Рейтинговые книги
Читем онлайн Амалия - Сюльви Кекконен

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 26

Сын является домой. И странно — материнское участие ограничивается лишь заботами о его здоровье и отдыхе. Почему-то постепенно исчезла рожденная ожиданием нежность, как пропадает синий цвет далекого леса, как только приблизишься к нему. И все-таки мать необычайно рада этим коротким приходам сына. С удовольствием смотрит она из окна избы на Антти, запрягающего Резвую в маленькие санки, чтобы ехать в гости или привезти из лесу жерди.

17

Осенью Амалия продала дяде Ээверту лес на сруб. Ей нужны были деньги для мелиоративных работ. Чтобы перепахать осушенное болото, ей пришлось нанять в соседней деревне тракториста. Рытье канав тоже стоит денег. Ни один хозяин не сможет расширить свою посевную площадь без денег, будь он даже силачом и умей мастерски работать киркой и лопатой. Амалия уже не один год мечтала о превращении своего длинного болотного участка в овсяное поле. Старый Пекка теперь часто и подолгу живет в избе Амалии. Он запрягает Воронка в сани с плетеным кузовом и возит на старые глинистые поля навоз и жидкую грязь из вырытой на болоте ямы.

Пекка бредет медленно, и Воронок плетется потихоньку, но все-таки дело делается и от него остается след. Пекка уже устал и недавно пошел домой отдохнуть. Перед уходом он уверял, что погода непременно испортится. Пекка всегда и раньше точно предсказывал ненастье по ломоте в суставах.

Вечер промелькнул незаметно. Уже поздно. Амалия сидит в своей качалке. Она позабыла о времени, читая гамсуновский «Голод». А стрелки часов показывают полночь. Вдруг она слышит стук в дверь. Амалия встает. Там, за дверью, Манне. Он шумит, кричит, дергает дверь. Лошадь его — у крыльца.

— Пусти переночевать, — просит Манне. — Я везу мальчика к доктору. Получил в драке финкой. Крови — целая лужа, нужна помощь. Метель чертова совсем занесла дорогу, даже мой конь не в силах везти.

— В избе тепло, на деревянном диване соломенный тюфяк — клади туда своего сына. А сам можешь поспать на скамье. Для лошади есть место в хлеву, не в конюшне.

— Но ведь у тебя же есть и комнаты, и кровати с пружинными матрацами. Или они заняты постояльцами? И неужели моему коню не место в конюшне, рядом с твоим старым мерином? Гордая ты стала, Амалия Ээвала.

— Гордая я или не гордая, предлагаю то, что могу. Сама я сплю в комнате, а другая комната не топлена. В конюшне, кроме Воронка, в большом стойле молодая кобыла, а в маленьком — баран. Не шуми, Манне, хоть ты и расстроен. Я же тебе не запрещаю ехать на постоялый двор.

Манне сердито ворчит что-то себе под нос, затем отводит коня от крыльца и распрягает его.

— Давай внесем сначала в избу сына, — предлагает Манне.

Груда одежек на санях оживает, и оттуда появляется черноглазый мальчик. Из приоткрытой двери падает свет на смуглое лицо.

Оно кажется совсем желтым: «Двенадцать — тринадцать лет, — думает Амалия, — а уже в поножовщине побывал...» Она помогает спотыкающемуся мальчику подняться на крыльцо. Он садится на скамейку у входа и следит черными глазами, как Амалия поднимает крышку дивана, взбивает тюфяк и расстилает на нем вязанный из тряпочек коврик. Мальчик добирается до постели и ложится. Его изодранный пиджак не застегнут, кровавая повязка пересекает грудь. Иссиня-черные курчавые волосы слиплись на лбу. Входит Манне и укрывает сына принесенной из саней грудой одежды.

Штормовой фонарь с закопченным стеклом висит в избе на вешалке. Амалия берет фонарь, зажигает его и идет показывать Манне дорогу в хлев. Уверенно ступает она по снегу. Метель начисто замела все дорожки во дворе, а снег все валит и валит. Манне ругается, проклиная снегопад.

— Это уже не та лошадь, на которой ты заезжал прошлый раз? — спрашивает Амалия, давая лошади сена. Лошадь дышит с хрипом и, кажется, едва стоит.

— Когда ты меня два раза на одной и той же лошади видела? — восклицает Манне. — Только у того, кто прирос к земле, как дерево корнями, лошади доживают до старости, а не у меня.

Вернувшись из хлева, Манне с Амалией поднимают сани и ставят стоймя, прислонив к стенке сеней. В избе Амалия разводит огонь на очаге, чтобы вскипятить молоко для побледневшего от ран мальчика, угощает молоком и Манне. Тот пьет, чтобы согреться. По совету Амалии он снимает часть одежды с мальчика. Этот ворох он раскладывает на широкой скамье у стены, готовя себе постель. Амалия видит, что мальчику не так уж плохо. Напившись молока, он попросил хлеба и даже улыбнулся. Амалия успокаивает их. Снеговой плуг здесь расчищает дорогу обычно ранним утром, в то время, когда она возвращается после дойки. Утром Манне легче будет ехать к доктору или куда он там еще собрался... В полицию или прочь от полиции? Манне не рассказывает, где и когда была драка. Да Амалия и не интересуется. Лучше не встревать в чужие дела.

