Теперь Мечников испытывал не просто подъем, как обычно в начале расследования, а настоящее возбуждение. Ставки в этой игре были очень высоки! Если угадаешь, куда дует ветер, – можешь сразу вознестись на несколько ступенек карьерной лестницы. Если твой выбор окажется неверным – задвинут куда подальше, а то и вообще из Комитета вытурят.
Не то чтобы Андрей Юрьевич мечтал сделать блестящую карьеру, занять высокий пост или страшился наказания – нет. Но он совершенно не хотел оказаться в числе проигравших. Проигравшие вызывают жалость, иногда сочувствие. Но оба эти чувства были совершенно чужды следователю Мечникову. Он, как писал поэт-фронтовик Семен Гудзенко, сам никого не жалел и не хотел, чтобы его самого жалели (Мечников любил цитировать эти строчки, слегка их перевирая). Его привлекала удача – удача сама по себе.
Итак, прежде чем начинать какие-то действия, следовало пораскинуть мозгами. Что мы имеем, каков расклад? С одной стороны, вице-премьер Тарасов и, видимо, министр внутренних дел Белозерский. Возможно, у них есть и другие союзники. Чего они добиваются? Проще всего предположить, что банального обогащения. Метод подходящий: договориться с мошенником Николовым, дать ему «зеленый свет», а он за это будет платить своим покровителям, перечисляя деньги на специально созданный счет.
Версия привлекательная, но, возможно, неправильная. О Тарасове имеется мнение, будто он, что называется, «не берет». Живет он, конечно, не только на заплату – широко живет. Но ведь вице-премьер для этого имеет и другие законные источники дохода, помимо зарплаты: то и дело разные бонусы получает, премии. Кроме того, у него, насколько известно, имеются законно приобретенные акции. Так что он может и в самом деле не нуждаться в деньгах в банальном смысле слова.
Однако совсем не нуждаться в средствах даже такой человек не может. Ему ведь надо осуществлять различные проекты, поддерживать нужных ему людей… Вот, скажем, про Тарасова говорят, что он дружит с некоторыми деятелями несистемной оппозиции и финансирует их акции, а также ряд оппозиционных изданий. Так сказать, не держит все яйца в одной корзине. Пошатнется существующая власть – а у него и на другой стороне друзья имеются, и снова Тарасов окажется при деле. Так вот на эту помощь, на политику деньги-то нужны? Нужны. И деньги немалые. Поддержка одной какой-нибудь газеты стоит несколько миллионов в год.
А что касается Белозерского, то к нему можно применить те же самые рассуждения. Он тоже вроде бы деньги в конвертах ни от кого не получает, но может нуждаться в средствах для реализации различных планов, для поддержки нужных людей. И потом, Тарасов мог привлечь его к своей «игре в оппозиционеров».
А что мы знаем про противоположный лагерь? Тут все яснее и понятнее. Глава Следственного комитета Павел Федорович Быстров и Генеральный прокурор Геннадий Илларионович Петров относились к типу людей, составлявших большинство в нынешней власти. Свои должности они рассматривали как разновидность коммерческого предприятия – ну, скажем, нефтяной или газовой компании или торговой сети – и делали все для того, чтобы это предприятие приносило как можно больший доход. И в силу этого положения они, с одной стороны, были антагонистами, поскольку паслись на одном поле, и прибавка у одного означала убыток у другого. Ведь, как известно, Комитет не так давно был выделен из прокуратуры и тем самым существенно уменьшил доходы Генерального прокурора. Но, с другой стороны, они крайне негативно относились ко всякого рода либералам и высоколобым интеллектуалам, к числу которых принадлежал и Тарасов. Эти интеллектуалы, дай им волю, могли существенно уменьшить размер поступлений в их семейный бюджет. А потому их было необходимо устранить.
И снова вставал вопрос: на чьей стороне будет победа? Кто одержит верх? Ответ такой: на чью сторону встанет Сам. А глава государства (как понимал его линию следователь Мечников) стремился поддерживать в своем окружении баланс, чтобы приближенные постоянно грызлись и интриговали друг против друга – разумеется, не переходя при этом определенную черту. Но в конечном счете он был на стороне людей, подобных мечниковскому начальнику. Он ведь и сам был такой же. Так что его симпатии в этом конфликте были ясны. И, возможно, игра, затеянная против Тарасова, была начата с его молчаливого согласия. А раз так, то и думать больше нечего.
