Пока правила поведения и предпочтения в сознании людей определяют рыночные "ценности", устойчивый социальный мир невозможен ни в одной стране. Один из основателей западной цивилизации — Платон — предупреждал, что "...без тщательного рассмотрения вопросов о сущности добра и зла, бесполезна, не нужна, а может быть, и вредна вся остальная и практическая и теоретическая деятельность людей". Человечество предпочитает рыдать в хороших лимузинах, нежели хохотать от счастья в ушастых "запорожцах", не задумываясь о том, что стремление к богатству, быть может, есть стремление к наиболее изящной окантовке собственного гроба.
Вполне возможно, что воспитатель нашей элиты — заботливый западный акционер, уже готовится сказать, что вы, ребята, оказались плохими учениками, ничего-то у вас не получается (производство упало вдвое, подлодки тонут, армия в развале), видимо, уж придется нам самим ввести временную администрацию для ликвидации последствий вашего правления. А вы нам больше не нужны. Думается, что у реальных акционеров "рыночной экономики" вся собственность (как личная, так и прочая) наших руководителей — бомжей в лимузинах — давно имеет инвентарные номера.
ЧЕЛОВЕК НОЧИ
Александр Лысков
8 апреля 2003 0
15(490)
Date: 08-04-2003
Author: Александр Лысков
ЧЕЛОВЕК НОЧИ
Человек, потерянный страной, обществом, семьей, как вещь, переходит из рук в руки, из ситуации в ситуацию, обретает новых хозяев и снова теряется. В вихре последнего десятилетия таких потерь не счесть. Войны, уголовщина, безработица нанесли несметные потери. На наших глазах народился народ в народе — инвалиды, наркоманы, бомжи. Причем среди этого слоя людей постоянно происходил и происходит некий генезис. Теперь бомж уже не тот, что прежде. В нем появились черты образованности и интеллекта. Распад общества распространился уже не только на низшие, уличные слои, но и выше.
Передо мной сидит прилично одетый, опрятный человек среднего возраста. В его манерах чувствуется влияние высокой культуры. Его лексика изысканна. Он тактичен, говорит негромко. Я спрашиваю у него: "Владимир, давайте начнем с самого начала. Как вы оказались в положении обитателя цивилизованной московской ночлежки? Какие тяготы испытываете? Что вы хотели, обратившись в нашу редакцию?"
— Я бомж со стажем — с девяносто третьего года. Тогда, если вы помните, был квартирный бум, разрешили продавать жилье, и многие необдуманно совершали такие сделки, после чего спивались и умирали под забором, не получая ни копейки от того, что им обещали. Мне тоже тогда предложили продать квартиру. Я отказался. Но родственники стали давить. В конце концов, разными способами им удалось выжить меня из квартиры. В подробности вдаваться не буду. Для пересказа всех перипетий и дня не хватит. После чего я скитался по разным местам. Жил в подвале, где по полу текли сточные воды. Отгородил угол досками, повесил одеяло вместо дверей. Затем устраивался сторожем на дачи. В те времена тоже и в дачных поселках был "бум" краж и взломов. Летом приходилось освобождать жилье для хозяев. Менять "прописку". Довелось зимовать, можно сказать, в фанерно-картонном домике с крохотной чугунной печуркой. Спал под кучей тряпок, не раздеваясь. Много чего перетерпел и перестрадал. С десятого декабря прошлого года нахожусь в доме ночного пребывания. Эти заведения в ведении социальной защиты Москвы. Их в городе десятки. Там свили гнезда в основном люди судимые. И те, кто, подобно мне, потеряли жилье и прописку. Лагерные отношения перенесены и в эти ДНП. Взаимоотношения там, мне кажется, еще более скотские, чем в лагере. И администрация, как и на зоне, поддерживает эти отношения, чтобы держать людей в страхе перед немедленной выпиской из ДНП за малейшее неповиновение.
Скажу помягче в расчете на то, что мой рассказ смогут прочитать мои соседи, вычислить меня и устроить еще более невыносимую жизнь — в основном там находятся люди с деформированной психикой. Ведь не только зона, но и бомжевание ломает духовный мир человека. Если человек много лет скитается по вокзалам, то он перерождается. Для него неприемлем нормальный образ мыслей и жизни. Если обнаруживаются обитатели с патологическими отклонениями, то их, конечно, переселяют в отдаленные подмосковные ДНП. Как и престарелых, немощных. Но "отсев" не строгий. Все перемешано. Пришел в редакцию, чтобы люди знали о том, что такое дома ночного пребывания.
