— Зачем? — холодно спросил он.
— Я не понимаю, откуда он взялся! Он не имеет права на существование!
— Почему?
— Потому, что японцы лишь несколько столетий назад научились ковать железо и делать из него слоеную сталь, из которой получаются эти мечи! Обнаружить такой меч более раннего происхождения — это то же самое… — она немного замялась, подыскивая подходящеё сравнение, — …то же самое, что найти «Боинг-747» еще до полета братьев Монгольфье.
Горец покачал головой.
— И ради этого ты всё это устроила?
— Да! Я хочу…
Он не дал ей договорить.
— Ты хочешь? — гневно воскликнул он. — Ты думаешь только о том, чего хочешь ты! Больше ты ни о ком и ни о чем не думаешь!
Он резко развернулся и вышел из квартиры Бренды, хлопнув дверью. Она тяжело вздохнула, в растерянности стоя посреди комнаты…
Горец шагнул в темноту. Было уже довольно прохладно. Он поднял воротник плаща и поежился. Вечер у Бренды оставил неприятное впечатление. Неприятное вдвойне — ему нравилась эта женщина. Но он не мог… не имел права… Горец вспомнил слова Рамиреса: «Ты должен оставить ее, брат…» Он снова увидел прошлое…
Конор и Хезер еще долго жили вместе. После того, как башня разрушилась, они переселились в небольшую хижину неподалеку. Мак-Левуд часто смотрел на развалины, думая о своем друге и учителе. Рамирес вряд ли одобрил бы то, что делал Конор, но он не мог иначе — он слишком любил эту женщину. Хезер значила для него в этой жизни все.
Долгие годы они провели под одной крышей. Они работали на земле, дышали чистым горным воздухом, пили воду из горного ручья… Время шло…
Это время не для насЭто место не для насТо, из чего выстроены наши мечтыУскользает от насКто хочет жить вечноКто хочет любить вечно
Хезер старела. Конор оставался таким же, как и прежде — молодым, красивым, сильным…
Однажды, бродя среди развалин башни. Он наткнулся на бамбуковые ножны. Вскоре нашелся и меч. Его лезвие было покрыто зазубринами. Конор бережно хранил клинок — и не только как память…
Но шанса нет для насвсё решено за насЭтот мир дарит лишь один сладостный мигЧто быстро проходитКто хочет жить вечноКто смеет любить вечно
Хезер умерла на его руках. Конор чувствовал, как разрывается его сердце, но не мог дать волю чувствам.
Они лежали рядом — седоволосая старуха, на лице которой не осталось ни следа былой красоты, и крепкий молодой мужчина. Хезер гладила его волосы.
— Мой дорогой муж, — со слезами на глазах сказала она. — Мой единственный мужчина…
Конор с нежностью поцеловал её в лоб.
— Моя единственная женщина…
Она сглотнула слезы.
— Я… я никогда не могла понять, Конор…
— О чем ты, родная?
— Почему ты остался тогда со мной?
Конор прижал её голову к своей груди.
— Потому что я люблю тебя так же сильно, как в первый день нашего знакомства.
Она снова заплакала.
— И я… тоже люблю тебя, Конор. Я не хочу умирать. Я хочу остаться с тобой навсегда…
— Я тоже этого хочу, — прошептал он. Что-то сдавило ему горло.
— Конор…
— Да, дорогая…
— Сделай для меня кое-что.
— Все, что ты захочешь.
Она вытерла слезы.
— Каждый год, в день моего рождения, ставь за меня свечу в церкви. Обещаешь?
— Обещаю, любовь моя.
Она провела рукой по его волосам.
— Я хотела иметь детей от тебя.
Конор грустно улыбнулся.
— Они были бы сильными и красивыми, — сдерживая слезы, сказал он.
Она едва не разрыдалась. Стыдясь своих чувств. Хезер отвернулась и прошептала:
— Не смотри на меня, Конор. Дай мне умереть спокойно.
Он повернул её к себе и крепко обнял. Она положила голову ему на грудь и тихо прошептала:
— Где мы?
Конор задумчиво гладил её по волосам.
— В горах… Где же еще мы можем быть… — промолвил он. — Мы бежим по склону горы… Светит солнце… тепло… ты одета в свою шаль из овечьей шерсти, сапоги, которые я сшил тебе…
Она молчала.
— Спи спокойно, Хезер… — прошептал он.
Она глубоко вздохнула и закрыла глаза. Спустя несколько мгновений Конор почувствовал, как остановилось её сердце…
Он вынес её из дома на руках и похоронил рядом с разрушенной башней, обложив могилу камнями. Рядом с могилой он воткнул в землю свой шотландский меч…
Кто хочет жить вечноКто смеет любить вечноКогда любовь должна умиратьНо осуши свои слезы моими губамиКоснись меня кончиками пальцевИ мы сможем коснуться вечностиИ мы сможем любить вечноВечность — это сегодняКто хочет жить вечноКто ожидает вечноКто любит вечно…
День был теплым и солнечным. В Центральном парке было довольно многолюдно. Жители Нью-Йорка наслаждались последними днями бабьего лета.
На невысоком мостике через ручей, протекавший через парк, стоял высокий чернокожий мужчина с небольшой бородкой. На нем был одет длинный цветастый халат.
Из-за деревьев навстречу негру вышел Горец. Он медленно шагал по мостику, держа правую руку за обшлагом плаща. Увидев его, негр повернулся к Горцу и сунул руку за отворот халата. Горец остановился, не доходя нескольких шагов до своего визави.
— Привет, Кастегир, — сказал он, слегка улыбаясь.
Негр также улыбнулся.
— Здравствуй, Мак-Левуд, — негромко произнес он. — Рад тебя видеть. Сто лет прошло…
Горец кивнул головой.
— Именно. Мы не виделись ровно сто лет.
Несмотря на улыбки, некоторая напряженность между ними сохранялась до тех пор, пока Горец не выдернул руку из-под плаща. Рука была пуста. Кастегир проделал то же самое, с той лишь разницей, что в руке у него оказалась плоская алюминиевая фляга.
Они громко рассмеялись и быстро зашагали навстречу друг другу. Обменявшись крепким рукопожатием, они обнялись.
— Как поживаешь, брат? — сердечно сказал Горец.
Кастегир кивнул головой.
— Всё нормально.
Они встали у перил мостика, пропуская велосипедистов, которые шумно неслись мимо. Кастегир снял отвинчивающуюся крышку с фляги и протянул её Горцу.
— Сделай пару глотков, — сказал он с улыбкой. — У тебя глаза шире раскроются. На мир будешь смотреть по-иному.
Горец взял флягу и понюхал её содержимое.
— Что это? — с недоверием спросил он.
Кастегир рассмеялся.
— Бум-бум, — ответил он. — Такой сильный мужик, как ты, не должен бояться нескольких глотков бум-бума. Или, может быть, ты думаешь, что я хочу тебя отравить?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
