— Она не знает сальных анекдотов.
— А по-моему, еще как знает!
— Ну, может, они чуть-чуть вольные…
— Все дело во вкусе, полагаю. Если ты рос в трущобах, то для тебя эти шутки просто вольные. А вот Сюзан не назвала бы их «вольными», и тебе это известно. Моя бедная девочка пришла бы в ужас от того, как воспитывают ее единственное дитя. Или, вернее, портят.
— Послушайте, вы не имеете никакого права учить меня, как мне воспитывать дочь, — со злостью выпалил Рейф, которого больно укололо замечание о Сюзан. — Вы даже не потрудились приехать взглянуть на внучку, пока ей не исполнилось три!
— Я была в отчаянии от смерти моего ребенка. Я была вне себя от горя!
— Вы были слишком заняты собой, чтобы думать еще о ком-то, черт бы вас побрал!
— Вот, пожалуйста, снова ругань. Говорила же я дочке — ничего из этого брака не выйдет. И оказалась права. Где она теперь? В могиле.
— Я ее не убивал, — с силой стиснув зубы, процедил Рейф. — Она умерла от лейкемии.
— Да она никогда бы не заболела, если бы не выматывалась так с твоим дурацким баром!
Еще одна вечная тема споров, поднимаемая даже чаще, чем вопрос о воспитании Синди. Рейф долгие годы жил с ощущением вины.
— Разговор окончен, — рявкнул он.
— Это уж точно, — согласилась теща. — Дальше связь будет осуществляться через моего адвоката.
— Вашего адвоката?
— Именно. Я намерена возбудить дело о получении опекунства над своей единственной внучкой. — И, выложив эту новость, она повесила трубку.
— Ты выглядишь так, как я себя чувствую, — сообщил Рейф Дженни, устроившись в ожидании соседки на верхней ступеньке ее крыльца.
— Как именно?
— Отвратительно.
— Ну что ты будешь делать — опять потоки лести, — съязвила она, присев рядом с ним, но усталости в ее голосе было больше, чем насмешки.
— Ага, точно. — Похоже, он подавлен не меньше ее.
— У меня был невероятно неудачный день, — призналась Дженни. — А как твои дела?
— Моя чертова теща смешала меня с грязью и горит желанием забрать у меня дочь, — заявил Рейф.
От изумления Дженни на миг даже забыла о собственных неприятностях.
— Ты шутишь!
— Хотел бы, чтобы это было шуткой, уж поверь.
— Но с какой стати она хочет забрать у тебя Синди?
— Помнишь наш вчерашний разговор — о том, что Синди не хватает женского влияния?
Дженни кивнула.
— Моей теще кажется, что Синди необходимо иметь перед собой женский идеал для подражания. В ее собственном облике. Вот она и угрожает получить через суд опекунство над Синди.
— А что, такое возможно? Я уверена, что ни один суд не отнимет у тебя Синди.
— Не собираюсь этого проверять. Ни за что не допущу, чтобы моя дочь прошла через всю грязь судебного процесса. Скорее всего, мать Сюзан не удастся выиграть дело, но у нее достаточно денег, чтобы очернить меня в суде и здорово осложнить мне жизнь.
— И что же ты намерен делать?
— Я все обдумал. Чтобы сохранить дочь, мне необходима жена. Чем скорее, тем лучше. Тебя эта мысль, полагаю, не привлекает?
— Забавно, что ты спросил. Видишь ли, — ответила Дженни, — так случилось, что мне нужен муж. Срочно!
Глава 5
— Не повторишь еще раз? — растягивая слова, произнес Рейф, словно боясь поверить такой удаче.
— Мне нужен муж.
— Зачем?
— Ради бизнеса. — Дженни очень Даже понравился такой ответ. Куда умнее, чем просто «ради денег».
— Не потрудишься ли объяснить?
— Бабушка оставила мне в наследство крупную сумму денег, которые я, к сожалению, не могу получить, пока мне не исполнится тридцать… или же пока я не выйду замуж. В зависимости от того, что произойдет раньше.
— Кажется, ты говорила, что твоя семья была не из богатых.
— Верно. Эти деньги — страховка за смерть деда. В больнице допустили халатность. Но бабушка отказалась взять хотя бы пенни. Сказала, что это будет выглядеть так, будто она празднует его смерть. Она положила все деньги на счет под проценты и отписала их мне в своем завещании.
— С оговорками. Дженни кивнула.
— А что мы получаем в жизни без оговорок?
— Ты советовалась с адвокатом? Она снова кивнула.
— Еще четыре года назад, после смерти бабушки, я узнала об условиях завещания и проконсультировалась со своим адвокатом. Условие замужества обойти было бы не очень сложно, а вот пункт насчет «достижения тридцатилетнего возраста» — орешек покрепче. В любом случае в то время я не собиралась ничего оспаривать, мне не хотелось идти против воли бабушки. Она предназначала эти деньги мне в качестве приданого. Я привыкла самостоятельно зарабатывать на жизнь. И мне не особенно нужны были тогда деньги.
— А сейчас?
— Для открытия фирмы мне жизненно необходимы средства, и нет времени для длительного судебного разбирательства. Мои шансы ничтожны, а некая крупная корпорация мечтает вообще свести их к нулю. Не в их интересах позволить мне основать фирму «Медведь Бенджамин и Компания».
— Почему это?
— Потому что «Мега-тойз» сама хочет завладеть моими разработками. Я им уже однажды отказала, так они решили испортить мне жизнь. Потерянные грузы и остальные акты саботажа, включая и потоп в амбаре, — их рук дело. Я в этом уверена. Мистер Фадден высказал мне свои подозрения насчет намеренной порчи крыши амбара.
— Почему ты мне об этом не сказала вчера вечером? Ты что, думала, что я к этому причастен?
— Нет. Меня убедило выражение твоего лица, когда ты влетел за мной в амбар. Ты был изумлен не меньше, чем я. А ничего не сказала я потому, что была слишком разбита.
— Ты и сейчас выглядишь не лучшим образом, — с некоторой тревогой отметил он. Она в шутку отпихнула его плечом.
— Ну, хватит уже комплиментов!
Рейф улыбнулся, и Дженни показалось, что солнышко выглянуло из-за облаков. Но уже через мгновение к Рейфу вернулась привычная мрачность, а вместе с ней — и немалая доля скептицизма.
— Ты в самом деле считаешь, что компания по производству игрушек пойдет ради дюжины мишек на такие крайние меры?
— Коллекционирование старых плюшевых мишек и производство новых — это международный бизнес, который приносит триллионные доходы! — пылко возразила Дженни. — Бьюсь об заклад, что за всем этим стоит «Мега-тойз»! Питер Ванборн, президент компании, по слухам, всегда добивается всего, чего захочет.
— Я тоже. И что? Это не значит, что я пойду против закона.
— Такой пойдет. У Ванборна репутация дельца сомнительного толка, но благодаря ему компаньоны получают прибыль, так что никто и пикнуть не смеет. Он самый настоящий гониф, вот почему я отказалась связываться с ним или с его компанией.
— Гониф? — недоуменно повторил Рейф.
