(Я должен связаться с адмиралом Найбергом.)
Нг услышала щелчок отключения. Теперь вся ее репутация поставлена на карту. Найберга побеспокоят, где бы он ни был и что бы ни делал.
Особенно жуткий вопль заставил ее внутренне съежиться.
– Уберите звук, – распорядилась она. Многие в зале поворачивались к их нише, несмотря на глушители.
После бесконечно долгого ожидания на пульте открылось еще одно окно с тяжелыми чертами адмирала Найберга. На его лице читалось отвращение – он явно посмотрел по своему пульту ту же передачу в реальном времени.
– Что происходит? – рявкнул он.
Нг вкратце объяснила.
– Если его не остановить, вещание открытым текстом катастрофически уменьшится.
– Так остановите. – Адмирал исчез с экрана.
Красный огонек над клавиатурой сменился зеленым. Азиза, наклонясь, застучала по клавишам. Двое аналитиков переместились поближе к ней, и все трое стали переговариваться рублеными фразами, смысла которых Нг не улавливала.
– Я думаю... – сказал Круглолицый.
– Держи этот канал, гетеродинируй их... – прервал Губастый.
– Есть, – заявила Азиза и, отпихнув обоих, села за пульт и стала нажимать клавиши.
Вопли внезапно прекратились. Оба рифтера из последних сил подплыли к своим пультам, и их окошки на экране погасли – остался только Барродах, занявший теперь весь экран. Вид у него был удивленный и разочарованный.
Он положил кукол и хотел взяться за клавиши, но куклы точно пристали к его рукам. Раздался влажный сосущий звук, и Барродаха охватила паника. Он отчаянно затряс руками, но звук стал еще громче, и куклы налезли на руки до самых запястий.
Аналитики покатились со смеху.
– Азиза обратила их сфинктеры в другую сторону!
Ритмичное чмоканье ускорилось – теперь оно сопровождалось сочными шлепками.
– Прямо как надувной тисмийчик, – обронил один из офицеров, не так чтобы очень тихо.
Нг смотрела, как зачарованная. Куклы надувались все больше и больше – это Азиза накачивала их воздухом со своего пульта. Барродах тоже молотил по клавишам, но куклы стали уже больше его головы, и его усилия пропадали впустую. Еще немного – и обе куклы оглушительно лопнули, а Барродах перелетел через спинку своего стула.
Какой-то миг все было тихо. Потом рука, облепленная радужной жижей, ухватилась за край стола, нашарила нужную клавишу, и экран погас. Пульт № 28 тут же закрыли снова – Кватемок не дремал.
Поначалу в нише стояла тишина, потом Нг услышала давящийся звук: один из лейтенантов самоотверженно пытался сдержать позыв к смеху.
Нг усмехнулась, и офицеры с облегчением дали выход своему веселью. Нг подождала немного, примечая взгляды, устремленные на них из зала. Теперь это, конечно же, широко разойдется среди молодых (и не очень молодых) офицеров.
«Пусть их, – подумала она. – В последнее время у нас было не так много поводов для смеха».
Двинувшись к выходу, она сказала:
– Продолжайте.
Офицеры, мужественно подавляя смех, отсалютовали ей и расступились.
«Барродах. Надо будет запомнить это имя».
Все еще улыбаясь, Марго вышла из Зала Ситуаций.
6
Найберг, указав на экран, сказал с сардонической улыбкой:
– Похоже, наши враги решили навести у себя порядок.
Нг увидела Барродаха. За ним на стене виднелась эмблема «Кулака Должара».
– Это заявление обращено ко всему флоту, – сказал он. – Прекратите расстреливать курьерские суда. Ограничьте свою стрелковую практику военными и гражданскими панархистскими кораблями. – И Барродах отключил связь.
– Коротко и ясно, – заметила Нг. – Ни угроз, ни объяснений.
– Ну, объяснять не обязательно – у кого есть мозги, и так поймет. Барродах должен нуждаться в ДатаНете не меньше, чем мы. Что до угроз, он ведь знает, где находятся его корабли, и всегда может отключить эти свои урианские энергоблоки.
Нг кивнула. Пока рифтер запустит свои холодные двигатели, Барродах пошлет других, чтобы расстрелять его. Она пожала плечами, отгоняя эту мысль.
Он знает, где находятся его корабли.
«Ведь знаешь, Барродах? Говори, говори дальше...»
* * *
Первые два урока уланшу были даны в келлийском анклаве. К третьему Ивард вернулся в Колпак. Жаим, придя, нашел помещение пустым и вышел в искусственный садик. Там он нашел Люцифера, белого фаустианского горного кота, которого Вийя спасла во время одного из рейсов. Кот беспокойно мотался по саду.
