— Да что ты, что ты… — Весников суетливо вытащил из-под замызганного сиденья отвертку. — Сейчас вот подфарники снимем…
— Тогда пойдем на улице сядем… пусть человек спит. Тесновато в кабине-то.
— Да уж, не автобус. Сейчас, сырок найду… ага… идем!
Выпив, Весников понемногу успокоился, видно было — рад встретить хорошего знакомого, с которым и все непонятки казались нипочем, особенно под водку.
— Слышь, Саня, а в поселке гутарят, будто на День города в район какого-то артиста известного пригласили. Не врут?
— Не врут. Мои нефтяники его аппаратуру привезли. Ну, по пути захватили.
— A-а… То-то я и смотрю — барабаны у них, тарелки. Во, думаю, какие бурильщики интересные… веселые. Это… клуб и художественная самодеятельность, как раньше. Вот, помнится, в семидесятые еще у нас в клубе ансамбль был, ВИА «Багульник» назывался, ох, так играли… так… И вообще, раньше музыка куда как лучше была!
— Не факт! — Намахнув грамм пятьдесят из подфарника, Саша обиделся за свою юность, пришедшуюся на начало лихих девяностых. — Чем лучше-то?
— Да как же! — Весников аж глаза выпучил.
И это было хорошо, Александр его специально провоцировал: пусть уж покричит, поспорит, глядишь, и легче примет потом суровую правду жизни, в которую и поверить-то, наверное, ну никак невозможно. А как же не поверить?! Луна-то вон она, в небе висит фонарем, светит нахально! Луна! Месяц Месяцович, честь по чести, а не какой-нибудь там астероидный пояс!
— Да как же! — хорохорился Весников: приятно ему было чувствовать себя в роли защитника старых и куда более справедливых порядков, как ему, впрочем не ему одному, казалось. — Вот раньше, помню были… Валентина Толкунова, Людмила Зыкина, эта еще… Сенчина, во! Тоже Людмила, кажись…
— Так и сейчас есть… Бабкина и эти еще… Ну, «Течет ручей» поют.
— А, это ерунда все. А песни какие раньше были? Никаких там «джага-джага», «уси-пуси» и всякой такой дряни. Слова так слова! БАМ там, партия, комсомол…
— А еще — «ребята-трулялята», «ля-ля-ля жу-жу-жу»…
— Да ладно тебе, Санек, заедаться-то!
— Убей не пойму, чем «джага-джага» этого «жу-жу-жу» хуже?
Так до утра проспорили, да и водочку растянули. Пустую бутылку Весников потом в кусты выбросил, а куда ее еще девать-то? В кустах, кстати, кто-то зарычал недовольно — не то лев, не то леопард, не то «ядовитый шакал», а скорее просто гиена-падальщица.
— Господи-и-и! — Утром, взобравшись на платформу трелевочника, Вальдшнеп опять загрустил, едва окинув взглядом окрестности. — Это ж куда нас занесло-то!
— Не ссы, Колян, выберемся! — Саша нарочно отозвался грубо, но в данном случае вполне обоснованно. А то достал уже этот Весников — скулит и скулит: где мы да где… Сказать бы ему — где… да воспитание не позволяет.
А вот при грубых словах тракторист посветлел лицом, заулыбался даже:
— Ну, ясен пень, выберемся. Только поскорей бы. А то ведь уже и водочка кончилась.
— Бонжур, мез ами, — потянулся Нгоно, потом присел пару раз, помахал руками — разминался.
— О! — засмеялся Весников. — И негр наш проснулся.
Александр хмыкнул:
— Это, Николай, не негр, негры — у Маяковского, да и те исключительно преклонных лет.
— Не негр? А тогда кто же?
— Афрофранцуз, вот кто.
— Ну, что в лоб, что по лбу, а хрен редьки не слаще.
— Та-ак…
Отломав от росшего поблизости кустика веточку, Саша опустился на корточки и по памяти принялся чертить на песке карту. Хороший был песочек, плотненький такой, белый, тянулся пляжем вокруг озера.
Разувшись, Весников подвернул штаны, потрогал воду и улыбнулся довольно:
— Теплая! Пойду-ка окунусь.
— Давай… Только смотри — тут везде крокодилы.
— Да ну тебя на… Ой! Саня-а-а… Это ж что ж такое-то?
— Не что, а кто! — Молодой человек посмотрел на камыши, где давненько уже прикидывались бревнами две зубастые рептилии. — Они самые, крокодилы, и есть. Ладно, не мешай нам пока… Нгоно! Иди-ка поближе, мон шер ами. Вот, глянь… — Саша нарисовал на песке несколько загогулин. — Это вот алжирские озера — Мерцан и Мельгир, по-римски — Ливийское болото, так?
— Похоже, — присев, кивнул афрофранцуз.
— А вон тут, — продолжил художественные упражнения Александр, — еще цепь озер — уже в Тунисе. Эль-Гарса, Эль-Джерид, Эль-Феджадж. У римлян… ммм…
— Озера Тритона, — подсказал Нгоно.