Амалия уже легла, но не может заснуть. Она слышит оживленный разговор отца и сына, но не понимает. Они говорят на своем языке. С удивлением вспоминает Амалия то время, когда Манне, играя на скрипке, вызывал в ней страстное желание танцевать, а от его дерзких слов у нее горели щеки. Да, каждый нынешний день не похож на вчерашний, это Амалия всегда знала, но поверить в то, что она и сама может так измениться, до сегодняшнего дня она не могла.

18

В Такамаа наступает весна и кончается санный путь. По льду озера уже никто не рискует ездить на лошади, скоро там нельзя будет проехать даже на саночках «поткури»[8]. За время зимы Амалия на Резвой привезла по льду много возов дров и еловых веток. Чаще всего ездить приходилось через Ээвала, и Амалия любила смотреть со стороны озера на дом, в котором провела детство. Два воза дров для бани она привезла все-таки из лесу прямо на берег Ийккала. И когда она впервые повела Резвую к бане, та все время оглядывалась, думая, очевидно, что хозяйка ошиблась и повела ее не по той дороге. Тогда Амалия стала объяснять лошади, что такое баня, какое блаженство париться в ней, — и Резвая заржала в ответ, точно все поняла.

Когда Амалия была ребенком, даже почту в Такамаа зимой привозили по льду, а как только кончался санный путь, деревня становилась полностью оторванной от всего мира. Теперь рейсовый автобус ежедневно возит почту, а писем от Антти все нет и нет. Она ждет письма со дня на день, но сын по целым неделям не дает о себе знать.

Амалия несколько раз смазала жиром свои сапоги, чтобы не промокали. Теперь она бродит по снежной слякоти в окрестностях Ийккала и Ээвала. На берегу лежат перевернутые, укрытые хвойными ветками лодки. Они совсем рассохлись — и старая лодка Ээвала, и ее собственная. Но Амалия все же надеется сделать их еще пригодными, проконопатив и просмолив. У нее, правда, заготовлен материал на две новые лодки, доски давно уже лежат на чердаке хлева Ийккала. Договорилась она и с лодочным мастером, но у того так много работы, что за целую зиму он не успел еще заняться заказом Амалии. Он, видно, полагает, что Амалия может и подождать: ведь она живет у шоссе, а в первую очередь нужно сделать лодки тем, кто живет на островах.

Амалия поднимается с берега Ээвала на бугор, у которого проходит шоссе. Там стоят осины ее матери, красноватые, с набухающими почками. Амалия вспоминает, как ужаснулся старый Хукканен, узнав, что она купила доски для постройки лодок, когда на собственной земле растут такие прекрасные осины. Но она не стала бы рубить осины, хотя бы они и росли на ее земле. С бугра Амалия смотрит, как выглядит Ээвала при свете весеннего солнца. Ветер за зиму посрывал дранку с крыши главного строения. Еще летом крыша протекала там, где дранка была ветхой. Крышу необходимо чинить этой весной независимо от того, приедет ли на лето Пааво с семьей.

Впереди — трудовое лето. От Антти, наверно, снова не будет помощи. Дядюшка Ээверт написал хромой Сельме, чтобы та не ждала его летом домой. Правда, старый Пекка обещал прийти, как только начнутся весенние полевые работы, но теперь и в деревне легко найти помощника, не то что во время войны.

В письмах из Хельсинки сообщалось о болезнях. Конечно, Ээвала едва ли подходящее место для больных людей. К счастью, у Амалии еще остались деньги, вырученные за проданный лес. Можно пригласить рабочих для ремонта Ээвала, а там уж как-нибудь она сочтется с Пааво.

Весеннее солнце беспощадно подчеркивает все, что обветшало. Видно, как покосились амбары и сараи, да и главное строение тоже. Старый каменный хлев стоит по-прежнему твердо, но крыша местами сильно прохудилась. Замечая всюду ветхость и разрушение, Амалия сама поражается своей энергии. Она ощущает в себе силы, могучее желание работать, ей хочется поскорей восстановить все, что разрушено. Амалия наняла тракториста из соседней деревни, чтобы перепахать залежное поле, принадлежащее Пааво. Слишком много лет оно зарастало дикой травой. И канавы там надо прочистить. Носком сапога Амалия проводит бороздку в жидкой кашице тающего снега, чтобы побежал ручеек, и смотрит прищуренными глазами на солнце. Вот уже и скворец прилетел, посвистывает на высокой березе у старой избы. Шумит и сверкает на солнце вода в придорожной канаве. У южной стены дома разгуливают желторотые весенние гости и достают себе пищу из обнажившейся земли. Снег тает на полях и нивах.

1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 26
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Амалия - Сюльви Кекконен бесплатно.

Оставить комментарий