«Что ж, если Быстров пошел на поводу у Безбородова, то это не так страшно, – подумал вице-премьер. – В таком случае мне удастся выручить Алмазова, и довольно скоро».
Вслух он этого, конечно, не сказал, а спросил:
– Значит, достаточно было подсказки Безбородова, и глава Комитета принял такое важное решение? Да, совсем нюх потерял…
– Не совсем так, – покачал головой Ковальчук. – Давление на Павла Федоровича Быстрова оказывал не один Игорь Юрьевич. У него имеется целая группа сторонников.
– Группа сторонников? – удивился вице-премьер. – Это что-то новенькое. И кто в нее входит?
– По имеющейся у меня информации, в группу входят заместитель Генерального прокурора Виктор Петрович Крутых, заместитель министра внутренних дел Семен Семенович Чубушный и мой бывший коллега, генерал КГБ в отставке Петр Иванович Шаповалов, – отвечал начальник службы безопасности. – Сейчас Шаповалов возглавляет общественную организацию «Щит Родины».
– Заместитель Генпрокурора, заместитель министра внутренних дел… – начал повторять Тарасов вслед за подчиненным. – Одни замы! Я никого из этой компании не знаю. Не слишком высокий уровень. И давно эта группа существует?
– Насколько мне известно, уже два года, – сообщил Ковальчук.
– И что – они регулярно собираются? Ведут заседания? – продолжал расспрашивать вице-премьер. В голове у него начала вырисовываться соблазнительная картина. Кажется, можно будет одним ударом и спасти Алмазова, и покончить со своим заклятым врагом. Создание подпольной группы – это вам не создание денежного фонда! Стоит только собрать материалы и правильно их подать…
– Да, собираются каждые две недели, а иногда и чаще, – рассказывал Ковальчук. – Совещаются, обсуждают важнейшие вопросы внутренней и внешней политики. Иногда привлекают коллег из Минобороны и ФСБ. Главная их цель, как они сами говорят, – борьба с зарубежным влиянием в наших государственных органах, выявление агентов такого влияния.
– И, конечно, главный такой агент для них – это я! – усмехнулся Тарасов.
Да, все сходилось! Есть группа, проводятся заседания… Осталось выяснить лишь один вопрос.
– А что, Первое лицо ведь, скорее всего, не в курсе этой их деятельности? – спросил Тарасов. Спросил нарочито небрежным тоном, как о каком-то пустяке. На самом деле это был основной, все определяющий вопрос.
– Нет, Алексей Константинович, они докладывали, – со вздохом, словно бы извиняясь, ответил Ковальчук. – В самом начале, когда только первую встречу провели, доложили.
– Вот как… – медленно произнес вице-премьер.
Да, это был удар. Это полностью меняло дело.
– И что… Какова была реакция Самого? – спросил он.
– Он принял сообщение к сведению, – ответил начальник службы безопасности.
– Одобрил или нет? – не отставал Тарасов.
– Ни то ни другое, – сказал Ковальчук. – Я же говорю: принял к сведению. Как мне передавали, он сказал что-то вроде «Ладно, работайте» или «Ладно, можете собираться».
– И они приняли это за одобрение… – медленно произнес Тарасов.
– Да, именно так.
– И теперь они решили, что настал удобный момент, чтобы нанести удар по мне, используя Алмазова, – сказал вице-премьер. Он не спрашивал – скорее утверждал.
– Да, так и есть, – снова подтвердил начальник службы безопасности. – Они хотят создать большое дело. Включить туда и Николова, и Алмазова, может, еще кого-то. Я знаю, что следователь, которому поручено дело Алмазова, уже связался с милицейским следователем, который вел дело Николова.
– А разве МВД это дело не прекратило?
– Прекратило. Но следователь по своей инициативе передал все собранные материалы этому самому Мечникову, который ведет алмазовское дело.
– Еще один идейный борец с иностранным влиянием! – зло сказал вице-премьер. – Сколько их, однако, развелось! И как фамилия этого борца?
– Его зовут Олег Николаевич Ермолаев, – сообщил Ковальчук.
– Что ж, уж на этого Ермолаева, а также на заместителя министра Чубушного я управу найду, – пообещал Тарасов. – Хорошо, Юрий Германович, можете идти. Держите меня в курсе дела.
Проводив подчиненного, Тарасов встал и принялся ходить по кабинету. Следовало осмыслить полученную информацию и выработать план дальнейших действий.