Кое-что знал, не зря ведь готовился!
— Верно — Тритон. А за ним почти сразу — залив Малый Сирт.
— Ну да… — Темнокожий инспектор вскинул глаза. — Ты это, Александр, к чему клонишь?
— А к тому, что нам ведь в Карфаген надо — оттуда все ниточки куда легче распутать. А до Карфагена от Ливийских болот, как ни крути, километров триста с лишком, да еще по горам. А до залива — километров около двухсот. Да по равнине, а у нас все ж таки какое-никакое, а транспортное средство имеется. Пусть даже десять километров в час пойдем, экономно, все равно дня через три у залива будем. А пешком в лучшем случае дней десять тащиться. Оно нам надо?
— Так-так, — весело осклабился полицейский. — А на берегу залива ты, друг мой, предлагаешь похитить чужую собственность — лодку или кораблик.
— И вовсе не так, — обиженно перебил приятеля Саша. — Скажешь тоже, похитить. Экспроприировать — вот как говорить надо!
— Заманчивое, конечно, предложение, но пройдет ли трактор?
— Ну, докуда пройдет — проедем, а потом кинем. Кому он нужен-то?
— Резонно. Чего пешком идти, когда ехать можно?
Александр улыбнулся:
— У нас говорят, Нгоно, лучше плохо ехать, чем хорошо идти.
— Интересное выражение… надо бы запомнить.
— Запомнишь. А прежде чем ехать, хорошо бы взглянуть, что у нас вообще есть-то? Николай! Ты, чем камни пинать, лучше бы движок посмотрел да гусеницы. Скоро уже поедем.
— Посмотрю. — Весников кивнул довольно хмуро.
Не нравилась ему почему-то окружающая местность, активно не нравилась. Хотя красотища какая кругом — озера, далекие вершины гор… пальмы…
Пока тракторист подливал в двигатель масло и стучал кувалдой по пальцам гусениц, Александр и Нгоно, расстелив найденный в кабине кусок брезента, сложили на него все, что удалось отыскать полезного. Честно сказать, набралось негусто: десятилитровая пластиковая канистра для воды, та же кувалда да нож, явно выточенный из автомобильной рессоры. Еще соль йодированная — половинка пластиковой банки, просто царский подарок. А нож, на вид довольно пугающий, длинный, смотрелся ничуть не хуже знаменитого Хродберга, которого Саша, увы, нынче лишился. Как и ТТ, и консервов, и еще множества всяческой полезной мелочи — той же подробнейшей карты, часов да компаса.
— Н-да, — почесав затылок, кисло резюмировал Александр. — Негусто, очень даже негусто.
— Ничего! — Нгоно, похоже, по жизни был большим оптимистом. — Главное — кинжал ого-го какой! Экая страховидина.
Слово «страховидина» Саша не понял — не настолько хорошо знал французский, — но восклицание «ого-го» оценил правильно и тут же протянул финку приятелю:
— Владей, мон шер ами, пользуйся. Только смотри не порежься.
С видимым удовольствием сунув холодное оружие за пояс, темнокожий французский инспектор приосанился и даже пытался было пуститься в милые его суровому сердцу воспоминания.
— Вот, помнится, был в Байе такой Аристид, по прозвищу Цыган, бывший подручный Жано Скряги, ну, помнишь, которого потом убили… не Аристида, Жано…
Однако дальше этой фразы воспоминания не пошли — их вдруг оборвал истошный вопль Весникова, узревшего на песке змеюку размерами… ммм… весьма внушительными, надо сказать.
Подбежав к трактору, бедолага первым делом плеснул в ведро солярку из большой металлической канистры:
— Ну, сейчас я ее… сейчас…
— Эй-эй! — Александр тут же вскочил на ноги. — Ты зачем это, Николай, горючее разбазариваешь? Заправки поблизости нет.
— Так ведь это… змея!
— И что? Что она тебя, кусает, что ли?
— Так смотрит! У-у-у, падаль!
— И пусть себе смотрит…
В этот момент Нгоно тоже встал и как ни в чем не бывало направился прямиком к озеру, просто переступив через греющуюся на песочке змею, которая вообще никак на подобную наглость не среагировала. Хоть бы ухом повела — да и тех нет у сероватой сверкающей гадины!
Неспешно напившись, инспектор тем же путем вернулся обратно, едва не отдавив змеюке хвост.
— Это эфиопская гадюка, — обернувшись, пояснил он. — Флегма редкостная. Сожрет какую-нибудь лягуху, потом месяц так вот лежит, переваривает. Мирный и практически безопасный зверь, вот уж никак не думал, что такие здесь водятся.
— Тут не только змеи, тут и крокодилы… и львы… — Это Саша сказал громко, для Весникова. Пора было уже расставить все точки над «i», настал такой момент, и Александр, не откладывая в долгий ящик, начал прямо:
