В эти дни в госпиталь прибывало особенно много раненых и солдат, отставших от своих частей. Все коридоры и углы у нас были заняты. Ко мне явились два казначея с дивизионного медпункта. Одному из них я дал задание обеспечить госпиталь водой. Другому поручил не менее сложное дело – достать топливо.
В госпитале попросили убежища несколько священников. Они отбились от подразделений санслужбы, к которым были приписаны. Пришлось принять и их. Теперь в каждой землянке для раненых дежурили не только санитары, но и один или двое священников. Они давали пить раненым, утешали страждущих.
У каждого из обитателей набитых до отказа землянок была своя жизнь. Большинство раненых были молоды, дома их ждали родители, жены или невесты. Многие еще не успели обзавестись детьми. За исключением нескольких кадровых солдат, большинство имели гражданские специальности: одни были промышленными рабочими, другие – ремесленниками, третьи – крестьянами, четвертые – учителями, пятые – инженерами.
В одной из землянок, уставившись в потолок, лежал худой блондин. Он хотел стать строителем, однако под Песчаной ему осколком бомбы раздробило правую руку. В данном случае без ампутации никак нельзя было обойтись. Парень уже никогда не возьмет в руки карандаш или линейку, не сделает самого простого чертежа.
Рядом с блондином валялся на нарах мелкий лавочник, из Ростока. Когда его привезли в операционную, я как раз был там. С искаженным от страха лицом парень рассказал, как его ранило. Во время очередной контратаки шедший впереди солдат подорвался на мине. Его же поразило в обе ноги. Все это произошло день назад. Когда стали перебинтовывать его ноги, солдат увидел, что они покрыты множеством мелких, рваных ран. Врач начал ощупывать раны. От боли солдат закричал как оглашенный и чуть было не свалился с носилок.
– Сейчас мы сделаем вам небольшое вспрыскивание, – успокоил раненого врач, – и вы ничего не будете чувствовать.
Когда раненый уснул, капитан сказал только два слова: «Газовая гангрена».
Эти слова мне не раз приходилось слышать на дивизионном медпункте. В свое время доктор Гутер объяснял мне, что это значит. Поэтому, когда капитан осторожными движениями ощупывал раны солдата из Ростока и я явственно услышал легкое потрескивание, мне тоже все стало ясно.
– Правую ногу уже не удастся спасти, – сказал доктор Герлах. – Повреждены главные артерии. Нужно ампутировать.
Раны на левой ноге были не так опасны: кровеносные артерии функционировали. Раны тщательно обработали.
Это была очень сложная операция. Она требовала большого мастерства и заняла много времени. Даже при самых благоприятных условиях нельзя было на сто процентов ручаться за жизнь раненого, тем более сейчас.
Многие раненые находились при смерти. Они нуждались в поддержке и утешении. День ото дня число умерших росло. Не все умирающие покорно слушали последние напутствия священника. Были и такие, которые отказывались от исповеди: они больше не верили в бога.
***
– Скоро мы потеряем и аэродром в Питомнике, – сказал мне профессор Кутчера, когда мы из-за железнодорожной насыпи наблюдали за налетом советской артиллерии. Сказаны эти слова были 10 января, а через четыре дня наступило это самое «скоро».
После первого сильного натиска Красная Армия сделала небольшую передышку, затем огонь ее артиллерии обрушился на сооружения второй полосы немецких войск. Эта полоса создавалась в далеко не благоприятных условиях и не отличалась прочностью. 14 января противник овладел аэродромом Питомник, который был для 6-й армии все равно что сердце для человека. Благодаря Питомнику армия получала продовольствие, горючее, боеприпасы, медикаменты, короче говоря, все необходимое. Правда, явно в недостаточном количестве, но все же получала, что, разумеется, лучше, чем ничего.
Теперь положение немецких войск стало критическим. На запасной аэродром в Гумраке нечего было и надеяться, так как он находился всего в пяти километрах северо-восточнее Питомника. Район, занимаемый 6-й армией, к этому времени сократился примерно на одну треть по сравнению с положением на 8 января 1943 года. Линия фронта от берегов Волги проходила теперь мимо Елшанки, через Воропаново, затем вдоль полотна окружной железной дороги до Гумрака, далее несколько южнее Конной, Орловки и на Рынок. Район котла уменьшился настолько, что советская артиллерия могла простреливать его насквозь в любом направлении.
В первые два дня в районе Гумрака не приземлилось ни одного самолета. Напрасно мы смотрели на небо и прислушивались к каждому гулу. Наконец с юго-запада показался один «хейнкель», однако на посадку не пошел. Мы видели, как из фюзеляжа полетели какие-то крупные предметы. Через несколько секунд раскрылись купола парашютов, груз плавно опустился на землю.
– Бомбы с продовольствием! – ехидно пошутил кто-то.
За сутки до этого, получая на складе продовольствие, я слышал разговор о том, что наша армия насчитывает ровно сто семьдесят тысяч человек. «Интересно, – подумал я, глядя на опускающийся груз, – а как же теперь будут доставляться к нам боеприпасы и горючее? Тоже будут сбрасываться на парашютах?»
Правда, некоторые самолеты все же стали садиться на аэродроме, но продовольствия они привозили очень мало. За период с 12 по 16 января в среднем в день доставлялось около шестидесяти тонн продовольствия. В последующие пять суток эта цифра выросла до семидесяти девяти тонн, а 22 и 23 января она упала до сорока пяти тонн.
Чем меньше становился район котла, тем чаще продовольствие, сброшенное с самолетов, попадало в руки противника. Когда уже нельзя было использовать парашюты, пилоты сбрасывали хлеб, колбасу, горох и прочие продукты прямо в мешках или картонных ящиках. По 6-й армии был издан строгий приказ – под страхом смертной казни сдавать все найденное продовольствие на продсклад.
Вечером в землянке врачей все только и говорили о положении в Питомнике.
– Давайте включим радио, – предложил старший провизор. – Сейчас как раз должны передавать последние известия.
И он начал вращать ручку настройки приемника. Послышались музыка, позывные солдатского радиопередатчика «Густав». Когда музыка кончилась, диктор зачитал сводку верховного главнокомандующего от 16 января 1943 года.
Нас, конечно, больше всего интересовали события, имеющие непосредственное отношение к Сталинграду.
Наконец дошла очередь и до них:
«… В районе Сталинграда наши части вот уже несколько недель мужественно обороняются от наседающею со всех сторон противника. Вчера они отбили сильные контратаки пехоты и танков противника, нанеся им большие потери».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
