В любое мгновение он мог овладеть ею. Ее тело жаждало этого, но Софи хотелось, чтобы эти ласки длились еще и еще. Ей было почти все равно, что в его ласках не было чувств — только опыт и техника. Но все-таки ей хотелось нежности, хотелось, чтобы Эш поцеловал ее.
Эш начал двигаться между ее бедрами, готовый войти в нее, и тут, совершенно непроизвольно, у нее вырвалось:
— Поцелуй меня, Эш, пожалуйста!
Она обхватила обеими руками его голову, зарывшись пальцами в его густые волосы, притянула ее к своему лицу.
Слишком много страсти, он не должен соглашаться, должен оттолкнуть ее, но ее широко открытые глаза, полные желания, приоткрытые губы манили его, и Эш не устоял. Он начал покрывать ее рот легкими поцелуями и понял, что пропал. Это оказалось слишком опасным, слишком интимным. Секс — это одно, поцелуи — совсем другое. Там — страсть, здесь — чувства. Но если она хочет играть в эту игру, он тоже сможет, и эта игра не заденет чувств.
— Если тебе нужны поцелуи — ты их получишь, — прошептал он, не в силах оторваться от ее сладких, трепещущих губ.
Эш ласкал тело Софи, покрывал поцелуями ее лицо. Добравшись до ее нежного уха, он начал покусывать его. Софи издала низкий стон, ее глаза широко распахнулись и потемнели. Казалось, они ничего не видели.
Она оказалась самой чувственной и опытной из его женщин. Ни одна из них не смотрела на него так, ни с одной из них он не чувствовал себя столь мужественным. Эшу не следовало целовать ее. Поцелуи помешали ему, он потерял контроль. Он обхватил голову Софи и с силой поцеловал ее в губы, его язык нашел ее язык. Казалось, он пытался выплеснуть весь свой гнев в этом поцелуе. Эш больше не мог себя контролировать.
Софи никогда такого не испытывала, она почти не контролировала себя. Ее руки то ласкали его плечи, то впивались ему в спину, в экстазе она прижималась к телу Эша, желая слиться с ним.
Эш проникал все глубже и глубже в нее. Внезапно он ощутил преграду и остановился. Этого не могло быть, она наверняка устроила очередной фокус! Он продолжил движения более осторожно. Но это было действительно так, это было невероятно, но она была девственницей! Это меняло все, он не мог продолжать. Не сейчас. Он должен все выяснить.
Эш лежал на ней, и она не могла ничего сделать. Софи была столь возбуждена, что не подумала, не вспомнила о своей девственности. Точнее, о том, что не сказала Эшу о ней. «Но ему-то все равно», — подумала она.
— Ты хочешь, чтобы я забеременела, — напомнила она. — Вот почему мы оба здесь.
Эш почувствовал себя обманутым, и это чувство вызвало в нем гнев и еще большее желание. Он уже не думал о том, что может причинить Софи боль. Он двигался все быстрее и настойчивее, Софи двигалась в такт с ним, издавая стоны наслаждения. Наконец барьер девственности был разрушен, Софи закричала, но, взглянув на нее, Эш понял, что это был крик не боли, а наслаждения.
Итак, это свершилось. Теперь он был ее целиком и полностью. Она отдала ему то, что всегда хотела отдать, — свою девственность. Ее тело отвечало на его желания так, как она всегда себе представляла. Она хотела, чтобы Эш проник в нее глубже и глубже, ее ноги обвились вокруг его тела, Софи казалось, то она слилась с целиком и полностью.
Оргазм был одновременным, ярким. Софи ловила ртом воздух, тяжело дыша, и, казалось, не вполне осознавала, где она находится. Эш наблюдал за ней и постепенно, по мере того как волна желания уходила, начинал раскаиваться в том, что произошло.
Все пошло не так. Он ожидал хорошего, но контролируемого секса, секса, не задевающего чувств. Он думал, что они, как два опытных взрослых человека, могут доставить друг другу определенное удовольствие. Но при этом он рассчитывал, что они останутся свободными. Но каким-то образом София пробила его защиту, его самоконтроль. София приняла его, тогда как Насрин оттолкнула, сказав, что первая брачная ночь с ним — это последняя вещь, которую бы она хотела в своей жизни. Она сказала, что любит другого, женатого мужчину, что они были тайными любовниками в течение длительного времени и продолжают ими оставаться. Насрин заявила также, что их с Эшем брак — хорошее прикрытие ее романа. Все это она сообщила ему небрежным, оскорбительным тоном.
После того, что Насрин рассказала ему, Эша охватил гнев, ее слова убили не только его влечение к Насрин, но он понял, что не сможет вообще быть рядом с ней, играть роль любящего супруга на людях. Его гордость была уязвлена, сердце охладело. Он отвернулся от Насрин, она перестала для него существовать, и это убило ее. Если бы он переступил через свою гордость, может быть, они с Насрин могли существовать вместе — не как любящая пара супругов, но как альянс друзей, у которых есть общие обязанности, но свободная личная жизнь. Если бы он не был столь идеалистичен и бескомпромиссен, она, возможно, осталась бы жива. Однако он позволил эмоциям управлять собой.
Эш заслужил эту ношу вины, эта ноша — плата за гордыню. Он почему-то решил тогда, что в его силах заставить Насрин полюбить его, но он не смог сделать этого и чувствовал себя униженным. Он не чувствовал себя достойным получать удовольствие в ответ на то, что Софи подарила ему. Ему было стыдно, что ее первый сексуальный опыт оказался не таким, каким он должен был быть, стыдно, что он сам поддался эмоциям. Больше он этого не допустит.
Горькие чувства овладели им, ему захотелось скрыться, убежать от них, от Софи. Эш посмотрел на нее. Она лежала в постели, с восторгом глядя на него, ее тело было мягким, разомлевшим и удовлетворенным. Если бы Эш подошел к ней сейчас, обнял бы, прошептал ей, что София совсем не похожа на женщин, которые у него были до нее… Он уже готов был это сделать. Но это означало бы, что он нарушит клятву, которую дал себе, — этот брак будет существовать только ради блага его народа, и не более того. Каким-то образом его слабость, которая казалась ему помехой, начала перерастать в гнев, с которым было проще жить. Как и Насрин, София обманула его, припася свой секрет для брачной ночи. Он был рад, что ему есть чем распалить свой гнев. Это подавит только что начавшие просыпаться теплые, нежные чувства к Софи.
Не глядя на Софию, он холодно сказал:
— Мне нужны объяснения.
Слова Эша были как холодный душ после того, что было только что. Они вернули Софи к реальности.
Что с ней случилось? Как она могла отдать всю себя, забыв о том, почему Эш был с ней? Она позволила эмоциям и желанию поглотить себя и получила результат. Только что она была на небесах, ей казалось, что после этой ночи все пойдет по-другому. Но реальность оказалась жестокой.
— Объяснения чего? Моей невинности? — ответила она, стараясь придать своему голосу ровное, прохладное выражение. Она не должна дать понять Эшу, что время, проведенное вместе, затронуло ее чувства.
