— Бум-бум, — ответил он. — Такой сильный мужик, как ты, не должен бояться нескольких глотков бум-бума. Или, может быть, ты думаешь, что я хочу тебя отравить?
Горец широко улыбнулся.
— Я еще не сошел с ума.
Он отпил немного из фляги и мотнул головой. Крепкий напиток обжег ему горло. Кастегир взглянул на прозрачную воду под мостом и произнес:
— Встреча состоится здесь, в Нью-Йорке.
Он возбужденно постучал кулаком по перилам. Горец отхлебнул еще немного из фляги и протянул её Кастегиру.
— А я уж боялся, что время схватит нас за фалды пиджака, — сказал негр, отпивая из горлышка.
Горец задумчиво улыбнулся.
— А ты не хочешь медленно стареть? — спросил он.
Кастегир помотал головой
— Нет.
Они немного помолчали, затем Кастегир перевел разговор на более приятную тему.
— Я думаю, нам стоит куда-нибудь пойти. Посидим, вспомним прошлое, — ты когда в последний раз веселился?
Горец на мгновение задумался.
— Да, наверное, лет двести назад. В Лондоне, в 1783 году. Точно.
Кастегир положил руку на плечо Горца.
— А, ты имеешь в виду эту свою знаменитую дуэль с каким-то там графом? По-моему, он был членом палаты общин.
— Ну да, — подтвердил Горец.
— По-моему, ты был тогда мертвецки пьян, — засмеялся Кастегир.
Горец расхохотался.
— Я тогда на славу повеселился!
— А как его звали, ты не помнишь?
— Кажется, Бассет… Да, граф Роджер Бассет! У него еще был слуга, педик по фамилии Хочкинс…
Соперники встретились на опушке леса во владениях графа Бассета. Когда граф со своим слугой прибыл в карете на место дуэли, его противник и секунданты уже были на месте.
Бассет выбрал шпагу и стал размахивать ею в воздухе, проверяя гибкость оружия. Горец — тогда его звали Рупертом Уоллингфордом — стоял спиной к своему сановному сопернику. Он был одет в зеленые панталоны и белую рубашку с пышным бантом на шее. Его парик съехал на лоб. Взмахнув пару раз шпагой, он едва не завалился на траву.
— Да он на ногах не стоит, сэр, — недоуменно пробормотал Хочкинс, молодой человек с румяным лицом и типично гомосексуальными ужимками.
Бассет проверил шпагу и громко возвестил:
— Я готов!
Горец пробормотал:
— Я тоже.
Повернувшись спиной к Бассету, он начал размахивать шпагой, сражаясь с невидимым противником. Бассет недоуменно воззрился на Горца. Хочкинс подбежал к Горцу и заговорил ему на ухо:
— Мистер Бассет ждет вас, сэр.
Горец резко повернулся назад, едва не зацепив шпагой преданного слугу графа. Тот едва успел отскочить, взвизгнув, как женщина. Горец заплетающимся языком произнес:
— Скажите ему, что я готов.
Он не рассчитал сил и упал на спину. Бассет, сухощавый мужчина лет сорока с чопорно поджатыми губами, оторопело смотрел, как Горец медленно поднялся и пробормотал:
— Господи, я почему-то ослеп…
Парик съехал так глубоко на глаза, что понадобилось еще несколько секунд, чтобы соперник графа приготовился к схватке. Он поправил парик и, дурашливо улыбаясь, выставил вперед шпагу.
Бассет первым движением прошил грудь противника. Горец захрипел и упал на колени. Удовлетворенный граф протянул шпагу немедленно подскочившему к нему Хочкинсу и направился к карете, посчитав дело сделанным.
— Прекрасный удар, сэр, — забормотал слуга, целуя руку господина.
Горделиво подняв голову, Бассет сделал несколько шагов, как вдруг услышал сзади голос противника.
— Бассет! Куда ты?
Не веря своим ушам, граф обернулся. Отряхиваясь от травы, его соперник, мгновение назад пронзенный насквозь, поднялся и снова выставил вперед шпагу. Его белоснежная рубашка была испачкана кровью, но он еще стоял на ногах и, помахивая шпагой, подзывал Бассета.
— Опять мой парик… — пробормотал он и поправил съехавший набок парик.
Бассет изумленно посмотрел на слугу. Тот пожал плечами и испуганно затараторил:
— Сэр, может быть, вам не удалось поразить его в самое сердце?
Бассет схватил шпагу и бросился на противника. Он выбил шпагу из рук Горца и снова пронзил его грудь. Тот упал, негромко вскрикнув.
— Прекрасно, сэр! — Хочкинс снова бросился целовать руки графа.
— Спасибо, — важно ответил он.
На этот раз они даже не успели направиться к карете, как сзади раздалось пьяное бормотание:
— А где моя шпага?
Обернувшись, Бассет увидел, как его соперник на четвереньках подполз к валявшейся неподалеку шпаге. Шатаясь, Горец встал и стал поправлять испачканную в крови рубашку.
Разъяренный граф снова бросился со шпагой на соперника и нанес новый удар. Горец снова упал и… снова поднялся. Бассет наносил удары еще и еще, но всякий раз его противник поднимался с земли.
Когда граф в очередной раз намеревался проткнуть Горца, тот остановил его жестом руки.
— Остановитесь, сэр, — изобразив на лице издевательскую улыбку, произнес Горец. — Остановитесь. Не тратьте напрасно силы. Я приношу свои извинения за то, что назвал вашу жену старой уродливой жабой.
Он расхохотался и помахал рукой графу.
— Желаю вам всего наилучшего, сэр!
Горец повернулся и, шатаясь, побрел к своей карете. Ошеломленный Бассет проводил его взглядом, затем в сердцах отшвырнул шпагу. Хочкинс засуетился и побежал к карете. Он вытащил оттуда два дуэльных пистолета и бросился к Бассету.
— Застрелите его, сэр! Застрелите! — визжал он.
Бассет вырвал из рук слуги пистолет и медленно направил его на Хочкинса.
— Нет, сэр! Нет!
Слуга бросился бежать, прикрывая руками задницу.
— Хочкинс… — угрожающе произнес граф.
— Не надо, сэр! — подпрыгивал тот.
Бассет прицелился и выстрелил. Хочкинс, схватившись за иссеченное дробью мягкое место, упал в траву…
Эту дуэль вспоминали в Лондоне еще долгие годы. Правда, один из её участников, Руперт Уоллингфорд, сразу же после случившегося покинул Лондон и перебрался в Париж…
Портье гостиницы «Рай» сидел за стойкой, пытаясь среди невообразимого шума, царившего вокруг, расслышать, что говорит комментатор по телевидению.
— О чем думает Нью-Йорк сейчас, после этих страшных преступлений? — выспренно говорил комментатор. — Полиция пока что умалчивает о ходе расследования. Лейтенант Маршалл…
Бесцельно шатавшиеся по коридору пьяные постояльцы заглушили голос телеведущего. Портье раздраженно вскочил и заорал:
— Убирайтесь всё отсюда!
Не совсем трезвая публика стала разбредаться по этажам. Караган с деревянным футляром в руках вышел из своей комнаты и стал спускаться вниз. С брезгливым отвращением он смотрел на прислонившихся к стенкам коридоров пьяниц и наркоманов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
