И вот теперь появился Шувалов, похожий одновременно и на чумазого школьного хулигана, и на полубезумного джазового гения. Угрюмый, погруженный в себя человек. Она, между прочим, успела посмотреть, как он играет, и скучная бессмысленная возня на поле в какой-то момент обернулась для нее чем-то совершенно иным… Там действительно было что-то от искусства. Игра была серьезная — с португальцами. Шувалов получал мяч чаще других. Она видела, как он обводит соперников. «Движенья быстры, лик ужасен, — с усмешкой сказала она себе, — сияют очи, он прекрасен…» Российская сборная проигрывала со счетом 1:0, но за две минуты до конца при подаче углового Шувалов забил в непробиваемые доселе португальские ворота.
— А вы даже элегантны… когда играете, — сказала она ему после матча.
— Да ну? — усмехнулся Шувалов.
— Вас вообще где-нибудь воспитывали? — зло спросила она.
— Нет, — отозвался он. — Я сам воспитывался — в армейском футбольном интернате. Не Оксфорд, конечно, но если на язык обычной жизни переводить, то что-то вроде вашего МГУ получится. Хотя я, между прочим, и в Оксфорде мог учиться, — сказал он горделиво. — Только никто об этом до сих пор не знает. В футбольной академии «Аякса». Там, я думаю, меня бы заодно и вилку с ножом держать научили.
— Вам предлагали уехать в Европу?
— Мне четырнадцать лет было. Я тогда впервые за границу поехал играть. А как только вернулся, двух недель не прошло, приходит мне письмо. С иностранным штемпелем — там лев оранжевый, вставший на дыбы, корона и буквы KLM — до сих пор их помню.
— И что же было в письме?
— Дорогой Семен…
— Прямо так вот по-русски?..
— Там на двух языках — на английском и на русском. Я его наизусть запомнил. «Дорогой Семен, мы с большим интересом следим за Вашими успехами. Вы производите большое впечатление своим трудолюбием и стремлением постоянно совершенствоваться. Мы имеем большой интерес к работе с Вами. Мы предлагаем Вам начать обучение в нашей Академии, в которой обучаются талантливые парни из самых разных стран мира. Наша школа славится своими методами воспитания будущих чемпионов. У наших тренеров особая программа работы. Многие выпускники нашей школы с честью защищают цвета амстердамского «Аякса», а также заключают профессиональные контракты со многими знаменитыми клубами Европы. Занимаясь в нашей Академии в течение четырех лет, Вы можете заметно усовершенствовать свою технику, получите возможность участвовать во многих престижных турнирах. Все расходы на Ваше содержание, проживание и обучение Академия берет на себя. Принимая во внимание Ваш возраст, мы рассчитываем, что Вы посоветуетесь со своими родителями и получите от них согласие на временный переезд в Европу. Связавшись с нами, Ваш адвокат узнает, как оформить все необходимые документы. С огромным уважением и пожеланием успехов, управляющий академией "Аякс" (Амстердам) Луи ван Галл». Ты знаешь, кто такой ван Галл?
— Да откуда мне знать?
— Деревня! — со смехом сказал Шувалов. — Живете там в своем великосветском колхозе, а таких вещей не знаете. Ван Галл сейчас главный тренер «Барселоны». Чуешь, чем пахнет? Сначала я бы у него в Академии занимался, а потом бы он меня с собой в «Барселону» забрал.
— Ты хочешь играть в Европе? — неожиданно для себя самой переходя на «ты», спросила она.
— Я хочу играть в «Барселоне».
— А ты не думал, что это предательство, ведь здесь Россия, а там чужая страна?
— Нет. Родина — это мать, а «Барселона» — жена, любовница.
— Вот, значит, как? И чем же она так тебе приглянулась?
— Ну, это опять сто лет объяснять. Запал — и все тут.
— И как ты оцениваешь свои шансы? — усмехнулась Полина.
— Нулевые, — ответил он.
— Почему же? Зачем же так сразу сдаваться?
— Да потому, что это нереально. Потому, что я деревянный, бесчувственный, потому что у меня слабо выражена индивидуальность. Потому, что я делаю все слишком медленно. Короче, этого не может быть, потому что не может быть никогда. Они просто в нашу сторону не смотрят, на Восток не смотрят, только на Европу, на Латинскую Америку. Давно привыкли думать, что здесь сплошная снежная пустыня.
— А почему ты тогда не поехал в Амстердам?
— Даже сам не знаю. Испугался. Понимаешь, мне как-то стыдно было перед парнями, с которыми я играл в нашей старой школе. Если бы я тогда уехал, то они бы считали, что я их предал. Я, конечно, понимал, что мне сделано предложение, от которого не отказываются, но ничего с собой поделать не мог. Просто понимал, что если я уеду, им станет плохо.