Голубые, как лед, глаза взглянули на Жаима – их тусклое свечение указывало на поздний час. Большая клинообразная голова потерлась о ногу человека. Жаим почесал кота за рваными, обгрызенными ушами, и Люци низко, рокочуще замурлыкал.
Но вот он поднял голову, насторожился и грациозным прыжком перескочил через низкую, увитую плющом стену.
Жаим оглянулся – это пришла Вийя.
– Иварда нет, но он скоро вернется, – сказала она.
– Что ж, позанимаемся завтра.
Жаиму это было на руку – он устал.
– Как хочешь.
Вийя, конечно, раскусила его, и Жаим понял, что она больше ничего ему не скажет, если он не спросит.
– Он будет очень разочарован, если я его не дождусь?
– Возможно, но он это переживет.
Жаим помедлил и ушел в помещение. Выражение лица Вийи не изменилось, но он летал с ней столько лет, что научился немного понимать ее: она была довольна.
– А где он? Ну да, конечно, – у келли.
– Скорее у своего друга, нуллера.
Ванн рассказал Жаиму о Тате Каге, но когда рифтер спросил, какой интерес может быть у древнего Дулу к Иварду, десантник только плечами пожал. «Он нуллер, Профет и живет седьмую сотню лет. Кто разберет, почему он интересуется тем или этим?»
Вийя заказала какое-то питье, и тут же запахло кафом. После недели на настоящем кофе синтетический запах показался Жаиму резким и неаппетитным. Но он промолчал.
В автомате появились две чашки. Вийя взяла свою, оставила другую Жаиму и вышла, прикрыв за собой дверь.
Жаим с удивлением подумал, зачем это она, и вышел вслед за ней. Дверь отодвинулась, когда он подошел. Вийя сидела за пультом, уверенно перебирая пальцами по клавишам. Зрелище было таким знакомым, что Жаим начал пятиться, не желая беспокоить капитана за работой, но тут же вспомнил, что она больше не капитан. А значит, не подсчитывает ресурсы, не планирует рейс и вообще ничем таким не занимается. «Телварна» заключена в глубинах военного комплекса, и Вийе практически нечего делать. Зачем ей, собственно, этот пульт, функции которого так сильно ограничены, – разве что она развлекается, обходя эти ограничения? Но ведь это только игра.
Выходит, Вийя просто не хочет общаться с ним? Но почему?
Жаим смотрел на нее, ища ответа. Если бы она не отгородилась от него, то почувствовала бы его сосредоточенность. Но ответ все равно придет – надо только, чтобы она отреагировала.
Некоторое время оба молчали. Она сидела за пультом, безостановочно шевеля длинными коричневыми пальцами. Четкие линии ее профиля были сумрачны, иссиня-черные блестящие волосы стянуты в непременный хвост, который она носила всегда. За восемь лет он стал разве что немного длиннее.
«Она красивая, но с ней это как-то не сочетается», – сказала как-то Рет Сильвернайф. Это правда. Вийя прячет изящные очертания своего высокого, сильного тела под корабельным комбинезоном. Никогда не носит украшений, хотя любит их рассматривать. Красивый изгиб ее век и бровей в обрамлении длиннейших ресниц можно разглядеть, только когда она на тебя не смотрит – когда смотрит, ты видишь только нацеленные на тебя зрачки. От этого неуступчивого взгляда людям обычно делается не по себе.
«Можно выгнать должарианку с Должара, но нельзя вытравить Должар из должарианки», – пошутил однажды Локри.
Жаим был с Маркхемом, когда тот нашел Вийю. Она бесповоротно отреклась от родной планеты и выучила уни с быстротой, свидетельствовавшей о полной отдаче. Ее выговор, такой же по-артелионски чистый, как у Маркхема, изменял ей только в моменты сильного волнения.
Она продолжала работать, не отрывая глаз от клавиатуры.
Чем она таким занята? Жаим вдруг проникся уверенностью, что она пытается проникнуть в систему станции – и, может быть, уже знает о захваченной у врага гиперрации.
Нет, не может быть. Хотя она темпат, а не телепат, Жаим не позволяет себе даже думать о том, что слышал на совещании: слишком опасно.
Он вернул свои мысли к настоящему, продолжая следить за ней. Никакой реакции – а ведь она должна чувствовать интенсивность, если уж не предмет, его интереса.
«Это уже само по себе реакция», – подумал он, вспомнив, что за все те годы, когда Вийя с Маркхемом жили вместе, они ни разу не прикоснулись друг к другу и вообще никак не выражали своих чувств при других. Но каждый из них говорил о другом с непринужденностью, проистекающей из близкого знакомства – и доверия.
– А, ты здесь!
Восклицание Иварда застало Жаима врасплох, и он по старой привычке круто обернулся назад, изготовив руки. Вийя позади весело фыркнула.
