмотри на Сашу, — предложила Анна.
Артур только теперь пригляделся к худощавому парню, одетому в розовый женский халат. Наверно, когда-то его можно было назвать симпатичным: хорошая фигура, видно, что спортом занимается. Но над его лицом как следует «поработали» — вся правая сторона — сплошной синяк с кровоподтеками, кое-где содранная кожа только начала схватываться коркой, разбитые опухшие губы торчат двумя лиловыми пельменями.
— Теперь погляди на человека на стуле, — продолжала королева, — сравни. Как думаешь, справедливость уже восстановлена?
Артур промолчал.
— Саша — мой верный помощник. Работает со мной уже несколько лет, — продолжала Анна, — он мой человек, — слово «мой» она произнесла совершенно по-особенному; наверно, именно так говорил о своих маршалах Наполеон. Или Чингиз-хан о своих нукерах, — а, значит, любой ущерб, нанесенный ему, я обязана возместить тысячекратно. Понимаешь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Арти вздохнул, и тоскливо посмотрел на мать.
— Не понимаешь, конечно, — Анна покачала головой, — ты врос в этот мир, мальчик мой, и пока еще совсем не осознал, кто ты, и откуда. Этот человек, — она указала на Бориса, — нанес мне тягчайшее оскорбление. Если бы это случилось в нашем мире — думаю, я была бы вынуждена приказать содрать с него кожу живьем.
Борис невольно поежился; голос Анны звучал пугающе искренне, и даже немного устало. Как будто ей и в самом деле доводилось заживо свежевать людей.
— Я понимаю твою ошибку, — вмешался Питер, — и готов на первый раз забыть. Но на будущее — никогда не оскорбляй дракона. Даже мысленно. Даже после того, как взойдешь на престол.
Посмотрел на Анну, потом на Питера. Молча кивнул.
Анна улыбнулась, и, повернувшись к Борису, у которого в этот момент перехватило дыхание, спросила:
— Что ты должен был сделать после того, как узнал пароль?
— Ничего! — Быстро ответил боевик, и тут же добавил: — в смысле, я не должен был ничего смотреть или открывать. Нужно было немедленно вызвать шефа.
— Поддельные скрины, и прочее — это дело рук заместителя директора по финансам, верно? — Продолжала задавать правильные вопросы Анна.
— Верно, — кивнул Борис; он даже почувствовал облегчение — теперь у него не осталось информации, которую следовало бы скрывать.
— Ясно, — кивнула Анна, и добавила, обращаясь к главе своей охраны: — Питер, подай его телефон!
Глава 7. Золото и камень
В середине девяностых Павел Сергеевич был просто Пашкой: шустрым парнем с некоторыми связями в администрации Хабаровского края. Он быстро сориентировался в стремительно меняющемся мире, и уверенно шел к успеху, улаживая щекотливые дела между торгашами, китайской диаспорой и криминальными кругами. Но ему катастрофически не везло: то выбранный для крыши авторитет траванется сивухой, а новые «хозяева» вдруг встанут на дыбы, и откажутся от условий «сотрудничества». То китайских шишек за рекой, наладить контакт с которыми стоило немалых денег и терпения, вдруг расстреляют за коррупцию.
Но Пашка не унывал. Все время внимательно оглядывался по сторонам, искал новые возможности. Добыча любых полезных ископаемых в то время была чуть ли не единственным видом деятельности, который давал хоть какой-то денежный поток. Пашка закрепился помощником в местной администрации, и помогал делать заключения для Роснедр, не забывая делиться с кем надо.
И вот как-то одной прекрасной золотой осенью он присмотрел себе маленький рудничек. Некогда перспективное социалистическое предприятие находилось в упадке: объемы добычи никакие; прежние управленцы, варварски высосав все, что можно на распродаже оборудования, тихонько отвалили «на материк», в столицы. А пара сотен работяг осталась не у дел в ближайшем поселке: ни денег заработать, ни квартиру продать. Перебивались натуральным хозяйством, да собирательством в кишащих энцефалитными клещами тайге.
Он легко добился их расположения, решив с администрацией вопрос о выплате зарплаты за пару месяцев. Подписи за акционирование предприятия вместе с лицензиями, и вынос на краевой аукцион были просто делом техники.
Но на последнем этапе опять все пошло не так, как надо. В аукцион «по беспределу» влезли кавказцы. Изначально символическую цену в пятьдесят тысяч долларов они перебили в четыре раза. На контакт не шли, «крыша» отказалась лезть в конфликт.
У него была возможность перебить их заявку — но нужны были реальные деньги. Пашка понимал, что одна только лицензия стоит на два порядка больше, чем заявка «кавказцев», но найти «живые» деньги в крае в то время было совершенно нереально.
Получается, все его усилия, все продавленные в администрации решения, все наработанные связи в Роснедрах будут потрачены на то, чтобы сказочно обогатить совсем других людей.
