- Ушли, – так же тихо ответил Гнат.
- Як бы мени встаты? Допоможи мени, брате, якшо сможешь, - Байдужий силился приподнять голову и опереться локтями о землю, но руки его разъехались, и голова – неподъемная от боли, опустилась в снег.
Янычар без команды опустился на колени, давая возможность всаднику помочь побратиму, не покидая седла. Заруба с трудом наклонился и, ухватив его за свитку , помог принять сидячее положение. Байдужий, у которого от этого усилия искры посыпались из глаз, зашелся в одышечном кашле, выплевывая сгустки крови.
- Крепко приложили меня басурманы, - с тяжелой одышкой сказал он. – Ну шо, Гнате, як бы теперь мени на коня систы?
Гнат, для которого усилие по подъему с земли Байдужего тоже не прошло даром, отдышался, и в два захода, с передышками, помог казаку сесть на Янычара позади себя.
Янычар легко поднялся и понес израненных казаков к заставе, к теплу и мысныку деда Мазура, в котором хранились его волшебные снадобья.
Разведка, посланная с пикета на Матвеевом кургане Кондратом Баштовенко, обнаружила казаков – обмытых и перевязанных чистыми холстинами в выстуженной хате, по полу которой гулял сквозняк. Оба были без сознания. Их сил только и хватило, что промыть и перевязать друг другу раны, засыпав их дедовым зельем…
На следующий день казаки пригнали табун в радуту, а еще через три дня на заставу прибыло подкрепление взамен погибших и выбывших из строя в связи с полученными ранениями казаков.
Кондрат Баштовенко отказался ехать в Сечь, лечиться в монастыре и возвратился вместе со всеми на заставу.
До самых первых почек на деревьях, до первого весеннего солнышка лечил дед Мазур казаков. И ведь выходил и Кондрата, и Зарубу, и Байдужего. Но не мог больше Кондрат сесть на коня – повредила ногайская кривая сабля какую-то важную жилку в его крепкой спине, и скособочило казака, и стала отниматься его левая рука, и стал приволакивать он левую ногу, которая и гнуться в колене перестала.
А Гнат и Байдужий уже в травне на майдане рубились с двух рук саблями, и ни один, ни другой не мог одержать верх в рубке. Стреляли из луков и пищалей, скакали по ковыльной степи на горячих конях, срубая на ходу головки прошлогодних будяков.
А в конце травня ушли они далеко в степь и, проколов крепким жалом кинжала руки друг другу поверх запястья, поочередно приложились к ранам и испили братской крови, как того требует древний казачий обычай, и стали побратимами навечно. Пока кто-то из них не сложит буйную, украшенную оселедцем голову, в бескрайних просторах Дикого поля.
Вскоре возвратился на заставу и Лукьян Синица – исхудавший, бледный, но уже с задорным блеском в глазах. И скоро тоже рубился с побратимами двумя саблями, только вот тугой лук Зарубы не по силам еще было натянуть ослабевшему после большой потери крови Синице…
ГЛАВА 26
Прошел год, подаривший казакам передышку в бесконечных войнах и походах.
Хан Аюк ушел с буджаками по весне воевать крымского хана. Поводом для похода на Крым послужило то, что молодой крымский хан Саип – Гирей разослал по всем кочевьям и улусам гонцов, которые вручили ногайским бекам и мурзам ханский фирман, объявлявший его законным владетелем ногайской орды. Хан Аюк, не признававший над собой никакой власти, кроме власти богов, решил проучить самозванца и показать ему, кто в Диком поле хозяин, невзирая но то, что крымский хан пользовался поддержкой турков.
Два месяца понадобилось ногайцам, чтобы пройти весь Крым от края до края. Дотла разорив многие поселения крымчаков и, ловко уходя от серьезных стычек с татарами, взял хан Аюк большой полон и завяз с богатой добычей на Перекопе, где настигли его турки, вызванные на подмогу крымским ханом. Но хозяева степи, встретив неприятеля жестокой сечью, бились долго и храбро, а затем, сделав вид, что гнутся под напором превосходящих сил противника, сломали строй и повернули коней в степь.
Более 20 верст скакали ногайцы во весь опор, загоняя лошадей, а далеко в степи неожиданно перескочили с усталых коней на заводных и повернули на турок, растянувшихся длинной лентой на несколько верст, и с гиканьем и улюлюканьем понеслись широкой лавой, охватывая фланги янычар. Турки, измотанные длительным преследованием, на лошадях, падающих от усталости, не ожидали такого маневра и попали в западню. Двое суток ногайцы гоняли турок и татар, уцелевших после первой сшибки, по степи, пока не уничтожили их всех. И еще сутки собирали по степи разбежавшихся лошадей.
В это время обоз с военной добычей и пленными спокойно ушел в степь и через шесть суток пути, достиг родных кочевий.
Хан Аюк получил в результате этого похода одних только лошадей более пяти тысяч. А стада коров, быков и овец гнали туварши к юртам буджакцев все лето, благо травы в степи, поливаемые теплыми летними дождями, вымахали в человеческий рост, и недостатка в кормах не было.
Казакам, не принимавшим участия в этой войне, однако тоже пофартило – более сотни янычарских лошадей хороших кровей – и арабов, и аргамаков, и ахалтекинцев прибилось после сечи в степи к казачьим табунам. И дали впоследствии доброе потомство.
Тунгатар перед походом на крымчаков стал главным харабарчи в войске Аюка и прославился в битве с турками, заманив передовой их отряд, состоявший из тысячи отборных янычар, в косую безлесную балку. Увлеченные погоней за малочисленной группой ногайцев, в которой едва набиралось полторы сотни воинов, турки втянулись в горловину балки и, когда последний янычар исчез за увалом, в тыл им ударила сотня Таргыла. А Тунгатар, развернув свое войско на склонах балки, встретил отряд янычар копьями, которые полетели в турок сотнями. Тех, кто уцелел после дождя копей, ногайцы порубали в капусту, не встречая особого отпора от полностью деморализованного противника.
Вот так и получилось, что главные враги казаков – крымцы и буджакские ногайцы, занятые войнами друг с другом, обеспечили казакам год без войны.
До рождественских праздников укрепляли казаки свои заставы, строили новые на путях выдвижения крымских татар и ногайцев, обучали молодых казаков воинскому искусству. А после Рождества Христова засновали вдруг по степи татарские разъезды, высматривая что-то и, явно к чему-то готовясь.
Замеченные и не раз преследуемые казаками, дали они повод казакам готовиться к отражению нападения крымцев, когда сойдет снег, и степь покроется зеленым ковром разнотравья. Так было всегда, так должно было случиться и теперь…
