— Да? — ответил он.
Звук шёл со стороны деревьев у меня за спиной, совсем не оттуда, откуда, как я думала, я пришла.
— Просто проверяю! — крикнула я.
Хотя что-то подсказывало мне, что не следовало кричать в лесу, поэтому я быстро собрала как можно больше папоротника. В нём не было ничего особенного, чтобы называть его «огненным папоротником». Вообще-то он выглядел точно так же, как и тот, что я видела в детстве на северо-западе страны, где я выросла. Я собрала столько папоротника, сколько смогла унести, когда, наконец, заметила грибы. Они были самых разнообразных форм и размеров. Там были и классические мухоморы, с красными шляпками и белыми точками, которые росли у подножия кедров и рядом с поваленными деревьями. Дома такие грибы могли бы убить или доставить человеку нереальный кайф, а эти, скорее всего, были способны только на первое.
К счастью, они как будто спали, и чем больше я на них смотрела, тем больше мне казалось, что они двигаются. Они все как будто дышали в унисон.
Да, это было жутко до чёртиков. Мне было пора уходить.
Я пошла в сторону голоса Расмуса и, к счастью, быстро вернулась в наш лагерь. Он был занят тем, что сооружал грядки из кучек мха и расставлял вокруг них пирамиды из камней, словно строил гигантский круг с несколькими упавшими деревьями в центре него.
— Это правильный папоротник? — спросила я, протянув его Расмусу. — Это всё, что я нашла.
Его глаза загорелись.
— Отлично, — сказал он, забрав у меня папоротник.
Он просунул несколько листьев папоротника между бревнами и ветками, после чего вручил мне несколько.
— Вот, положи их между камнями, которые я установил.
Я сделала, как он сказал, а потом присоединилась к нему в центре круга, где он достал из рюкзака коробку спичек и зажёг одну. Он бросил её на папоротник в кострище, и тот сразу же вспыхнул, да так сильно, что мне пришлось отскочить назад.
— Ого! — вскрикнула я, когда жар ударил мне в лицо.
— Смотри, — сказал он и схватил меня за руку. — И не двигайся.
Пламя костра начало подниматься всё выше в небо прямо над нами, и мне захотелось отступить, но Расмус удержал меня на месте. Огонь медленно начал окружать нас, превратившись в огненную дугу, что одновременно напугало и заворожило меня, так как пламя находилось недалеко от наших голов. Затем язык пламени коснулся одной из каменных пирамид, нашпигованных папоротником, и та воспламенилась, выпустив очередную огненную дугу, которая коснулась следующей пирамиды и так далее, пока весь папоротник вокруг нас не загорелся.
Затем пламя уменьшилось до обычных размеров, и представление закончилось.
— Огненный папоротник, — сказал Расмус, захлопав в ладоши. — Из-за него мне особенно нравится это место. Я приносил его в наш мир, но там он вообще не воспламеняется. Здесь он горит, только если его недавно срезали или сорвали, и огонь, который он создает, может воспламенить только такой же папоротник. Смотри.
Неожиданно он сунул руку прямо в костер, и я ахнула, когда он достал её оттуда без каких-либо повреждений, его рукав также остался нетронутым.
— Огонь достаточно горячий, но не представляет опасности. Теперь ты попробуй.
— Даже не знаю… — задумалась я.
Судя по тому, что продемонстрировал Расмус, это выглядело безопасно, но все мои человеческие инстинкты кричали о том, что человеку нельзя залезать в костер.
— Трусиха, — начал подзуживать меня Расмус.
Я испустила дрожащий вздох и выпрямила плечи.
— Хорошо.
Я вытянула руку ладонью вниз и медленно засунула её в пламя. Сначала оно показалось мне горячим и начало покалывать мои пальцы, словно под ними находились горящие перья, но мне было совсем не больно.
— О, нет, это не к добру, — сказала я ему, не сводя глаз со своей руки, которая уже вся была охвачена пламенем.
— Смотри, — сказал он. — Достань её оттуда.
Я вытащила руку.
Только вот пламя теперь вырывалось из кончиков моих пальцев, словно я была сделана из огненного папоротника.
— Эй! — закричала я, замахав рукой, но пламя не тухло — Что за чёрт?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Расмус ошарашенно уставился на меня, в его глазах отражалось пламя.
— Как ты это делаешь? — резко спросил он. — Это невозможно.
— Похоже, возможно! Не хочешь помочь? Что я, чёрт возьми, должна теперь делать?!