Игорь Юрьевич Безбородов уже не первый год вел борьбу с вице-премьером Тарасовым. Фактически она началась с того самого момента, когда они вместе оказались в команде нынешнего Президента. Алексей Константинович, помнится, еще тогда поражался: как глава государства додумался соединить их, подлинных антагонистов, в одной команде? Но спрашивать об этом само Первое лицо было бесполезно: это самое лицо никогда не объясняло мотивы своих поступков. Соединил – значит, имел для этого причины.
А то, что они с Безбородовым были именно антагонистами, врагами по жизни, не вызывало ни малейших сомнений. Они не только придерживались противоположных взглядов по важнейшим политическим и экономическим вопросам, не только по-разному оценивали людей, события, принимаемые правительством решения. У них и вкусы были разные, и привычки, так что все, что было хорошо для одного, было отвратительно для другого. Как говорится, что русскому хорошо, то для немца смерть. Хотя в данном случае оба были русскими.
Игорь Безбородов не раз пытался опорочить, а затем и свалить вице-премьера Тарасова. Распускал против него разные слухи, организовывал в послушных ему СМИ информационные кампании, наговаривал на него Первому лицу. Частью этой борьбы были и уголовные процессы, затеваемые против тарасовских подчиненных. Так что очередная попытка организовать такой процесс, который бы косвенно задевал и самого вице-премьера, новостью не была. Такие попытки предпринимались и раньше. Один раз его заместителю – честнейшему человеку, крупному экономисту – пришлось больше года провести в тюрьме. До суда однако дело так и не дошло: Тарасов смог сделать своим союзником тогдашнего главу администрации Президента. Как только этот факт стал известен в Генпрокуратуре, там сразу обнаружили, что в деле тарасовского заместителя нет никакой основы для уголовного преследования, и его выпустили.
Сейчас, по сравнению с этим эпизодом четырехлетней давности, в деле имелось несколько новых моментов. Во-первых, Игорь Юрьевич Безбородов впервые выступил не за кулисами, вел борьбу не чужими руками, а обратился к главе Следственного комитета сам, лично. То есть теперь борьба шла напрямую, лицом к лицу.
Во-вторых, теперь Безбородов выступал не в одиночку, а обзавелся целой группой сторонников. И хотя эта группа состояла сплошь из заместителей, преуменьшать их влияние не стоило. Опытный зам вполне может сделать себя незаменимым и определять буквально все в своем ведомстве. Официальный руководитель при этом остается чисто парадной фигурой, каким-то зиц-директором.
В-третьих, сменился глава президентской администрации. Новый руководитель, Александр Александрович Салтанов, был назначен всего полгода назад, и Тарасов еще не успел установить с ним прочных отношений. Сделать это было совершенно необходимо – в системе российской власти именно администрация Президента выполняла роль подлинного правительства, и ее руководитель фактически был более важной фигурой, чем премьер-министр. Однако Алексей Константинович не спешил. Важно было не ошибиться, правильно оценить новую фигуру на вершине власти, правильно расставить акценты в их отношениях.
Судя по тому, как Александр Салтанов подбирал себе кадры, какие решения, принимаемые Президентом и правительством, прежде всего поддерживал (формально он их все поддерживал – иначе и быть не могло, – но ведь поддержка поддержке рознь), новый глава президентской администрации был человеком, не совсем чуждым Тарасову. Но Алексей Константинович хотел в этом окончательно убедиться, лучше изучить будущего партнера. А может, и союзника. Еще три дня назад Тарасов полагал, что спешить с этим не стоит, что у него для этого еще есть время. Теперь же, после ареста Алмазова, стало ясно, что откладывать больше нельзя. Без поддержки Салтанова ему вряд ли удастся одолеть коалицию Безбородова и его союзников. Она имела своих людей во всех силовых структурах, опиралась на ясную и понятную большинству населения идеологию – борьбу с иностранными агентами; наконец, она имела отличный повод для того, чтобы опорочить Тарасова – созданный его подчиненным фонд, куда поступали деньги, добытые мошенническим путем.
И этот фонд был четвертым моментом, осложняющим ситуацию. Будет очень трудно доказать, что он создавался с совершенно государственными и патриотическими целями. А некоторым людям доказать это будет совершенно невозможно. К тому же тогда, четыре месяца назад, когда создавался фонд, новая администрация во главе с Салтановым только вставала на ноги, и Алексей Константинович решил не приглашать людей из этой незнакомой команды на совещание в Заветное. Наверное, это была ошибка. Даже наверняка ошибка!