Через несколько дней после того, как я появился в "родном" ДНП, некто Джафаров — мать у него русская, а отец азербайджанец— сразу, что называется, положил на меня глаз. Как оказалось, он пассивный гомосексуалист. Он этого не отрицает. Администрация тоже в курсе. Его "ухаживания" начались с того, что он мне засунул горящий окурок в карман. Прогорели пиджак и брюки. Этот человек действует методами мелкого террориста. Может придраться по любому поводу, заварить бузу, как он говорит. Невозможно войти на кухню, в столовую, в туалет, чтобы не услышать от него какие-нибудь обидные слова. Если возвращаюсь вечером до десяти (время, после которого в ДНП не пускают), то стараюсь сразу занырнуть к себе в помещение и нигде больше не показываться.
Им, видите ли, не нравится, что у меня борода. Очень это их раздражает. Они требуют, чтобы я ее сбрил. Но я этого никогда не сделаю.
Зимой я был простужен, страшно кашлял. Они подозревали, что у меня туберкулез и всячески притесняли при этом. Но я не отношусь к спецконтингенту, который обязан сдавать анализы на ВИЧ, РВ и в психдиспансере. Нужно было доказывать это им. Отстаивать свое право, человеческое достоинство.
Мне сказали, что как только я приму их правила, то они прекратят издеваться. А пока, мол, ты такой лоховатый интеллигент, они от тебя не отстанут. Но я хочу остаться самим собой.
Люди типа Джафарова издеваются друг над другом и особенно над теми, кто не принадлежит к их кругу. То есть над теми, кто не пьет и не курит. Даже днем, когда администрация на месте, они могут себе позволить ходить пьяными. А к ночи начинаются настоящие дебоши. Милиционер есть, но как мне сказала дежурный фельдшер, которая там круглосуточно, милиционер находится здесь для охраны ее, а не кого-либо из нас. Поэтому часто возникает мордобой, конфликтные склоки, в которые ни милиционер, ни администрация не вмешиваются. Такие даются указания начальством. Потому что если вмешаться, то надо везти в отделение милиции, оформлять, везти обратно, передавать администрации. Кому это нужно?
Недавно к нам в ДНП поступил художник, не знаю, по какой причине он оказался там. По его рассказам, он неплохой мастер, картины куплены во многих странах. По традиции этого заведения, те, кто верховодит, долго оскорбляли его, а затем избили за непослушание. Все это прошло безнаказанно. Художник даже не пошел жаловаться администрации. Они его запугали. Наверно, он поступил по-своему правильно. Потому что когда Джафаров прожег мне одежду и я сообщил об этом директору, то они устроили мне после этого совершенно невыносимую жизнь. Трое заперли меня на кухне и говорили, что убьют.
Человек в ДНП находится в таких условиях, что напрямую не имеет права обращаться ни в милицию, ни в прокуратуру. Только через директора. Сначала письменно изложить жалобу. Потом получить от него письменный ответ. И только после этого идти дальше. Но пока длится эта переписка, тебя обрабатывают "активисты" с целью, чтобы ты отказался от всяких жалоб.
Активисты — это группа постоянно живущих в ДНП (до пяти лет подряд), которые там числятся обслуживающим персоналом. Например, Джафаров как бы является санитаром-уборщиком, но сам ничего не делает. Все помещения убирают бомжи, по очереди каждая комната. Мне, как вновь прибывшему, достался туалет. Мою раковины, ванну, унитазы.
И вот эти люди, числящиеся санитарами, дворниками, слесарями-сантехниками и ничего не делающие при этом, получают зарплату, пускай и не большую— тысячу рублей. Затем добавьте талоны на сухой паек — тоже тысяча в месяц. Хотя, надо сказать, продукты отоваривают на эти талоны очень дорогие. Одна банка тушенки в пятьсот граммов обходится в пятьдесят рублей. Пачка сахара — тридцать рублей. Сухого пайка в расчете на деньги получается примерно тридцать пять рублей в день. За продуктами ездим в одну из столовых. Выкладываешь талон и тебе дают продукты. На кухне, на единственной плите, можно что-то себе приготовить. Преимущество во всех этих операциях с продуктами, конечно, имеют "активисты". Тот, кто работает на стороне и получает какие-то деньги, иногда под давлением "активистов" вынужден отказываться от талонов.
Для меня жизнь в ДНП усугубляется еще и тем, что я нахожусь в одной комнате с человеком, у которого родственник работает в ДНП— числится шофером, но исполняет обязанности коменданта-воспитателя. Воспитание состоит из отборного мата. По словам директора ДНП, мат имеет особую энергетическую силу, и он не борется с ним. Хотя сам директор ДНП с виду интеллигентен.