Он только покачал головой. И, если уж на то пошло, он выглядел слегка раздражённым.
Ворча на него, я подошла к кедру и попыталась потушить пальцы о шершавую кору, но пламя не исчезало и продолжало гореть, даже когда я попыталась затушить его о мох и землю. Огонь не причинял мне боли, и моя кожа не выглядела обожжённой, но я, тем не менее, не хотела быть ходячим огнемётом.
Наконец, я глубоко вдохнула и подула на свою руку.
И точно свечи на именинном торте, пламя разом пропало.
— Святое дерьмо, — сказала я, задержав дыхание и осмотрев свою руку вблизи.
Она выглядела так же, как и до этого. И даже стала более гладкой, словно старая кожа отшелушилась.
— Лак, который у тебя на ногтях, легко воспламеняется? — спросил Расмус.
— У меня его нет, — сказала я и пошевелила пальцами.
— Я не понимаю, — сказал он, развернувшись ко мне спиной и начав копаться у себя в рюкзаке. — Со мной такого никогда не случалось.
— Может быть, я особенная? — шутливо сказала я. — А может быть это всё моя «женская рука»?
В ответ он только фыркнул и достал из рюкзака крошечный чайник и две чашки, вырезанные из дерева. Я не знала, почему он опять насупился. Разве минет от русалки не должен был избавить его от всех невзгод на долгое время?
Однако когда Расмус начал готовить обед, или ужин, в зависимости от времени, его настроение как будто улучшилось. Наверное, когда ты умирал с голоду, именно это и происходило при мысли о том, что ты наконец-то поешь.
Поскольку холодно уже не было, я собрала наши пальто и обувь и разложила их вокруг костра и между камнями, чтобы они просохли, после чего села на мох рядом с костром. Жаль, что я не могла использовать трюк с поджиганием руки дома на какой-нибудь вечеринке.
Обед оказался вполне земным и практичным — мясные консервы, упаковка картофельных чипсов со вкусом курицы, пара апельсинов и энергетический батончик на десерт, но я никогда не ела ничего вкуснее этого. После прочтения книги «Лев, Колдунья и платяной шкаф», я думала, что в фантастических мирах было полно рахат-лукума, но в реальности энергетический батончик из овсянки на вкус оказался таким же божественным.
После обеда Расмус исчез в лесу на пару минут, и когда он вернулся, у него в руках была охапка кедровых иголок и какая-то белая липкая субстанция, которую он положил в ситечко чайника.
— Кедровый сок, — объяснил он. — Он поможет твоему телу и разуму восстановиться. И хотя ты можешь начать испытывать лёгкую сонливость, твой сон будет глубоким и восстанавливающим.
— То есть теперь ты решил накачать меня наркотиками, — сказала я.
— Накачать нас обоих, — сказал он. — В отличие от тебя я не спал прошлой ночью. Я присматривал за тобой.
Я была готова признать, что была тронута.
— А если ночью мы подвергнемся опасности?
— Тогда мы начнём действовать, только чувствовать себя будем лучше, чем прежде, — сказал он.
Пока заваривался чай, он взял палку и начал тыкать ею в костёр, а мой мозг наконец-то смог замедлиться и начать обдумывать всё произошедшее. Случилось уже столько всего, и я чувствовала себя так, словно всё это время у меня не было возможности отдышаться.
— Велламо показалась мне довольно великодушной, — сказала я ему, вытянув руки перед костром. — Учитывая, что ты уже однажды её кинул.
Он приподнял одно плечо и ткнул палкой в огонь.
— У богов сложные отношения с шаманами. С одной стороны, мы постоянно достаём их тем, что ищем способы обретения могущества. С другой стороны… мы в них верим.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду то, что когда первые люди только появились на земле, боги давали о себе знать. Не нужно сильно стараться, чтобы поверить в Богиню моря, если ты видел, как она поднимается из глубин. Люди верили и почитали их, и это делали не только священники или шаманы. Но со временем всё больше и больше людей рождалось по всему земному шару, а количество богов в основном не изменялось. Люди стали превосходить их по численности. И теперь какие-то люди встречали богов, а какие-то нет. И те, которые их ни разу не видели, с трудом в них верили. Через некоторое время они совсем потеряли веру, а боги потеряли свою власть в Верхнем мире, в нашем мире. Они остались в Преисподней. Шаманы, куда также относятся ведьмы и колдуны, никогда не теряли веру в них и остались единственным связующим звеном между двумя мирами, — он замолчал. — Но это не относится к Мору.