— Да почему же, почему? При чем тут другие? Ка-кое-то это неправильное рассуждение. Советская логика. Если кто-то более талантлив, то он все равно должен шагать с другими в ногу, так, что ли, получается? Ты хоть теперь понимаешь, что, возможно, совершил ошибку? Вот же он этот твой ван Галл, вот твоя «Барселона»…
— А, — отмахнулся Шувалов. — Судьба! Ты идешь тем путем, который тебе предначертан. Что теперь об этом думать? Есть только «здесь» и «сейчас». Я вот остался в России и… тебя встретил, — выдавил он с усилием.
— Хорошенькая компенсация.
— Да уж не самая плохая.
— А сейчас тебя в Европу не зовут?
— Да ходят какие-то слухи. Руководство говорит, что за меня предлагают слишком маленькие деньги. Они же все время там считают — продать или оставить.
— А если тебя вдруг «Тоттенхэм» захочет?
— Откуда ты все это знаешь? — спросил он с некоторым изумлением. — И про «Тоттенхэм»?
— Так его же русский банкир купил, сейчас все об этом только и говорят.
— Сильная команда, только неживая какая-то.
— Что значит «неживая»?
— Тоже долго объяснять. Понимаешь, они как машина. Железная защита, непробиваемая — да. Нападение мощнейшее — да. Они всегда выстраиваются идеально, все зоны закрывают, одного игрока успевают закрыть и вдвоем, и втроем, и в атаку идут с выверенными вертикальными пасами, но все это как-то слишком безошибочно, что ли. Они играют с мыслью не допустить ни единой ошибки. Только об этом одном и думают. А мне интересно красоту создавать, тонкую, живую. И при этом не думать ни о каких ошибках. Так что — ну их!
— А если тебе все же сделают такое предложение?
— Скажу: отвалите. Команда у вас, слов нет, превосходная, но не по мне. Не хочу быть винтиком в вашей машине.
— Но ведь это же Европа!
— И что?
— Великие команды, как я успела понять, все именно там находятся. И «Барселону» свою ты сможешь увидеть воочию, а не только по телевизору.
— Это точно. А что это ты так за мою дальнейшую судьбу волнуешься? И за «Тоттенхэм»?
— Ну вот! Только начали разговаривать как люди… Послушай, а тебя вообще кроме футбола что-нибудь интересует?
— Нет. Я вот в школу, помню, ходил в какую-то. Вычитать и умножать, по складам бурду читать учат в школе, учат в школе, учат в школе, — вспомнил он. — Меня там все дебилом считали, потому что, вместо того чтобы слушать учителя, я занимался совсем другими вещами. Мне один раз на день рождения родители подарили настольную игру: там были на карточках нарисованы представители всех видов спорта, и нужно было угадывать название спорта и за это получать очки. Самый идиотский вид — мотобол, в нем гоняют мяч на мотоциклах. Ну, так вот я взял всего одну карточку и перевел с нее футболиста под копирку. А потом на уроках сидел и раскрашивал футболку, гетры, трусы. Я уже тогда все клубные цвета знал и эмблемы. Красиво получалось. Но однажды училка наша увидела, чем я занимаюсь, и все отобрала — и копирку, и разноцветные ручки. Короче, тоска была сплошная — хотелось свободы, а тебя как будто гвоздями к стулу прибили.
— Господи, да как же ты с обычными-то людьми уживался?
— Плохо уживался. Я и со своим братом-игроком уживался плохо. Вот была со мной одна такая история…
11. Там и тогда
Архангельское
Июль 1996
В новехоньком белоснежном «Икарусе» с синей надписью «Спутник» по борту они ехали вдоль сплошного зеленого забора, который отделял от дороги густой еловый лес — Шувалов и еще две дюжины юных гигантов, каждый из которых был старше Семена на три, а то и на четыре года.
«Ты бросил меня, ты бросил меня, ты бросил меня, и я осталась одна», — надрывалась в динамиках какая-то певичка. Кудрявый Санек Самодин кивал в такт головой.
— Ну че, мы подходим такие к ним: девчонки, можно с вами познакомиться? — продолжал свой рассказ чернявый Феликс Глухов.
— Ну, а они чего? — теребил его в нетерпении толстомордый Витька Корсак.
— А они чего? С какой целью, спрашивают. Все такие деловые, небрежные, строгие, как будто цену себе знают и еще посмотрят, что мы за птицы. Но, конечно, заинтересовались. Мне-то видно.
— Ну, а вы чего?
— А мы чего? Пообщаться, говорим. Когда тебя спрашивают «с какой целью», ты должен отвечать «пообщаться». Все же с самого начала понятно. Ну, мы такие тоже стоим уверенные, а они тут отвечают такие вдруг: а нам это не очень интересно. Ну, я так припух слегка от растерянности, а они уже раз — и на эскалаторе поднимаются. Я Санька скорей за руку и быстро за ними. Ну, настигли их на эскалаторе, дальше едем и разговариваем. Ну, какие, спрашиваю, у вас на сегодня планы?..