Придя к такому выводу, Андрей Юрьевич набрал телефон своего коллеги Ермолаева. А когда тот откликнулся, произнес:
– Олег Николаевич! Добрый день! С вами говорит следователь Следственного комитета Мечников Андрей Юрьевич. Мне тут поручили вести дело одного чиновника. Он обвиняется в том, что создал фонд, в который поступали деньги из средств, собранных Николовым у населения. То есть налицо преступный сговор. А вы, как мне сообщили, расследуете дело Николова. Вот я подумал, что нам надо бы координировать свои усилия и работать вместе.
– Конечно! – горячо поддержал его собеседник. – Это очень хорошо, что вы этого мошенника задержали. Если вам будут нужны какие-то сведения о деятельности Николова, я вам их обязательно дам. Но тут, понимаете, такое положение… само дело Николова, кажется, будет закрыто. Мне это прямо не говорят, но работать фактически не дают. Дело Николова у меня забрали, из Москвы не отпускают…
– Я в курсе, Олег Николаевич, – отвечал ему Мечников голосом, исполненным сочувствия. – Мне называли людей, которые хотят замять это дело и увести преступников от ответственности. Но мы с вами этого сделать не дадим, верно? Если на Николова нельзя будет выйти прямо – выйдем на него через этого Алмазова, которого мы задержали. Поможете?
– Конечно, помогу, о чем разговор! – воскликнул Ермолаев. – Я же сказал – любые сведения, любые данные! Я тут у себя сохранил… кое-какие материалы. Так что смогу поделиться.
– А если у вас что-то новое появится, чего еще в деле нет? – спросил Мечников.
– Если будет что-то существенное, я немедленно вам сообщу, – заверил его собеседник.
– Вы ведь Николова объявили в розыск? – уточнил Мечников.
– Да, объявил, – с гордостью ответил Ермолаев.
– Вот и отлично, – заключил Мечников. – Один в розыске, другой уже у нас под стражей сидит. И мы с вами добьемся, что оба в итоге получат хорошие сроки!
– Добьемся, Андрей Юрьевич! – заверил его Ермолаев.
На этой высокой ноте разговор двух следователей завершился. Мечников остался им совершенно доволен. Он был уверен, что полиция – рано или поздно – сможет отыскать скрывшегося основателя финансовых пирамид. И не таких людей разыскивали. А Николов – человек видный, ему спрятаться будет трудно. И тогда он фактически сможет объединить оба дела – Алмазова и Николова – у себя. А Ермолаев из принципиальных соображений будет подбрасывать ему необходимые данные, которые получит от своих осведомителей. В итоге вся слава достанется Мечникову, а Ермолаев не только ничего не получит, но, глядишь, еще и из органов вылетит.
Таким образом, все предварительные действия были сделаны, и можно было готовиться к первому допросу референта. Собственно, не к допросу – Мечников понимал, что от проведенного по всем канонам в присутствии многоопытного адвоката Бортника допроса толку будет мало, – а к некоему действу, не поместившемуся в Уголовно-процессуальный кодекс. Лучше всего назвать это действо беседой. Да, именно беседой. Два умных, опытных человека, объединенных общей заботой – благом Отечества, будут беседовать о том, как это благо обеспечить. Никакой протокол при таком разговоре, конечно, не составляется. И адвокат при нем не присутствует, что чрезвычайно удобно.
Теперь следовало изучить все имеющиеся данные о будущем собеседнике, узнать о нем как можно больше. И Мечников включил компьютер и принялся прилежно листать страницы Интернета. Кроме того, он внимательно изучил те несколько листков, которые были составлены оперативной группой, проводившей задержание, – это пока были единственные материалы, имевшиеся в деле Алмазова.
Спустя два часа упорной работы можно было подводить итоги. Андрей Юрьевич составил достаточно полное представление о личности человека, с которым ему предстояло иметь дело. Из всего узнанного Мечников выделил три момента, характеризующих личность тарасовского референта.
Во-первых, явно выраженная склонность к логическому мышлению. Это качество очень важно в работе с подследственным: оно не позволит ему уверенно нести заведомую чушь. Если он и будет врать, то обязательно постарается придать этому вранью логический характер. И на этом его можно будет поймать.
Во-вторых, повышенное самолюбие. Субъект, наделенный этим качеством, не склонен признавать свои ошибки, тем более явные ляпы.
А третьим ценным качеством Алмазова являлась его привязанность к девушке Насте. В донесениях охранников изолятора содержалось упоминание о том, что задержанный каждый день справлялся о судьбе своей подруги, очень о ней беспокоился.
